"Волкодав". Компиляция. Книги 1-6 (СИ) - Семенова Мария Васильевна. Страница 30
Взобравшись на возвышение, Волкодав всей шкурой ощутил взгляды толпы. Не самое большое удовольствие, когда на тебя таращится полгорода. Дикий венн, как всегда лезущий не в своё дело. Волкодав нахмурился и погнал лишние мысли прочь.
Вытащив из поясного кармашка кусок тесьмы, он повязал им лоб, чтобы пот не тёк в глаза и не мешал драться. Двухцветный воин преклонил колени, и жрец, что-то шепча, начертал в воздухе над его шлемом Разделённый Круг. Волкодав повернулся лицом к солнцу, проглянувшему в разрыве туч.
«Око Богов, Податель Всех Благ, пресветлое Солнце, – мысленно обратился он к небесному пламени. – Пускай Близнецы мирно правят теми, кто им поклоняется. Но зачем этот человек говорит мне, будто Тебя – нет?..»
Кое-кто потом утверждал, будто серебристый узор на лезвии его меча блестел удивительно ярко.
– Зови, зови своих божков, – прервал его молитву насмешливый голос жреца.
Толпа ответила обиженным гулом, а кнесинка Елень, нахмурившись, покосилась на могучих бояр, стоявших слева и справа от её кресла. Не пора ли, мол, намекнуть заезжему проповеднику, чтобы выражался учтивей?..
«Благослови мой меч, прадед Солнце, – не снисходя до перебранки со жрецом, молча попросил Волкодав. – Я хочу вызволить этого парня: ну разве дело – силой заставлять верить в Богов…»
– Он не мешал тебе, когда ты заклинал Близнецов, – бесстрашно подал голос аррант.
– Когда говорят с истинными Богами, помешать не может ничто, – сказал жрец и отступил в сторону, освобождая место для поединка.
Переспорить жреца, зло подумал Волкодав и повернулся к сопернику. Человек, способный согласиться на подставной бой, ни доверия, ни уважения ему не внушал. Но с ним по крайней мере можно поспорить на понятном языке, без зауми и словесных кудрей…
Они приветствовали друг друга взмахом меча, потом сошлись, и народ загудел снова. Двухцветный был до того здоров и могуч, что жилистый, как ремень, Волкодав рядом с ним казался щуплым подростком.
– Куда ему, – раздавалось из толпы. – Да полосатый его живьём съест!
– Мыслимо ли, против этакой силы…
Молодой аррант горестно покачал головой и крепче прижал к себе книги…
Сыт и силён, думал Волкодав, ловя и отбивая удар за ударом. Очень силён. И всегда был сыт. Вот только силушкой привык тешиться всё больше над безответными. Как этот книгочей. А когда-то, небось, был доблестным воином…
Волкодав медленно пятился вдоль кромки помоста, оценивая соперника, привыкая и приспосабливаясь к нему. Площадь за его спиной разочарованно вздыхала. И правда, мол, – мыслимое ли дело?.. Волкодав знал: на взгляд обычного человека, он выглядел куда менее проворным, чем светловолосый сольвенн. Потому что тот заранее знал, каким будет каждый удар, а он дрался по-настоящему, без подсказки, и полосатый был противником, каких поискать. Помалкивали только опытные рубаки да немногочисленные венны, стоявшие в толпе. Они-то видели: двухцветный злился и вкладывал в свои удары всё большую силу, нападал всё стремительней и опасней. Вот только цели его удары почему-то не достигали.
Потом Волкодав отчётливо услышал голос Бравлина, обращавшегося к кому-то из горожан:
– На сколько бьёмся, что венн победит?
– Никак лишние деньги завелись, старшина, – прозвучало в ответ. Волкодаву некогда было рассматривать, с кем там договаривался его нечаянный знакомец.
– Вчера жалованье получил за две седмицы, – усмехнулся Бравлин.
Собеседники начали спорить и наконец сошлись на полутора четвертях серебра, из чего Волкодав заключил, что стражники жили не бедно. Или Бравлин просто рассчитывал, что отдавать не придётся…
Двухцветный между тем свирепел. Сумасшедшему венну с великолепным мечом просто неоткуда было взяться. Но ведь взялся же. И дрался всерьёз. Очень даже всерьёз. Полосатый хорошо знал себе цену. Вдобавок он загодя усвоил приёмы, любимые галирадскими витязями, и вполне был готов если не к лёгкой победе, то к равному спору с любым здешним воителем. Белобрысый Плишка был тоже силён, но он побил бы его и в настоящем бою. Что за нелёгкая принесла сюда венна? Этот венн дрался, словно забытый Богами хулитель веры был его родным братом. И дрался мастерски! Весь натиск гиганта точно проваливался в пустоту, только на мече неведомо каким образом возникали зарубки.
