Леди любят артефакты (СИ) - Горина Яра. Страница 4

— Наконец-то вас нашел, — улыбка озарила его лицо. — Давайте помогу с поклажей.

Он протянул руку, и я не удержала удивленного вздоха, увидев механическую ладонь с поблескивающими кристаллами впаянных артефактов. Похоже, зеленый с серебром отвечал за чувствительность, а красный в меди придавал силу. Прежде я только слышала о таких, но еще никогда не видела своими глазами. Разглядывая это чудо с профессиональным интересом, я не сразу сообразила, что по-прежнему удерживаю чемодан. Спохватившись, передала его мужчине, наблюдая за тем, как металлические пальцы с едва слышным скрежетом сомкнулись на ручке.

«Какой стыд! — думала я, чувствуя, что начинаю краснеть. — Так пристально разглядывать чужое увечье просто недопустимо. Любопытная курица!»

Мужчина, не говоря ни слова, пошел вперед, с легкостью удерживая мои чемоданы механической рукой. Я же едва поспевала за ним, поэтому вскоре он придержал шаг, и мы поравнялись.— Долго ли нам добираться? — решила первой прервать неловкое молчание, сделав вид, что ничего не случилось.

— Успеем до заката. Золотой Гром домчит.

От меня не ускользнула простодушная гордость, с которой говорил возница. И когда мы оказались возле двуколки, я поняла, почему. Передо мной стоял самый необычный конь, которого только можно было представить. Нет, механические лошади часто встречались в столице, но смотрелись, мягко говоря, не слишком презентабельно. Временами, чтобы закрыть промасленные внутренности, их даже накрывали разноцветными попонами. Но эту совершенную красоту нельзя было прятать. Золотой жеребец сверкал на солнце так, что слепило глаза. Подойдя ближе, я увидела, что подобный эффект был достигнут благодаря тончайшим пластинкам, подогнанным с такой кропотливой точностью, что конь казался живым.

«И кто-то же придумал использовать латунь! Интересно, какой магпроводностью она будет обладать при таком объеме?» — я обошла это чудо артефакторики по кругу, а возница, тем временем, сдвинул рычаг.

— О! — только и смогла выдать восхищенный вздох, разглядывая профиль коня, — Окуляры! Неужели он может сам обходить препятствия?

Возница хмыкнул, видимо, наслаждаясь моим удивлением, и жестом пригласил занять место в двуколке. Из ноздрей коня со свистом заклубился пар, пахнущий канареечником.

«Догадались же использовать экстракт для теплопроводности, — думала я, откидываясь в кресле. — Кто же сделал это чудо? Может, сам лорд Блэквуд настолько умелый артефактор? Если так, я бы о нем, наверняка, слышала. Или все дело в том, что талант появился в бедной семье, живущей под покровительством богатого лорда, и теперь вынужден работать в безызвестности?»

Возница покрутил рулевое колесо, и конь пришел в движение. Рывок, с которым двуколка тронулась с места, был едва ощутим, а на удивление плавный ход убаюкивал.

— Что мисс скажет о Золотом? Нравится?

— Не то слово! Первый раз такое вижу.

— Дело рук молодой хозяйки, земля ей пухом.

Возница стянул с головы кепи и, прижав к груди, посмотрел на небо.

Я была так озадачена, что не нашлась с ответом. К счастью, мой спутник оказался человеком словоохотливым и, видимо, не мог удержаться от искушения рассказать о достижениях леди Блэквуд тому, кто о них еще не слышал.

— Да-да, хозяйка наша мастерица была та еще, — он покрутил в воздухе своей механической кистью: — Это, кстати, тоже она. Со мной большая неприятность случилось. Лет шесть назад во время испытаний первого Грома. Там в воздушной рубашке какой-то просчет оказался, ну, котел под давлением и взорвался…

— Кошмар!

Сдержать эмоции было трудно, несмотря на спокойный тон собеседника. Он рассказывал о жуткой трагедии, лишившей его правой руки, так, будто эта история произошла с каким-то другим человеком.

— И не говорите, там котла этого было, литров на десять, не больше, а рвануло, — возница аж прищурился от воспоминаний. — Но нет худа без добра, мисс. В новой руке силы на троих. Знай только вовремя смазывай. И суставы на смену погоды не крутит. Что так смотрите? Не верите?

— Нет-нет, конечно, верю! — поспешила успокоить собеседника, опасаясь, что моя задумчивость может быть истолкована превратно. — Рука чудесная! Такая тонкая, искусная работа…

Возница довольно хмыкнул, и, дернув рычаг, повернул направо, обгоняя фаэтон, окутанный дымом. В воздухе пахло гарью. Водитель, тот самый, усатый, яростно бранил «чудо техники», пока его пассажиры безуспешно пытались откашляться.

«Наверное, от запаха роз», — не без злорадства подумала я, и вновь обратилась к спутнику:

— Неужели сэр Блэквуд позволял своей супруге заниматься артефакторикой?

— Можно подумать, она его спрашивала, — усмехнулся он. — Вы, женщины, такие: в одном волоске хитрости больше, чем во всей мужской бороде. Миледи сначала экспериментировала пока хозяин был в разъездах. Потом он, конечно, узнал. Шум поднял, ух! Но как-то договорились. Странной они парочкой были, если честно…

Тут он резко замолчал. Видимо, понял, что так простодушно болтать о хозяевах нехорошо. Настаивать на дальнейших расспросах я не стала, хотя мне было до ужаса любопытно послушать про покойную леди Блэквуд.

«Ах, если бы она была мужчиной, то наверняка, невероятно прославилась бы, — горько подумала я о талантливой молодой женщине, с которой мне, увы, никогда не познакомиться. — Повезло ей с супругом, который, судя по всему, оказался достаточно благородным, чтобы не присвоить достижение жены себе».

Мне вдруг стало ужасно жаль и покойную леди Блэквуд, и ее дочь, мою будущую воспитанницу, и… себя. Слишком много совпадений для нас троих. Перед жестокой случайностью все равны: у одних пожар отнимает жизни, у других — самых родных людей.

Сделав вид, что не заметила перемены в настроении возницы, я решила перевести тему и побольше разузнать о доме, в котором мне предстояло провести ближайшие месяцы, а, может быть, и годы.

— Простите, но я так и не спросила, как вас зовут.

— Точно, — мужчина театрально хлопнул себя по лбу. — И я тоже хорош: забыл представиться. Энтони Хьюз, к вашим услугам. Но вы можете называть меня просто Тони.

Подобная открытость была добрым знаком, но обращаться столь фамильярно к малознакомому мужчине, к тому же, почтенного возраста, язык не поворачивался.

— Мистер Хьюз, — вежливо начала я, — может, расскажете немного о Золотых холмах? Право слово, такое дивное название.

— И неспроста! — разулыбался возница. — А все из-за бересклета. С весны до глубокой осени кусты стоят в золоте. Под солнцем аж глаза слепит. А зимой, погодите, сами увидите, листочки становятся красными. Будто на каждой веточке капельки крови застыли…

— Говорите, как поэт. А люди? Много ли их в замке?

— Хватает. Сэр Блэквуд с дочерью, я, мистер Маргулис — дворецкий наш, миссис Смитти с Нэнси и Пайпер… Да, вроде все. А еще Кристофер, сирота, прибился в прошлом году, да так и остался. Он у нас за привратника и на посылках.

— Как-то немного, — задумчиво проговорила я, вспомнив о вечной суете в замке Лавлейсов. Кухню с длинным столом, по размерам не уступающему хозяйскому. Во время праздников там яблоку негде было упасть! И дети. Сколько же там было ребятни, с которой я играла в поиски сокровищ и пряталась от нянек! Никому не удалось спастись. Живой огонь обращает в пепел даже камни.

Но возница, видимо, принял смену моего настроения за недовольство или скепсис:

— Золотым холмам не нужна толпа бестолковых слуг, которые только и делают, что слоняются без дела! — с горячностью сказал он. — Сам замок — настоящий артефакт. Леди Блэквуд постаралась. Такого вы еще не видели, мисс!

Он смотрел с вызовом, точно ожидал, что я начну возражать. Стараясь отбросить грустные мысли, я улыбнулась:

— Конечно, мне очень любопытно на него взглянуть. Это так… современно!

— Да, — закивал он, — хозяин придерживается очень процессивных…взглядов, — кучер на мгновение смутился, точно и сам понял, что явно говорит что-то не то.