Ребёнок моего мужа (СИ) - Селезнёва Алиса. Страница 2

В детской поликлинике она встретила Андрея и дюже ему понравилась. Андрей учился на помощника машиниста, а в поликлинике подрабатывал электриком. Подросший Алёшка его ничуть не смутил. Свадьбу сыграли через год. Валюшка, разумеется, была «заряженная» и через три года вновь забеременела, сейчас же она носила уже четвёртого. И Лана нутром чуяла, что это не последний ребёнок Мальгиных. Андрей был рукастый и, похоже, не только рукастый, а Валюшка беременела легче кошки. Чуть ли не от поцелуя. Только на мужа взглянула и тут же в положении. Носила тоже легко − ни варикоза, ни токсикоза. За беременность набирала максимум килограммов десять, а потом весь лишний вес скидывала в первый же месяц после родов. На животе ни одной растяжки, рожала, будто из пушки выстреливала, а дети все здоровые. И Валенком постепенно стала Лана. Пустая, никчёмная, ущербная…

− А я тут по магазинам ходила, мелким кое-что покупала, да в туалет захотела, − продолжала весело щебетать Валя. − До дома бы точно недотерпела, а потом вспомнила, что рядышком ты живёшь, вот и решила заглянуть.

− Ну, заходи, − хмуро ответила Лана и нехотя отперла дверь.

Настроение у неё было поганое. С недавних пор Иоланта на дух не переносила естественно беременных, а Валюшку в буквальном смысле ненавидела. На её фоне она чувствовала себя уродом. Как же так? Ведь Иоланта всегда была умнее, глубже, ответственнее, тогда почему у недалёкой Валюшки получалось выносить и родить, да ещё и так легко, а у неё нет. Где справедливость? Неужели только в словаре Ожегова?

− А я после ремонта у вас ещё не была! – Пока Лана мысленно рассуждала на тему устаревших терминов, счастливая Валентина уже успела скинуть пуховик, сбегать в туалет и примостить к стенам кучу пакетов. – Красиво у вас, как в музее! – произнесла она с завистью и принялась осматривать сначала прихожую, затем кухню с гостиной, а потом ещё и все спальни.

У Облонских действительно было красиво. Лана подглядела такой интерьер в одном модном журнале. Стены, шторы и мебель – всё в пастельных тонах, чаще всего в молочном и белом, а яркие пятна создаются с помощью аксессуаров: светильников, цветочных горшков, картин и статуэток.

− Одного не пойму: зачем вам двоим четырёхкомнатная квартира? Хотя, конечно, если денег куры не клюют…

− На нас вообще-то они не с неба упали. Мы работали и работаем.Оба. Первые пять лет домой порой только ночевать приходили. Пахали, как черти. И если бы ты на работу вышла, вы с Андреем давно бы уже ипотеку закрыли и купили себе что-то попросторнее однушки, в которой сейчас впятером теснитесь.

− Я вообще-то тоже не воздух пинаю, я деток ращу! – Блеснула глазами Валя. − Выполняю приказ президента. Не слышала, что он сказал? Каждая женщина должна родить шесть-семь детей. Надо повышать демографию в стране. Хотя бы тем, кто может её повысить!

− Это вообще-то не президент сказал! − огрызнулась Лана. Она стояла посреди кухни в норковой шубе и никак не могла решиться её снять. Низ живота тянуло, но прокладка между ног лежала ночная: подвести не должна. − Всё-таки правильно я сделала, что поехала домой на такси, − добавила она мысленно. Валя тем временем продолжала жестикулировать и разглядывать то, что ещё разглядеть не успела. И беспрестанно гладила новые стены. Рельефные обои вызвали в ней просто неописуемый трепет.

− Но поддержка от государства многодетным семьям, конечно, нищенская. Я уже запуталась, сколько сейчас материнский капитал, и полагаются ли какие-то выплаты за четвёртого ребенка. И хорошо бы было, если бы платили не разово, а каждый год, на каждого детя и хотя бы по двести пятьдесят тысяч.

Лана всё же сняла шубу и тщательно протёрла глаза. Она, как и обещала родителям, больше не называла младшую сестру Валенком. В сердцах она звала её яжмамкой или овуляшкой, а иногда и тем, и другим сразу, часто через дефис. Лана вообще не понимала, как Валя с Андреем, живя в однокомнатной квартире с тремя детьми, умудрились заделать четвёртого. Наверное, на кухне или в ванной. А о слове «презерватив» ни тот, ни другой, скорее всего, даже не слышали…

− Что опять не вышло? Ты поэтому такая злая? – Валя демонстративно плюхнулась на стул и взяла из вазы со стола большое красное яблоко, повертела в руках и смачно откусила большой кусок.