Два тяжёлых клинка взлетали, кружились, ткали в воздухе стремительную паутину. Потом всё кончилось.
Полосатый злился всё больше, теряя терпение и осторожность. Каждый раз, соприкасаясь с клинком Волкодава, его меч выходил из повиновения и словно по собственной воле чертил в воздухе кренделя, норовя выскочить из ладони. Воин жрецов был готов сожрать венна живьём. Все уговоры насчёт непролития крови были давно и прочно забыты. Он убьёт этого дикаря, так унижавшего его своим мастерством. Беда только – после каждого выпада приходилось заново отыскивать венна взглядом: тот всякий раз успевал пропасть неизвестно куда. Глаза начала затягивать багровая пелена бешенства. Никогда ещё двухцветный не ведал поражения в поединке. Очередной свистящий замах канул в никуда, полосатого развернуло кругом. И прямо перед собой он увидел испуганные глаза пленного книгочея, следившего за схваткой. Из-под расписной личины донёсся сдавленный рык. Меч стремительно и кровожадно взмыл над головой…
Волкодав возник между ним и аррантом, как по волшебству. Узорчатый меч взвился в его руке, встречая страшный удар.
Веннский кузнец, живший давным-давно, не подвёл далёкого внука. Раздался звон и хруст. В руках у двухцветного осталась рукоять с обрубком в полпяди длиной. Не разобравшись в горячке, обезоруженный воин ещё попробовал замахнуться. Потом с руганью швырнул бесполезную рукоять Волкодаву в лицо.
Узорчатый меч перехватил её в воздухе – не ровен час, ещё поранит кого – и уронил наземь в двух шагах от помоста. Потом змеёй метнулся вперёд и, приподняв кольчужную бармицу, свисавшую с личины на грудь, упёрся в подбородочный ремень шлема.
– Снимай рукавицы, – негромко приказал Волкодав. Рубаха на нём промокла насквозь. Он тяжело дышал, но старался говорить ровно. Ни у кого не должно быть сомнений относительно того, кто победил.
Двухцветный, надо отдать ему должное, заколебался… Но меч Волкодава передвинулся с ремня, коснувшись податливой кожи, и в голубых глазах за прорезями личины ярость и непокорство сменились жалостью к себе. Удивительное дело, подумалось Волкодаву, до чего дорожат собственной жизнью люди, привыкшие с безнаказанной лёгкостью отнимать её у других…
Двухцветный медленно стащил одну рукавицу, потом другую. Бросил их на помост.
– А теперь шлем, – сказал ему Волкодав.
Из-под шлема появилась копна кудрявых чёрных волос, слипшихся от пота, и густые усы. Побеждённый был весьма недурён собой. Небось, в самом деле нравился девкам. Волкодав отвёл меч от его шеи и повернулся к проповеднику. Нелетучий Мыш успел вернуться на плечо и гордо раздувал пушистую грудку, считая победу по крайней мере наполовину своей.
– Так я забираю этого человека, – сказал Волкодав. И кивнул на арранта. Тот смотрел на него широко распахнутыми глазами, явно не веря случившемуся.
Волкодав низко поклонился кнесинке, спрыгнул с помоста и пошёл за ножнами и пузырьком. Бравлин встретил его широченной улыбкой: полторы четверти коня серебром были деньгами вовсе не маленькими. Аррант пугливо оглянулся на своих недавних мучителей, потом судорожно прижал к груди книги и неуклюже слез наземь следом за Волкодавом.
Толпа весело шумела и улюлюкала, отпуская малопристойные шуточки по поводу Богов-Близнецов и их слуг. Надобно думать, жрец произнёс достаточно грозную проповедь. Люди всегда рады посмеяться над тем, чем их собирались пугать.
Однако мир неизбежно перевернулся бы, если бы Ученик Близнецов позволил кому-нибудь другому оставить за собой последнее слово. Вот он торжественно воздел руки к небу, и голос, привыкший к гулкой пустоте храмов, без труда разнёсся над площадью: