"Волкодав". Компиляция. Книги 1-6 (СИ) - Семенова Мария Васильевна. Страница 9

Пока Волкодав помогал калеке умыться, Ниилит вытащила толстую рыбину и принялась её чистить. Волкодава замутило от одного духа съестного. Ниилит подала ему сазаний бок на свежем листе лопуха. Он молча мотнул головой и отвернулся. Девочка не посмела его уговаривать и отошла кормить Тилорна. Волкодав равнодушно слушал, как тот похваливал и стряпню, и стряпуху. Нелетучий Мыш, спустившись с насеста, трудился в сторонке над плавниками и мясистым хвостом.

Щербатая глиняная чашка была одна на троих. Волкодав в самую последнюю очередь приложился к травяному взвару и обнаружил, что тот успел порядком остыть. Волкодав с отвращением проглотил его и выплюнул угодивший в рот вялый листок. Ещё раз покосившись на третью зарубку, он поднялся и ушёл в лес, чтобы через некоторое время вернуться с тонким, ровным стволиком молодой осины, остро заточенным с одного конца. Обжёг его на костре и протянул Ниилит:

– Держи!

Он залил костёр водой. Бог Огня, как известно, смертельно обижается, если костёр затаптывают ногами. Угли зашипели – сперва сердито, потом жалобно. Когда же умолкли, Волкодав накрыл их снятой накануне дерниной. Случайный глаз вряд ли заметит следы ночлега.

Возле полога стояла большая корзина: Волкодав сплёл её там же, на речном берегу, пока Ниилит ловила сазанов. В эту корзину он усадил Тилорна, завёрнутого от дождя в покрывало, и тот уже привычно подогнул колени к подбородку. Волкодав просунул руки в верёвочные лямки, взял мешок и кивнул Ниилит:

– Пошли.

– Мне очень совестно отягощать тебя, Волкодав, – сказал Тилорн. – Но, коли уж так получается, не скажешь ли, куда мы идём?..

Волкодав почему-то вдруг вспомнил о том, как они с Ниилит только что помогали увечному мудрецу в самой простой нужде, потом обмывали беспомощное нагое тело, заново смазывая бесчисленные болячки, а Тилорн только благодарил, сокрушённо вздыхал и, стыдясь, пытался шутить. Для того, чтобы так принимать помощь, тоже требовалось мужество. Волкодав в этом кое-что понимал.

– На торговый путь мы идём, – сказал он. – Здесь неподалёку деревня… Большой Погост. Там останавливаются купцы, которые едут в Галирад.

– Галирад… – припоминая, повторил Тилорн и уточнил: – Это в стране сольвеннов?

Корзина плавно покачивалась. Нелетучий Мыш подрёмывал на плече Волкодава, Ниилит шла рядом, неся оба копьеца, ореховое и осиновое.

– Да, это там, – сказал Волкодав. И впервые не стал дожидаться дальнейших расспросов, пояснив: – Лучше всего туда по Светыни… но если нас будут искать, то скорей всего у реки.

– Ты хочешь пристать к купцам? – поинтересовался Тилорн.

– Не пристать, – проворчал Волкодав. – Я наймусь. Торговым гостям часто нужны воины… добро охранять. Доберёмся до Галирада, там посмотрим, что дальше.

Они шли целый день, почти не делая остановок: Волкодав не желал тратить времени зря. Он устроил всего один привал, у крохотного родничка. Ниилит, Тилорн и Нелетучий Мыш доели сазана. Волкодав снова отказался от еды.

– Господин… – жалобно начала было Ниилит, но длинные пальцы Тилорна легли на её руку.

– Не надо, дитя, – сказал он тихо. – Наш избавитель, верно, знает, что делает.

Волкодав опустился на колени у родничка и долго, с наслаждением пил. Поднявшись, он поклонился родничку, точно щедрой хозяйке, не поскупившейся на угощение прохожему.

Когда проглянувшее под вечер солнце стало цеплять вершины дальних холмов, Волкодав начал присматривать место для ночлега. В этот вечер он выбирал его особенно придирчиво. Он равнодушно прошёл мимо нескольких очень славных на вид уголков, где было в достатке и воды, и простора для ветерка, способного сдуть комаров. И наконец остановился в добрых двух сотнях шагов от ближайшего ручейка, под большим старым дубом, широко раскинувшим упругие ветви. Волкодав поставил корзину в самых его корнях, разгрёб старые листья и уложил Тилорна. Тот благодарно улыбнулся и вздохнул, блаженно вытягивая тощие ноги.

