Брат мой Каин - Перри Энн. Страница 83
Шлюпка развернулась, описав широкий круг, и сидящие в ней люди навалились на весла, слишком усталые для того, чтобы продолжать разговор. В ночной мгле берег напоминал полосу сгустившейся темноты, пронизанную желтым светом фонарей и огнями проезжавших экипажей. Разносившиеся над водой звуки – стук колес, чей-то крик, скрип корабельных рангоутов – казались теперь не такими громкими, как днем.
Прошло не менее часа, когда они наткнулись на скрытый под водою массивный предмет. Сидевший на носу полицейский громко закричал. Потребовалось добрых двадцать минут, чтобы втащить тяжелый разбухший труп в угрожающе раскачивающуюся шлюпку и осмотреть его при свете фонаря.
Уильям ощутил неприятный комок в желудке, а потом по всему его телу пробежала судорога отвращения, и ему на мгновение показалось, что его вот-вот стошнит.
Он увидел останки мужчины, чей возраст, как ему показалось, приближался к сорока годам, погибшего уже довольно давно, гораздо больше, чем неделю назад. Вода и речные обитатели сильно изуродовали его лицо. Остатки одежды также казались практически неузнаваемыми. Это, судя по всему, были рубашка и брюки, но их качество и цвет уже не поддавались определению.
– Ну? – спросил сержант, посмотрев на детектива. – Это он? – Губы его искривились в горькой сухой усмешке, а взгляд казался безнадежным. – Господи! Бедный парень… Ни один человек не заслуживает такой смерти.
Собравшись с духом, Монк заставил себя более внимательно приглядеться к мертвецу. При этом он с удивлением отметил про себя, что желудок у него неожиданно успокоился, хотя Уильяма по-прежнему пробирал леденящий озноб. Очевидно, ему приходилось наблюдать подобные картины раньше, причем, наверное, довольно часто. Утопленник был высок и крепко сложен, у него были густые темные волосы. Ни одна из этих примет не противоречила тому, что в лодке действительно лежал труп Энгуса Стоунфилда.
– Не знаю. Может быть, – ответил сыщик, неожиданно для себя самого ощутив приступ печали, словно он до сих пор втайне надеялся, что Энгус жив.
Сержант тяжело вздохнул:
– Похоже, нам придется пригласить жену этого Энгуса, хотя одному богу известно, какая женщина выдержит такое, особенно если он на самом деле окажется ее мужем.
– Отправьте его в морг, – тихо проговорил Монк, испытывая невыразимую ненависть не только к собственным поступкам, но даже и к словам. Внезапно он почувствовал, что легко смог бы вздернуть Кейлеба сам, и это наказание показалось ему даже недостаточным, чтобы успокоить охвативший его гнев. – Я привезу ее. Другого выхода у нас нет. Возможно, под одеждой на теле сохранился какой-нибудь знак, который она помнит… Тогда она сумеет опознать труп.
Осветив лицо Уильяма похожим на луну фонарем, сержант медленно кивнул:
– Вы правы, сэр. Мы так и сделаем. Разбирайте весла, ребята, если не хотите, чтобы мы тут вконец замерзли!
– Да, мистер Монк?
Женевьева смотрела на детектива с исказившимся в тревоге лицом и с нарастающим страхом во взгляде. Они разговаривали в прихожей. Она, очевидно, не пользовалась теперь другими комнатами, более просторными и более приспособленными для приема посетителей, желая таким образом сэкономить на топливе. Хозяйка дома казалась совершенно изможденной. Уильям знал, что ей пришлось провести целый день в суде, в течение долгого времени давать свидетельские показания, пытаясь подтвердить факт гибели мужа. Необходимость смотреть на Кейлеба, чей облик столь напоминал внешность Энгуса, несомненно, стала для нее тяжелейшим испытанием в жизни. А теперь ему, возможно, предстояло заставить ее пройти через не меньший, венчающий все ужас.
Однако этого никак нельзя было избежать. Если б лицо трупа осталось неповрежденным, опознать его, наверное, смогли бы лорд Рэйвенсбрук или мистер Арбатнот. Но сейчас лишь Женевьеве было под силу отыскать на теле знакомые ей одной приметы.
Детектив редко затруднялся в поисках нужных слов, однако теперь, несмотря на то что он обдумывал их, с той минуты, как им попалась в реке мрачная находка, ему до сих пор не пришло в голову, как лучше сообщить ей об этом.
