Невеста для генерального (СИ) - Белозубова Ольга. Страница 7

Я возвращаюсь на свое рабочее место, а из головы никак не идут вопросы Тани насчет возможного интереса Рокотова ко мне.

Да ну. У нас только рабочие, деловые отношения, не больше. Их и отношениями-то не назвать.

Память между тем услужливо подкидывает то, как он на меня смотрел во время нашего разговора. Горячо, откровенно. Раздевал взглядом. И грудь мою рассматривал, и губы. И ниже спускался…

И приглядывать обещал, а ведь ценит свое время.

Нет, я точно надумываю. Или нет?..

Глава 6. Чужая среди своих

Кира

Я выхожу из агентства на улицу и вдыхаю полной грудью. За день сильно похолодало, и изо рта при выдохе сразу вырывается теплый воздух, превращаясь в пар.

Вижу, как на освещаемую фонарями стоянку, к своей машине, спешит одна из наших самых востребованных моделей, Лиза. Стук ее каблуков отдается гулким эхом. А в агентстве я ее сегодня и не видела. Странно.

Я очень надеюсь, что она замолвит за меня словечко перед остальными девочками.

Лиза нередко подвозит меня до дома — ей все равно по пути. На этой почве мы и сдружились. Но сегодня на совместную поездку надеяться, похоже, не стоит, вон, как торопится. Почему? Мозг посещает неприятная догадка: неужели только ради того, чтобы не столкнуться со мной?

Решаю выяснить сразу.

— Лиза, стой!

Она поворачивается ко мне и цедит сквозь зубы:

— Чего тебе?

— Давай поговорим, — подхожу я ближе.

— Я не хочу. И подвозить тебя больше не буду.

И она туда же?!

— Чего вы на меня взъелись, а? Я сегодня о себе чего только не услышала!

Лиза изгибает красивую темную бровь:

— Ты правда не понимаешь или только прикидываешься дурочкой?

Считаю про себя до пяти, чтобы не наговорить колкостей в ответ.

— Не понимаю, — качаю головой. — Ну выбрали меня для съемок, разве это конец света? Может, объяснишь, что творится на самом деле? Вы как-то слишком бурно реагируете, не находишь?

— Вот скажи мне, — скрещивает руки на груди Лиза, — ты планируешь работать моделью?

— Я? — удивленно округляю глаза. — Нет, конечно.

— Вот именно, Кира! — мигом вспыхивает собеседница. — Пришла, открыла дверь с пинка и увела такой проект!

Как быстро по офису разносятся сплетни. Еще в пятницу никто понятия не имел, зачем Рокотову модели, а сегодня все в курсе. Во всех деталях. М-да.

—Ты вообще представляешь, — все больше злится Лиза, — какие двери перед любой из нас могло открыть участие в этих съемках, а? Это ведь реклама для центральных каналов.

— Вот как? Тогда почему вы не грызете глотки друг другу? Если бы Рокотов выбрал кого-то из вас, ее вы бы так не гнобили!

— Не путай, Васнецова, — снисходительно смотрит на меня Лиза, — это другое. Мы все тут — свои. А ты — чужая. Это первое.

— Есть еще и второе? — хмыкаю в ответ.

Лиза театрально всплескивает руками.

— Девочки, чего вы все помешались на этом Рокотове? Хватит уже о нем!

Ну понятно, кривляет меня. Я действительно так говорила, когда модели надоедали своими вздохами по генеральному. Ах, какой Рокотов красивый. Ах, какой он богатый! Ах, какой властный! Ах, какой мужественный! И так изо дня в день. Нависнут над моей стойкой и давать отвлекать от работы. Вот я и срывалась порой.

— А сама… — продолжает шипеть Лиза.

— Что сама? — начинаю звереть я.

— Что-что, закрутила с ним! Других мотивов выбрать тебя у него точно нет! Я все понимаю, тоже хорошей жизни захотела по ходу. Но хоть бы не врала тогда, что ли, что и сама на него претендуешь. Это было бы по крайней мере честно. Тихоня хренова!

Я чувствую, как дергается левое веко.

Это у меня-то хорошая жизнь? Открываю рот, чтобы возразить, но вижу полный презрения ледяной взгляд и поджатые губы Лизы и осознаю: расскажи я сейчас правду о том, что Рокотов попросту надавил и в итоге пригрозил увольнением, не поверит. И что видов на него у меня никаких нет — тем более. И что согласилась я не от хорошей жизни.