Конечно, о бедах Ланы, и она, и Надежда Константиновна наслышаны были, но о точном числе протоколов и подсадок не знали. Об этом знал только Ланин муж Влад.

На вопрос сестры Иоланта не ответила, слишком сильно устала отшучиваться. Она ещё утром без всяких анализов знала про очередной «пролёт». Нет, тестов не делала, держалась все положенные двенадцать дней, но каким-то образом свою неудачу чувствовала. Что говорить, опыт своё дело знает…

− Я бы на твоём месте донорскими яйцеклетками воспользовалась.

− Да ну, − Лана усмехнулась. Неужто Валюшка каким-то образом услышала о существовании интернета и прочитала статью об ЭКО. – Но ты не на моём месте.

Валя цокнула и откусила ещё один кусок яблока, почавкала и с прищуром посмотрела на сестру:

− Вы, кстати, в выходные с Владом что делаете?

− В оперу идём.

Лана, разумеется, врала. Они с Владом уже давно никуда не ходили. Лежали дома. Он в гостиной на диване за ноутбуком в «сталкере», она в спальне на кровати с телефоном на своём форуме. Жизнь проходила мимо. Они словно смотрели её по телевизору. Больше не ездили в тёплые страны, не ходили в рестораны и по гостям, а только бегали и бегали по больницам. Месяц за месяцем, год за годом. А когда были свободны, закрывались ото всех в своей раковине, то есть в дорогой четырёхкомнатной квартире с дизайнерским ремонтом, чтобы не слышать бесконечных: «А чего не рожаете? Ой, ЭКО – это так вредно, оно вызывает рак. Это, наверное, аборт или гонорея так на вас повлияли, а вообще надо отключить голову, вот одна моя подруга… Может, у вас просто несовместимость…»

Лана почти перестала краситься и маникюр с педикюром чаще всего делала себе сама, причём безо всякого лака. Ей всё реже хотелось наряжаться, её не тянуло в магазин за новыми платьями. Она постоянно чувствовала себя уставшей и разбитой.

− Ну, вы как всегда. Сразу видно детей нет, вот и бегаете по концертам. Родите, не до опер станет. Вот мне вообще некогда. Даже чай на ходу пью. Бывает, за день не присяду ни разу.

− А зачем так много рожала? Могла бы и на Кире остановиться.

− Если Бог заек даёт, я что делать должна?

− Лужайку тоже от Бога получить надеетесь?

Валя фыркнула, Лана отошла к окну. Они с Владом жили на семнадцатом этаже в самом центре города, и с их балкона открывался великолепный вид. Вся Пермь была как на ладони.

− Слушай, Ланка, − начала примирительным тоном Валюшка и даже погладила сестру по плечу. – Ну сдалась тебе эта опера? А я так устала, хоть бы денёк отдохнуть. Может, возьмёте Киру с Алешкой на выходные, а то Андрюшка в рейсе, а я уж как-нибудь со Стасом перекантуюсь. Влад Киру с Алёшкой любит: я не раз видела,какон на них смотрит. И они к нему тянутся. Ты же знаешь, ребята мои послушные и кушают всё. Можешь особенно не готовить. Или доставку, если что, организовать. Что вы там сами едите? Пиццу, роллы? Они за милую душу сметут. А вам плюсик в карму будет.

Плюсик в карму… Как часто за последние лет пять Лана слышала это словосочетание и сколько этих самых плюсиков заработала. Сотни? Тысячи? Не зря же она ежемесячно отправляла кругленькие суммы на благотворительность: в приюты для собак, в детские дома и частные фонды, поддерживающих женщин, попавших в трудную жизненную ситуацию. Переводила немощных стариков через дорогу и порой специально приходила на почту, чтобы помочь подслеповатым бабушкам заполнить бесчисленное количество бланков на отправку посылок и бандеролей. Безвозмездно, за слова «Спасибо, доченька. Пусть у тебя всё будет». И нищих кормила, и бесплатно с детьми коллег английским занималась, только всё без толку. Видно, карма у Ланы была как минимум минус миллиард. Впрочем, откуда этот минус миллиард взялся она отлично понимала.