– Что у вас, мистер Монк? – Миссис Стоунфилд продолжала пристально вглядываться ему в лицо. – Вы нашли Энгуса? У вас не хватает духа сказать это?
– Не знаю. – Мужчина с горькой иронией заметил про себя, что ей приходится выручать его, в то время как это он должен облегчить ее страдания. Ведь это она, а не он, с горечью переживала понесенную утрату. – Мы обнаружили тело, но его необходимо показать человеку, который сумеет его опознать.
– Я не понимаю… – Женевьева чуть покачнулась. – Что вы имеете в виду? – Она с усилием сглотнула. – Это Энгус или нет? Вы же видели Кейлеба! Я могу найти у них множество совершенно разных черт, но для вас они абсолютно одинаковы, и вы сразу должны были понять, Энгус это или кто-то другой! – Голос и взгляд женщины выдавали все больше охватывающую ее панику. – Умоляю вас! Эта… Эта неопределенность изматывает меня больше всего на свете. – Она замерла, сцепив перед собой руки и вздрагивая всем напряженным телом.
– Если б я знал это, миссис Стоунфилд, то не стал бы подвергать вас такому испытанию! – с отчаянием заявил сыщик. – Если б мне мог помочь хотя бы лорд Рэйвенсбрук, я бы обратился к нему. Однако лицо трупа сильно повреждено после пребывания в воде. Тело осталось нетронутым только в тех местах, где сохранилась одежда. Поэтому лишь вы одна способны сделать окончательный вывод.
Коротко вздохнув, Женевьева попыталась что-то сказать, однако не сумела произнести ни звука.
Монку нестерпимо захотелось прикоснуться к ней, укрепив этим жестом хотя бы ее физические силы. Однако такой поступок казался ему непростительной дерзостью.
– Вы не желаете, чтобы вас кто-нибудь сопровождал? – спросил он участливо. – У вас есть горничная? Или, может, мы по дороге заедем за мистером Нивеном? Лорда Рэйвенсбрука вы, наверное, не хотите видеть? – Детектив произнес эти слова с вопросительной интонацией, однако заранее угадал ответ, судя по тому, как вскинула голову его собеседница.
– Нет… Не надо, благодарю вас. Мне хотелось бы ехать одной, только с вами, – заявила она. – Вы сделаете для меня такое одолжение? Мне приходилось видеть трупы, но не тело собственного мужа, тем более… поврежденное, как вы выразились.
– Конечно. – Уильям тут же согнул руку, чтобы женщина могла на нее опереться. – Вы поедете прямо сейчас или сначала выпьете глоток бренди?
– Я не пью спиртного, благодарю вас. Я попрошу служанку принести мне плащ, и мы сразу поедем. Это лучше сделать поскорее.
По дороге Уильям и Женевьева не проронили ни слова: все важные вопросы они успели обсудить раньше, а разговаривать о каких-нибудь несущественных пустяках казалось им сейчас нелепым занятием, вызывающим боль. Уличные фонари с их мерцающим светом возникали из темноты и оставались позади, рядом проносились огни проезжавших экипажей… Тишину нарушали только удары копыт о камни мостовой, стук колес и плеск воды, когда кеб преодолевал какую-нибудь слишком глубокую канаву.
Подъехав к моргу, повозка остановилась, словно вкопанная. Выбравшись первым, Монк помог сойти своей спутнице. Ожидавший у входа одинокий констебль с бледным грустным лицом проводил их в здание.
Несмотря на неожиданную чистоту, в ноздри им сразу ударил тяжелый, не похожий на все другие запах промытой плоти в стадии глубокого разложения.
Служитель провел их в небольшое помещение, где находился деревянный стол, на котором лежал покрытый простыней труп. Обычно край простыни приподнимали так, чтобы посетитель мог увидеть только лицо покойника. Однако сейчас именно эта часть тела оказалась изуродованной, поэтому кто-то предусмотрительно позаботился закрыть голову отдельным куском материи. Откинув простыню, работник морга обнажил плечи, верхнюю часть рук, грудь и живот трупа.
Женевьева стояла абсолютно неподвижно, словно была не в силах сдвинуться с места. Монк опасался, что она упадет в обморок, попытавшись приблизиться к телу, однако оттуда, где находилась женщина, она могла разглядеть не больше, чем верхнюю часть туловища крепко сложенного мужчины. Если Энгус не отличался какими-либо заметными физическими отклонениями, ей придется подойти почти вплотную к столу, чтобы определить, он это или нет.