Брат мой Каин - Перри Энн. Страница 13

Эстер Лэттерли была медицинской сестрой и сиделкой. Во время Крымской войны ей довелось служить вместе с Флоренс Найтингейл в госпитале в Скутари, а также оказывать помощь раненым на поле боя, и девушка более чем привыкла к болезням, холоду, грязи и человеческим страданиям. Она уже не помнила, сколько людей умерли у нее на глазах от ран или болезней. Однако отчаянное положение живших в Лаймхаусе бедняков тронуло ее настолько, что ей удавалось держаться и не испытывать ночных кошмаров лишь благодаря тому, что рядом с нею работали леди Калландра Дэвьет, ее близкая подруга и покровительница Монка, и доктор Кристиан Бек. Втроем они, по мере возможности, старались хотя бы немного облегчить страдания здешних жителей и боролись за устранение причин, из-за которых это заболевание переросло в настоящую эпидемию.

В тот день, когда Уильям обходил улицу за улицей в поисках людей, которые могли видеть Энгуса Стоунфилда, Эстер, опустившись на колени, изо всех сил скребла пол в одном из складов, который благодаря стараниям Энид Рэйвенсбрук, состоятельной дамы, занимающейся благотворительностью, временно предоставили им для использования в качестве больниц для тифозных, пытаясь привести его в порядок и сделать хотя бы отдаленно напоминающим военный госпиталь в Скутари. Эстер казалось, что вода, которой она мыла пол, кишела инфекционными микробами так же, как любой из ее теперешних пациентов; однако, добавив в нее побольше уксуса, она надеялась, что это поможет ей добиться поставленной цели. Кроме того, доктору Беку удалось раздобыть полдюжины открытых жаровен, где они собирались жечь табачные листья, подобно тому как делают на военном флоте, чтобы окуривать дымом пространство между палубами и таким образом уберечься от желтой лихорадки. Калландра купила несколько бутылок джина, которые надежно заперли в процедурном кабинете, чтобы использовать потом для мытья кастрюль, посуды и стерилизации инструментов. Поскольку здесь работали одни лишь профессиональные медсестры, никто особо не опасался, что джин будут просто пить.

Мисс Лэттерли только что закончила скрести последний ярд пола и поднялась на ноги, чтобы, наконец, расправить ноющую от бесконечных наклонов спину, когда в помещение вошла Калландра. Это была женщина с мощными бедрами, давно вступившая в средний возраст. Ее прическа, всегда находящаяся в беспорядке, сегодня казалась особенно неопрятной. Пряди волос торчали и свешивались во все стороны, а несколько шпилек едва держались на своих местах. Леди Дэвьет даже в юности явно не принадлежала к числу красавиц, однако ее лицо, свидетельствовавшее о немалом уме и приятном характере, казалось по-своему привлекательным.

– Ты закончила? – весело спросила она. – Отлично. Боюсь, нам понадобится здесь каждый свободный фут. И еще, конечно, одеяла. – Окинув помещение быстрым взглядом, Калландра принялась измерять его шагами, стараясь точно рассчитать, сколько человек можно уложить там так, чтобы они не соприкасались друг с другом. – Я хочу раздобыть соломенные тюфяки, – продолжала она, не оборачиваясь к Эстер, – и какие-нибудь кастрюли или ведра. Брюшной тиф – это просто какая-то дьявольская болезнь. Нам придется без конца убирать за больными, и я понятия не имею, как мы будем это делать. – Она дошла до противоположного конца склада, и мисс Лэттерли теперь почти не разбирала ее слов. Сама же Дэвьет, повернувшись, стала мерить склад в ширину. – Здесь на целую милю в округе не найдешь ни одной свободной выгребной ямы или помойки.

– Доктор Бек еще не был в местном совете и не разговаривал с кем-нибудь из начальства? – спросила Эстер и, подхватив ведро, направилась к окну, чтобы вылить из него воду. На складе отсутствовала канализация, а кроме того, смешанная с уксусом вода скорее немного очистила бы здешние сточные канавы, чем заразила бы их еще больше.

Калландра дошла до дальнего конца склада и сбилась со счета.

