Предатель. После развода (СИ) - Арская Арина. Страница 3

— И оно того стоило, Фис? — Герман смотрит на меня.

— Этот вопрос я должна тебе задать. — Оно того стоило?

— Нет, — верхняя губа Германа дергается. — Не стоило, но тебе-то все равно. Ты всем тут решила доказать, какая ты сильная и независимая. Какая ты гордая.

— Обалдеть, это ты по бабам пошел, а я в итоге оказалась виноватой, — встаю. — И нет никакого толка от твоих “прости”, “я запутался”, “я ошибся”.

Мне больно на него смотреть.

И отчасти мне приходится согласиться с его словами, что я хочу доказать, какая я гордая. Он сильно укусил мое самолюбие, и я не хочу с ним ни разговоры вести, ни искать причины, ни принимать и ни понимать.

— Если Боря решит жить со мной, Фиса, то ты не станешь этому сопротивляться, — взгляд у Германа холодный и пронзительный.

Он понял, что я не намерена его слушать, идти к нему навстречу и распускать слезы и сопли, и этого его бесит и обижает.

И злит.

Он не имеет надо мной никакой власти.

Я способна и готова, если что, бороться. За моей спиной — семья, да и сама я не тупая беспомощная клуша.

У меня есть свой небольшой бренд одежды и несколько ателье с десятком подчиненных мне швей. Конечно, Герман будет повыше меня, он же заправляет логистической империей, но я с голода не умру и детей прокормлю даже без его алиментов.

И мне ничего от него не нужно.

Лишь бы ушел и оставил меня в покое.

Но он же отец-молодец и мне точно обеспечены веселье в первые несколько лет после развода, пока Германа не охмурит какая-нибудь женщина и не затянет под венец.

С Алиной же он порвал.

И она уже мне названивала с истериками, что я буду тупой терпилой, если приму его. Уж несколько номеров заблокировала.

— Мы бы могли бы все начать сначала, Фиса, — Герман поднимается на ноги, делает ко мне шаг и протягивает ко мне руку. — Мы можем сходить к психологу. Это сейчас очень модно.

Я улавливаю в его голосе насмешку над теми, кто обращается к семейным психологам.

— Вот и сходи, — отступаю.

Слышу топот ног по лестнице, и понимаю, что Борька нас подслушивал. И я вполне могу стать для него врагом.

Я же сама категоричная, и сын у меня такой, но обида на Германа тяжелее веры, что у нас с ним есть шанс на счастливое будущее.

Радионяня в форме розового кролика на столики коротко шикает и разрывается криками Афины.

— Уходи.

— Я пойду успокою сына, — хмыкает Герман.

Неужели вместе с мужем я потеряю и сына, который встанет на его сторону? А Борька может, потому что он любит папу. Папа у нас хороший, да, любимый и крутой.

— Не смей настраивать его против меня…

— Да ты сама с этим уже справляешься, — Герман поскрипывает зубами. — Ты прекрасно знаешь, что мальчику важен отец. И он у него будет.

Радионяня продолжает кричать и захлебываться в слезах.

— Иди к нашей дочери. Сисек с молоком, увы, у меня нет, — едко огрызается Герман и выходит из гостиной. — Только в этом у тебя сейчас преимущество перед нашей дочерью.

Глава 5. Ох, потеряете вы его

Два года назад

— Если вы разводитесь, то почему… почему он взял и заблокировал меня? А?

Алина приперлась в одно из моих ателье и требует у меня ответов, почему мой муж порвал с ней отношения.

— Уходи, — стягиваю с шеи сантиметровую ленту. — Я не отвечаю за поступки почти бывшего мужа.

Я так и не плакала.

Даже когда сын показательно собрал вещи в рюкзак и вместе с папой ушел.

От меня тогда будто с мясом и кровью душу выдрали, но я так и не плакала. Сидела у кроватки с Афиной и даже ни о чем не думала.

Борька, конечно, через пару дней вернулся. Закатил истерику со слезами, что он не хочет, чтобы папа жил отдельно. Мы должны жить все вместе, и что совместная опека полная фигня.

Я не выдержала и сказала, что мы не можем жить вместе, потому что у папы новая тетя появилась.

Это было отчаяние. Я, правда, хотела обойтись без подробностей об измене Германа, который после гневного и истеричного звонка сына приехал.

Он загнал меня на кухню, запер дверь и прорычал:

— Решила все же мне войну объявить?

— Ты думаешь, это война? — сказала я тогда. — Это правда! Правда о тебе! Если ты мужик, то неси ответственность за свои потрахушки!

— Ты рушишь нашу семью! Он тебе этого не простит!

И устроил Герман мне осаду с цветами, попытками поговорить и заверениями, что он все осознал, а меня от него воротит.

— Если он не с тобой и не со мной, то с кем? — Алина не планирует сдаваться и отступать.

— Без понятия.

Настырная, наглая мерзавка, которая не понимает, что с ней было весело и забавно ровно до того момента, пока я не узнала.

— Может, ты с ним поговоришь?

— Что? — я аж теряю дар речи. — Поговорю о чем? О том, чтобы он к тебе вернулся?

А после я смеюсь. К нам выглядывает главная закройщица, и я цежу сквозь зубы Алине:

— Вали нахрен. Совсем, что ли, мозгов нет?

— А чего сразу оскорблять?

— Ты, блять, спала с моим мужем! — Вскрикиваю я.

Мне уже все равно, что меня слышать мои подчиненные. Я устала. Меня выматывает сын, бессонные ночи с годовалой дочерью, встречи с адвокатами и Германом, и не буду я сейчас играть тихую и забитую жену.

— Тупая гадина! — я выталкиваю Алину за дверь, щелкаю замком и рывком опукаю ролл-шторы. Приваливаюсь к косяку спиной и рычу. — Вот же сука.

— Я так и не пойму, почему мужиков в определенный момент всегда тянет к пустоголовым? — закройщица сердито подбоченивается.

— А я не хочу понимать, — выдыхаю я. — Не хочу, не буду… — закрываю глаза. — Мы разводимся и точка. И сыну придется это принять, — поскрипываю зубами, — придется.

— Он его выбрал, да?

— Я не знаю, — сглатываю. — Он-то у меня, то у Германа, но…

— Но папуля предпочтительнее, да?

— Даже после всей правды… Он так и не отвернулся от него. Я и не хотела, чтобы отворачивался, но не так… Я становлюсь врагом.

— Надо дождаться другой бабы, — закройщица со знанием дела вздыхает. — Не вот такую идиотку, а ту на которой жениться вздумает.

Ее слова меня больно кусают.

Это глупо. Я хочу избавиться от Германа, но вместе с этим противлюсь мысли, что он может быть еще раз женат.

Измены и тупые любовницы — это одно, а брак с другой женщиной — это другое.

Если я приняла решение развестись и довела все почти до финишной прямой, то мне должно быть все равно, как сложится жизнь Германа.

Или я жду того, что он все же докажет мне, что ошибся, своим гордым одиночеством?

Я бы хотела, чтобы он никого больше не встретил, страдал от того, что потерял идеальную жену и принял обет сурового безбрачия.

— Второй раз женится и отвалится, — закройщица потягивается. — И к детям охладеет, ведь появятся новые. Это так у них работает.

Закусываю губы.

То есть моего сына ждет еще одно разочарование в жизни. Он не будет больше важен отцу, когда появится новая лялька.

— И долго они не терпят, — фыркает закройщица. — Да и на Германа сейчас после развода просто слетятся. Он же у тебя такой красавчик. При бабках. Сурьезный бизнесмен, — настороженно косится на меня, — ты готова к такому, а? Может, ты его помурыжишь, а потом… простишь? М? Ну, они же тупые, Фиса. Кобели. Да и пацаненку твоему нужен отец. Не на половину. Ох, потеряете вы его.

Глава 6. Сорвался с поводка

— Мне остается только пожелать вам счастья и того, что вы не пройдете через то, что мы прошли, — мило улыбаюсь, жирно намекая, что Герман у нас “ходок”.

Мне не нравится то, что я сейчас испытываю.

Тогда в зале ресторана, облаченная в растянутый спортивный костюм с пятнами молока на груди, я была в другом состоянии.

Да, Герман обидел меня своей изменой, но во мне было больше уверенности, чем сейчас в стильном деловом костюме, узких шпильках и идеальной укладкой на голове.

А еще поедом жрет ревность.