Солнце садилось за прозрачной занавесью дождя: полнеба горело холодным малиновым пламенем, а на востоке, упираясь в склон холма, торчком стояла короткая красноватая радуга.

Волкодав приволок толстую валежину и долго кромсал её, оголяя белое сухое нутро. Он развёл костёр поодаль от дуба, чтобы не потревожить и не обидеть славное дерево. Когда солнце до половины ушло в закатные тучи, он выбрался из-под полога и принялся чертить круг, охватив им, как обычно, и костёр, и колышки растяжек, и дерево, давшее им приют. Только на сей раз он чертил его не ножом, а отцовским молотом, волоча его по земле.

Озноб продолжал трясти Волкодава, он долго не мог согреться и уснуть. Но наконец под широким старым плащом, укрывшим сразу три тела, скопилось какое-то подобие тепла. Волкодав слушал ровное дыхание Ниилит и думал о дряхлых стариках, на чьё ложе укладываются юные девушки – не для утех, какие уж там утехи, просто ради тепла, иссякающего в тронутой осенней стужей крови… Потом он всё-таки уснул.

Огонь медленно поедал длинную валежину, озаряя очерченный круг.

Его разбудил надсадный, полный ужаса визг, раздавшийся неподалёку. К тому времени, когда сонная муть кое-как отпустила разум, Волкодав уже стоял во весь рост, сжимая в кулаке нож, выхваченный из ножен. Дикая боль в боку, причинённая резким движением, огненным бичом хлестнула сознание, и Волкодав заметил, что место Ниилит под плащом пустовало. Заметил осиновый кол, бездельно прислонённый к дереву… Потом он увидел саму Ниилит.

Волкодав сразу понял, что произошло. Днём они пересекали торфяное болото, и девочка набрала несколько горстей прошлогодней клюквы, крупной, тёмно-красной, на длинных иссушённых хвостиках. Эту клюкву они вечером отправили в котелок. Напиток вышел отменный. Ниилит без конца прикладывалась к нему и одна одолела чуть не полкотелка. Ничего удивительного, что ночью ей понадобилось в кустики. И где ж было вспомнить спросонья строгий наказ Волкодава – из круга не выходить…

Зато теперь…

Отчаянно визжа, Ниилит мчалась через поляну к костру. Её глаза были двумя белыми кругами. А за ней…

За Ниилит шёл Людоед. Именно шёл, тяжело и вроде бы неторопливо переставляя плохо гнувшиеся ноги. Но Волкодав сразу понял, что Ниилит от него не убежать.

Значит, ещё раз, Людоед…

Венн додумывал эту мысль, уже летя полуторасаженными прыжками вперёд. Нет, шедшая навстречу тварь не была живым Людоедом, сумевшим как-то выбраться из горящих развалин и чудесно исцелиться от раны. Людоед был мёртв. Мёртвым, стеклянным взглядом глядели его глаза, в неподвижном оскале блестели сквозь бороду зубы, а низ рубахи, сапоги и штаны сплошь покрывала чёрная слизь. Убивший нечист, и его нечистота притягивает души убитых, помогает им обрести подобие плоти.

Мёртвый пришёл за живыми…

Силы и разум одновременно покинули Ниилит – упав, она осталась лежать неподвижно. Волкодав перелетел через неё и сшибся с чудовищем.

Руки и ноги всё сделали сами. Венну понадобилось три быстрых движения, чтобы скрутить Людоеда и вжать его в землю, удерживая за вывернутую руку. Теперь отрезать голову и…

Людоед начал подниматься.

Живой человек не мог бы этого сделать. Мёртвый смог.

Под пальцами венна затрещали сухожилия и суставы: Людоед равнодушно ломал собственное тело. Вот когда Волкодаву стало страшно. По-настоящему страшно. Содрогаясь от отвращения, он принялся кромсать ножом холодную, тронутую тлением плоть. Успеть бы! По вере сегванов, ожившему мертвецу следовало отсечь голову и приложить её к заду. По вере веннов…

Очнувшаяся Ниилит опять завизжала. И тут Волкодав расслышал неожиданно громкий окрик Тилорна:

– Колом его, девочка! Осиновым!..

Нож не извлекал крови, просто полосовал мертвечину. Людоед продолжал неотвратимо подниматься. Сил у него не убавится, пока голову связывает с телом хотя бы лоскут. Кажется, Тилорн кричал ещё, но Волкодав от напряжения и страха не слышал уже ничего.