Она полюбила Кристиана Бека еще до того, как они стали вместе трудиться не покладая рук в Свободной королевской больнице прошлым летом. Мисс Лэттерли знала об этой любви, однако никогда не разговаривала о ней с подругой. Подобная тема казалась ей слишком деликатной и болезненной. Глубокие чувства, которые испытывал к миссис Дэвьет Кристиан, придавали ситуации еще большую пикантность. Калландра овдовела уже много лет назад, а жена Бека была жива. Эта женщина давно перестала о нем заботиться, если вообще делала это так, как ему того хотелось, но она тем не менее крепко держалась за свои права и не собиралась расставаться со своим сегодняшним положением, позволявшим ей вести безбедную жизнь. Кристиан мог подарить Калландре лишь верную дружбу, привязанность, теплоту и восхищение, а также разделить с нею стремление к идеалам, в которые они оба верили горячо и беззаветно.

Одного упоминания его имени оказалось достаточно, чтобы вызвать у Дэвьет смятение, столь уязвимой она теперь сделалась. Повернувшись, Калландра вновь принялась шагать, измеряя ширину склада.

Эстер сначала выглянула в окно, чтобы убедиться, что внизу нет прохожих, а потом опорожнила ведро.

– По-моему, мы сможем разместить здесь около девяноста человек, – объявила Калландра, а потом вдруг неожиданно нахмурилась. – Я молю Бога, чтобы нам не понадобилось больше места. У нас уже сорок семь больных, не считая семнадцати умерших и тринадцати тех, кому настолько плохо, что они уже не в состоянии передвигаться. Я сомневаюсь, что они доживут до утра. – Леди заговорила громче: – Я ощущаю себя абсолютно беспомощной! Это все равно что бороться с приливом с помощью швабры и ведра!

Дверь позади медсестры распахнулась, и в помещение вошла женщина поразительной внешности с бутылкой джина под мышкой и еще двумя в каждой руке. Это была Энид Рэйвенсбрук.

– По-моему, это лучше, чем ничего, – проговорила она, напряженно улыбнувшись. – Я отправила Мэри раздобыть где-нибудь чистой соломы. Пусть она попробует обратиться к конюху, живущему на дальнем конце улицы. У него заболела мать, и он сделает все, что в его силах. – Энид поставила бутылки на пол. – Я не представляю, как быть с колодцем. Я накачала немного воды, но от нее пахнет, как из соседнего хлева.

– Иначе и быть не может, – ответила Эстер, поджав губы. – На Фоб-стрит есть колодец, где вода не пахнет, только носить ее оттуда – руки отвалятся. А потом, у нас почти нет ведер.

– Нам придется их одолжить, – решительно заявила Энид. – Если в каждой семье нам дадут по одному ведру, скоро их будет у нас вполне достаточно.

– У них ведер тоже нет, – заметила мисс Лэттерли, аккуратно отставив в сторону ведро со щеткой и половой тряпкой. – В большинстве здешних семей имеется только одна кастрюля.

– Одна кастрюля для чего? – поинтересовалась леди Рэйвенсбрук. – Может, они тогда будут мыть у себя полы из ночных горшков?

– У них одна кастрюля для всего, – объяснила медсестра. – Из нее моют пол, в ней купают детей, ею пользуются ночью и в ней же готовят.

– Господи! – Энид застыла, густо покраснев и на мгновение лишившись дара речи. Из груди у нее вырвался глубокий вздох. – Извините. Я, наверное, до сих пор многого не знаю… Я сейчас пойду и куплю несколько ведер.

Повернувшись на каблуках, она направилась к выходу, но в дверях едва не столкнулась с Кристианом Беком. Лицо его казалось сердитым, щеки густо покраснели, причем вовсе не по причине холодной погоды, а красивый рот вытянулся в жесткую линию. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы отставить в сторону все вопросы о том, чем закончилась встреча с местными властями.

Калландра первой нарушила молчание.

– Ничего? – тихо спросила она без малейшего намека на упрек.

– Ничего, – признался Кристиан. Даже в этом единственном произнесенном им слове ощущался европейский акцент, хотя и очень легкий, а излишняя точность выговора свидетельствовала о том, что английский не являлся для него родным языком.

Потом он заговорил густым низким голосом, не скрывая презрения, которое испытывал в эти минуты:

– У них там целая сотня отговорок, но все они сводятся к одному. Им нет до этого никакого дела!