Брат мой Каин - Перри Энн. Страница 3

Также у Стоунфилда мог появиться враг, которого ему следовало опасаться в силу каких-либо серьезных причин. Он мог сделаться жертвой шантажа в результате собственной оплошности или даже преступления. Возможно, ему приходится скрываться от наказания, угрожающего ему из-за незаконного присвоения чужого имущества, о котором пока ничего не известно, или из-за какого-либо другого преступления, а может быть, рокового стечения обстоятельств, заставивших его совершить насильственные действия, до сих пор остающиеся тайной.

Наконец, с Энгусом мог произойти несчастный случай, и он теперь лежит где-нибудь в больнице или в работном доме, будучи не в состоянии сообщить о себе близким.

Это представлялось Монку вполне вероятным, поскольку он сам получил однажды удар по голове, после которого у него начисто пропала память. От воспоминания о том, как два года назад он очнулся в работном доме, не имея ни малейшего представления, кто он такой и где находится, сыщика бросило в жаркий пот, тут же сменившийся ледяным ознобом. Его прошлое казалось ему тогда абсолютно неведомым; он даже не узнавал собственного лица, глядя в зеркало.

Мало-помалу ему удалось сложить воедино обрывки воспоминаний о сценах собственной юности и эпизодах путешествия из Нортумберленда на юг, в Лондон, которое он совершил приблизительно в возрасте девятнадцати или двадцати лет – примерно в то время, когда на престол взошла королева Виктория, хотя Монк и не помнил этого с абсолютной точностью. Коронацию он представлял только по картинам и чужим рассказам.

Даже этот вывод сыщик сделал лишь на основе собственных предположений, рассчитав, что теперь, в январе 1859 года, ему было немногим более сорока лет.

Конечно, нелепо предполагать, что Энгус Стоунфилд очутился в подобном положении. Такое случается чрезвычайно редко. Однако убивают людей, к счастью, тоже не так уж часто. Так что речь, скорее всего, идет о каких-либо печальных, но тем не менее обычных семейных обстоятельствах или разорении.

Уильям всегда испытывал неудовольствие, сообщая женщинам о подобных вещах. И на этот раз ему будет еще труднее, потому что он уже успел проникнуться определенным уважением к миссис Стоунфилд. В ее облике очаровательная женственность сочеталась с вызывающей смелостью, а в ее словах детектив не заметил даже намека на жалость к самой себе, несмотря на обрушившееся на нее горе и едва скрываемое отчаяние. Она обратилась к нему за помощью лишь как к профессионалу, абсолютно не рассчитывая на сострадание. И если Энгус Стоунфилд бросил ее ради другой жещины, Монк просто не мог его понять или разделить его вкус.

Продолжая обдумывать порученное ему дело, сыщик поднялся с кресла, подбросил в камин еще угля и закрыл его решеткой. Потом, надев пальто и шляпу, остановил двухколесный кеб и приказал кучеру ехать от Фитцрой-стрит, где он жил, к югу по Тоттенхэм-роуд, потом по Чаринг-Кросс-роуд, а дальше по Стрэнду, через мост Ватерлоо к конторе, адрес которой сообщила ему миссис Стоунфилд. Выбравшись из экипажа, Монк расплатился с кучером, отпустил его и, обернувшись, окинул взглядом ближайшее здание. Внешне дом выглядел вполне респектабельным, хотя и довольно скромным, что могло свидетельствовать либо о давнем достатке, хорошо известном и поэтому не нуждающемся в рекламе, либо о недавно заработанных деньгах, которыми здесь, однако, не собирались хвалиться по соображениям такта.

Распахнув парадную дверь, открытую для посетителей, Уильям прошел в помещение, где его приветствовал симпатичный молодой клерк в визитке со стоячим воротником и до блеска начищенных ботинках.

– Что вам угодно, сэр? – поинтересовался он, заключив по костюму посетителя, что перед ним стоит джентльмен. – Чем могу вам помочь?

Чувство гордости не позволило Монку представиться агентом частного сыска, что неминуемо поставило бы его на один уровень с полицейским. Он ведь и сам служил в полиции до той стычки с начальством, обернувшейся для него непоправимыми последствиями. Разница заключалась лишь в том, что теперь сыщик не обладал прежними полномочиями.

