В поисках любви. Ищу любовь - Картленд Барбара. Страница 14

Открывая телеграмму, Марина думала, что сердце выскочит у нее из груди.

— Нет, я не могу ее прочесть! — внезапно сказала она. — Я не вынесу, если это еще одно дурное известие.

Как раз в эту минуту на вершине лестницы появилась Моника. Растрепанная со сна, она завязывала пояс домашнего халата.

— Я услышала шум и подумала, что вы приехали. Chérie, я так волновалась! Телеграмма, она из дому, n'est-ce pas?[35]

— Да, но мне страшно прочесть ее. Возьми, Моника, сделай это для меня.

— Нет, chérie, это личное. Я не могу.

— Но я прошу тебя.

Марина протянула телеграмму подруге. Моника со вздохом взяла ее и быстро прочла.

— Ну?.. — в нетерпении спросил Саймон.

— Она от Марининого отца, но я не понимаю...

— Что там написано? Скажи мне скорее, — взмолилась Марина.

Моника покачала головой и начала читать вслух:

«Пожалуйста, возвращайся в Лондон при первой возможности. Ничего экстренного не случилось, но ты нужна дома. Искренне твой, папа».

— Какая странная телеграмма, — сказал Саймон, беря Марину за руку. — Что она может означать?

— Понятия не имею. Не может быть, чтобы папа заболел или кто-то умер. Иначе об этом было бы сказано.

— Тогда почему ты должна нас покинуть? — спросила Моника, зевая. — Если это не экстренный случай, я не понимаю, к чему спешка.

— Папа очень волевой человек, как ты прекрасно знаешь, Моника. Если он решил, что нужно что-то сделать, я должна тут же броситься выполнять его желания.

— Но ты так чудесно проводишь время! Разве тебе не жаль уезжать теперь, когда ты завела так много друзей?

Марина коснулась руки подруги.

— Дорогая Моника, я вернусь. У папы было время переосмыслить свою позицию, и, возможно, он понял, что мне все-таки лучше быть дома, рядом с ним.

Моника снова зевнула и повернулась, чтобы уходить.

— Я возвращаюсь в постель, chérie, мы еще поговорим об этом утром. Я попрошу камеристку узнать расписание поездов и пароходов до Лондона. Спокойной ночи.

Саймон нежно взял Марину за руку.

— Марина, хотите выпить со мной бренди? Или пойдете спать?

— Нет, спасибо. Думаю, я отправлюсь в постель. Нужно попросить Элен немедленно начать сборы.

— Но ведь не в такой поздний час? — отозвался он с удивлением на лице.

— Нет, — сказала Марина, усмехнувшись. — Я оставлю это до утра. Спокойной ночи. Еще раз спасибо за чудесный вечер.

На миг Марине показалось, что Саймон обязательно поцелует ее. Она читала в его глазах, что ему хочется нежно обнять ее, однако он сдержался.

— Спокойной ночи, Саймон, — шепнула она разочарованно.

* * *

Утром Марина показала Элен телеграмму от отца.

— Что ты об этом думаешь? — спросила девушка, протягивая ее служанке.

Элен взяла послание, а потом принялась медленно качать головой.

— Трудно сказать, мисс, но, возможно, он одумался. Ваш отец не жестокий человек, он просто был раздавлен горем.

— Да, это правда, — согласилась Марина, — но он пишет так странно, никакой теплоты... Если бы папа хотел, чтобы я вернулась домой навсегда, то, наверное, сказал бы иначе.

— Ах, мисс, вы же знаете мужчин. Они никогда не говорят, что у них на уме.

Марина ответила взглядом, полным непонимания. Она была настолько неопытной в житейских вопросах, что не имела представления, о чем говорит Элен.

«Мне нужно столькому научиться, — думала Марина. — Я очень наивна. Такой человек, как Саймон, может многое для меня открыть».

Сердце девушки замерло на миг при мысли о Саймоне, и разочарование минувшего вечера как будто растаяло перед лицом более насущной проблемы, возникшей с получением отцовской телеграммы.

— Элен, мы должны немедленно заняться сборами. Я думаю, стоит взять с собой все вещи, потому что понятия не имею, когда мы вернемся в Париж, и вернемся ли вообще.