Ай, и перед кем я хочу оправдаться? Перед той, что даже не дала мне шанса поделиться тем, как все было на самом деле? Да пошло оно все…

— Я поняла. Пока, Лиза.

Разворачиваюсь и иду вперед, к автобусной остановке. После сегодняшнего дня и этого разговора чувствую себя опустошенной, энергию будто разом выкачали до самого донышка.

Мне вслед раздается едкий голос:

— Я с удовольствием дождусь, когда ты с треском провалишься и тебя выпрут из проекта. Мы все дождемся. И не приходи ныться, я не стану слушать.

И не собиралась.

Бреду на остановку и бессильно бешусь. Злюсь на ситуацию, на моделей, но больше всего — на генерального. Ну, Рокотов, ну гад! Он ведь и понятия не имеет, что творится в агентстве за его спиной. Как я себя чувствую. Хотя… ему однозначно наплевать.

Еду к маме и по дороге обдумываю то, что ей скажу. Всю правду ей знать совсем не обязательно, остановлюсь на коротком, более удобоваримом варианте.

Через час мы проходим с ней на кухню. Мне становится немного легче от присутствия родного человека.

Я веду носом, и мама смеется.

— Учуяла-таки?

Снимает полотенце с блюда. А там… м-м-м, мои любимые чебуреки. Такие только мама и готовит. И как пахнут!

Желудок отчаянно бурчит. Немудрено, я пропустила обед — слишком нервничала, чтобы есть. Но разве можно устоять против маминой стряпни?

На несколько драгоценных минут все мои горести уходят на второй план, и я уминаю чебурек. Только после этого вываливаю монологом отредактированную краткую версию: Рокотов предложил мне поработать моделью, пообещал хорошие деньги, уговорил, и я согласилась.

— Мам, только как я тебя оставлю, а? — вздыхаю.

Мама подпирает подбородок ладонью и крепко задумывается.

— Оставить меня не проблема, дочка. Ты ведь не на год уезжаешь, к тому же правильно говоришь: соседка будет захаживать. И Валя. Таблетки обещаюсь пить по часам. Ну хочешь, стану писать тебе сообщения с отчетами? Меня другое волнует.

Она с беспокойством вглядывается в мое лицо, кладет свою ладонь мне на руку и проникновенно интересуется:

— Я помню твои истории о том, как сложно работать моделью и что ты так никогда бы не смогла. Жалела девочек, какой у них режим, в каких условиях порой приходиться работать. А теперь взяла и так просто согласилась? Ты ведь не все мне рассказала, правда?

— Все! — вру на голубом глазу.

Блин, мама слишком хорошо меня знает, к тому же раньше я ничего от нее не скрывала.

— Ладно, — поджимает губы она, однако не спорит. — Но я вот что думаю…

— Что?

— Может, ну его, это все, а? Сердечко мое чует, что твой Рокотов — опасный человек. И очень влиятельный. Мало ли что? Может, лучше все-таки взять кредит? Я тоже найду работу. Зачем ради меня и моих долгов так рисковать? Ты ведь не обязана…

— Вот еще. Ты и от прошлой работы не отошла, вон, бледная какая, — возмущаюсь я. — Нет уж. И мы, вообще-то, семья, если ты забыла.

Про себя добавляю: если откажусь, Рокотов и меня уволит, и, чего доброго, за маму возьмется. С него станется. Ну нет. Я все решила, и будь что будет.

Следующие часы до самолета проходят, словно в тумане. Вот я раскладываю маме лекарства в таблетницу, беру с нее обещание писать каждый день, звонить вечерами.

Вот мчусь к себе, собираю вещи, падаю на диван и забываюсь тревожным сном. Мне снится безлицый режиссер. У него вместо головы дымка, но голос… Пробирает до мурашек. Он орет на меня, орет. Тут же рядом появляется Рокотов, гремит: «Сделай все по высшему разряду, иначе…»

А затем на меня толпой нападают невесть откуда взявшиеся модели. У каждой в руке камень, и они бросают их в меня один за другим. Один попадает в правое плечо. Ай, как больно-то!

Тут я и просыпаюсь. Оказывается, умудрилась отлежать руку, и теперь ее покалывает болючими мурашками.

Смотрю на часы: фух, не проспала.

Через несколько часов смотрю на землю из иллюминатора самолета. Правда, оценить по достоинству эти виды все равно не получается, меня изнутри съедает тревога. Вгрызается, сволочь, изо всех сил, хрумкает со смаком.