– Доброе утро, – ответил он. – Миссис Стоунфилд попросила меня помочь ей связаться с мужем, после того как они расстались в прошлый вторник утром. – На лице Монка на мгновение появилась едва заметная улыбка. – Надеюсь, ее опасения напрасны, однако она беспокоится, что с ним могло произойти несчастье. – С этими словами он извлек из кармана доверенность.

Быстро пробежав бумагу глазами, клерк вернул ее Уильяму. Тревога, которую он до сих пор старательно скрывал, теперь прямо-таки затопила его лицо, и выражение его взгляда сделалось почти умоляющим.

– Если б мы только могли вам помочь, сэр… Я искренне сожалею о том, что мы не знаем, где он. Без него мы не можем заниматься делами. Его присутствие здесь просто необходимо. – Голос клерка зазвучал громче, и тон его сделался серьезнее. – Требуется принять несколько решений, на которые мы с мистером Арбатнотом не имеем юридических полномочий, к тому же нам для этого не хватает профессиональных знаний. – Оглядевшись по сторонам и убедившись, что рядом нет никого из трех младших клерков, записывавших что-то в гроссбухах, молодой человек приблизился к Монку еще на шаг. – Мы просто ума не приложим, что нам делать дальше и как скрывать от партнеров, что у нас серьезные неприятности. Бизнес немыслим без конкуренции, сэр. Другие ни за что не упустят случая нажиться за счет нашей нерешительности. – Лицо служащего порозовело, и он прикусил губу. – Как вы думаете, его не могли похитить, сэр?

Такая возможность в голову сыщику не приходила.

– Это было бы самым крайним шагом, – ответил он, посмотрев молодому человеку в лицо, выражавшее лишь испуг и сочувствие. Если клерк знал что-нибудь еще, он обладал актерским талантом, способным составить конкуренцию самому Генри Ирвингу, и ему явно следовало подумать о сценической карьере.

– Тогда его наверняка подобрали больным где-то на улице, – предположил клерк обеспокоенным голосом, – и он сейчас лежит в какой-нибудь больнице и не может связаться с нами. Он бы никогда не расстался с нами таким образом, будь он в здравом рассудке. – Лицо клерка еще больше порозовело. – И с семьей, конечно, тоже! Об этом вообще не может быть речи. – Судя по выражению лица юноши, он считал, что ему следовало начать разговор именно с этих слов.

– У него есть конкуренты, которые могли бы рассчитывать на выигрыш, убрав его с дороги таким путем? – поинтересовался Монк, исподволь окинув взглядом аккуратную, хорошо обставленную контору с несколькими письменными столами и полками, на которых стояли ряды книг и гроссбухов. В узкие окна пробивался свет зимнего солнца. Детективу по-прежнему казалось, что разгадка исчезновения хозяина этой конторы скорее всего связана с какими-либо семейными обстоятельствами.

– О да, сэр, – ответил молодой служащий уверенным тоном, – мистер Стоунфилд – один из самых удачливых бизнесменов, сэр. Он обладает редким даром точно определять, что можно продать и по какой цене. Ему удавалось получить прибыль там, где другие наверняка бы разорились… что, кстати, не раз случалось! – В голосе клерка зазвучали гордые нотки, а потом он посмотрел на Монка с неожиданным беспокойством в глазах. – Но он всегда оставался абсолютно честен! – добавил юноша, устремив в сторону сыщика пристальный взгляд, словно желая убедиться, что тот понял его слова. – Насчет него никогда не возникало никаких дурных слухов! Нигде, ни в Сити, ни на бирже.

– На фондовой бирже? – уточнил Уильям.

– Нет, сэр, на зерновой.

Монку следовало выяснить это, прежде чем заводить такой разговор.

– Эти соперники мистера Стоунфилда, – поспешно проговорил он более твердым голосом, – кому именно он помешал в делах в последнее время или кто мог этого опасаться?

– Ну… – Клерк замялся, и лицо его сразу приняло горестный вид.

На какой-то момент в комнате стало совсем тихо – слышался только скрип перьев и шарканье ног.

– Мне бы не хотелось говорить о людях плохо… – начал, наконец, молодой человек.