— Быть может, я соберусь только на несколько дней, мисс? На всякий случай...

— Элен, я надеюсь, что мы возвращаемся домой навсегда. Собери, пожалуйста, все.

— Хорошо, мисс.

* * *

Элен как раз закончила паковать вещи, когда в комнату постучала Моника.

— В полдень есть поезд до Кале, с которого можно успеть на паром, — сказала она, заглянув в дверь.

— Это означает, что до отъезда нам остается час. Всего только час...

Моника вошла и тепло обняла Марину.

— Надеюсь, ты скоро вернешься.

— Многое будет зависеть от настроения папы, когда я доберусь до дома, — ответила Марина. — Я надеюсь, что теперь он хочет быть со мной рядом и примет меня с распростертыми объятиями.

— Пойдем, выпей с нами немного перед отъездом. Мы велели слугам подать шампанское.

— Но еще слишком ранний час, — слабо запротестовала Марина.

— Для шампанского никогда не бывает рано!

Марина все же охотно сбежала по ступенькам на первый этаж, когда пятнадцать минут спустя Мари объявила, что Соланжи ждут ее в гостиной.

Девушка надеялась, что перед отъездом ей удастся провести хотя бы несколько минут наедине с Саймоном. Ей хотелось убедиться, что она что-то значит для него.

— Bon voyage[36], Марина! — прокричали Соланжи, когда та вошла в столовую. В миг, когда она переступила порог, из бутылок с шумом вылетели пробки.

Марина улыбнулась и бросила взгляд туда, где стоял Саймон. Девушка сразу заметила, что он выглядит озабоченным и стоит несколько в стороне от остальных.

— Ну же, Саймон. Выпей бокал шампанского за счастливую дорогу Марины, — сказала Моника, подходя к брату и с нежностью касаясь его руки.

— Нет, спасибо, — последовал резкий ответ.

Моника подняла бровь и вернула нетронутый бокал на поднос.

— Не знаю, что этим утром нашло на моего брата, — шепнула она Марине, — он так странно себя ведет.

Марина впадала в отчаяние, тщетно дожидаясь хотя бы мимолетного взгляда Саймона, который так пылко ухаживал за ней прошлым вечером. Но он ни разу не посмотрел в ее сторону.

Девушка пыталась заглушить в себе чувство смятения, пока Соланжи пили за ее здоровье.

«Как будто вчерашнего вечера вовсе не было», — думала она, а час отъезда все приближался.

Скоро в комнату вошел дворецкий и объявил, что экипаж готов отвезти Марину с Элен на вокзал.

— Так скоро! — воскликнула Моника. — Tant pis![37]

Она обняла Марину, слезно обещая писать ей каждый день.

В объятиях подруги Марина смотрела через ее плечо на отстраненную фигуру Саймона. Тот стоял у окна с таким видом, словно не знал, что она уезжает и, быть может, очень надолго.

— Прошу, приезжайте еще. Мы всегда вам рады, — сморкалась в платок мадам Соланж.

В конце концов, Саймон подошел и взял ее за руку.

— Всего доброго. Надеюсь, ваша дорога будет безопасной, — сказал он, а затем почти небрежно поцеловал ей руку.

Марина чувствовала себя совершенно расстроенной. Краем глаза она заметила, что Моника бросает на брата тревожные взгляды.

— Ты скоро вернешься, я знаю, — утешала она, взяв Марину за руку и выводя ее в холл.

У Марины, однако, было отчетливое ощущение, что произошло нечто, чего она не знает.

Когда она забралась в экипаж, на нее навалилось знакомое чувство заброшенности. Все были в слезах. Однако Саймон не вышел на порог, чтобы помахать ей рукой на прощание.

— Как странно, — заметила Элен, когда они ехали в направлении вокзала.

— Что такое? — спросила Марина, стараясь не расплакаться.

— Месье Саймон не помахал вам на прощание.

— Вероятно, он был занят, — ответила Марина, опуская глаза.

— Так вот я и думаю, что это странно, — упорствовала Элен.

— Я была бы признательна, если бы ты держала свои мысли при себе, — сухо сказала Марина, что было на нее совсем не похоже.