Обречён любить тебя (СИ) - Мелевич Яна. Страница 58
Нет, что-то неуловимое изменилось в Антоне Канарейкине. Какая-то часть души ушла безвозвратно и забрала с собой беспечного парня, чья жизнь состояла из гулянок, вечеринок и добрых семейных посиделок.
— Тебе не все равно? — вскинул бровь Марк, наполняя чистый бокал первоклассным виски и немного поведя носом, улавливая слабые древесные нотки. — Бегай за Тото, корги, а взрослым дядям не мешай.
Он язвительно улыбнулся и поднял руку с бокалом, затем опустошил тот одним глотком.
— Не обязательно хамить, Тасманов. Мы не виноваты, что дядя Ярик в тюрьме, — обиделась Милана и сразу же прикусила язык, переглянувшись с Владом.
Антон вздрогнул, но не обернулся. А вот Тасманов резко поднял голову, перекатывая на языке горьковатый привкус алкоголя, позволяя тому снимать последние запреты и разрушать иллюзию внешнего спокойствия. Он негромко рассмеялся — гадко, издевательски.
— О да, — ядовито протянул Марк, цокнув языком. — Тут ты права. Все мы знаем, по чьей вине мир покатился по пи…
— Тасман! — негромкий окрик Влада прервал оскорбительную речь, а Боярышникова зажмурилась и испуганно отступила.
— Что? — снисходительно фыркнул Марк и дернул плечом, прошагав от бара до кресла, падая прямо в него. — Теперь слово поперек не скажи, чтобы принцесса не вздумала из окна прыгнуть? Так ничего, пусть «Твиттер» откроет или любую другую социальную сеть. Вот там уровень говна просто зашкаливает. «Сенсация! Павел Канарейкин прикрывает террористические делишки сына?».
Цитата ударила прямо под дых, Антон затаил дыхание и коснулся ладонью нагретой солнцем прозрачной поверхности стекла. Такой чистой, что через нее просматривались мельчайшие детали и цвета казались ярче.
Там, внизу, раскинулся огромный город на многие километры. Извилистые шоссе, многоэтажные здания, супермаркеты, университеты, школы, парки — полная свобода, иди не хочу. Татошка совсем забыл, как дышать полной грудью и не опасаться повернуться спиной. А главное, почти стерлась из памяти самая основная функция человека — личный выбор.
— Не повторяй этот мусор журнализдов, бога ради, — процедила Милана, недовольно сдвинув брови.
— Почему нет? Из уважения к труду нашего рыжего шалопая? — поинтересовался Марк и вытянул ноги, устраиваясь их на столике. После чего он сделал новый глоток виски. — Ну простите, нежные фиалки. Не хотел задеть вашу хрупкую натуру домашних растений.
Громко хлопнула дверь одной из спален, и в гостиной повисла напряженная тишина. Тасманов неожиданно зло усмехнулся, затем хрусталь блеснул в лучах солнца и разбился на мелкие осколки. На стене осталось мокрое пятно, брызнуло виски и мелкие частички разлетелись в разные стороны. Милана с Владом вздрогнули, ошарашенно глядя на перекошенное лицо Марка, совершенно не узнавая в неадекватном поведении мужа Насти.
— Слушай, Тасман, я понимаю твою ситуацию, — попытался урезонить его Радов, но в ответ получил только средний палец.
— Вон с моих глаз, — процедил жестко Марк таким тоном, будто готовился расстрелять кучу народа. — Исчезли быстро, пока я себя еще контролирую.
Влад не стал больше делать попыток договорить и потянул Милану за руку из гостиной, оставляя еще одного члена семьи в одиночестве. Ведь еще несколько часов назад Радову казалось, что Марк в порядке. Вполне владеет собой, контролирует ситуацию.
Они замерли в коридоре, слыша звук входящего звонка.
— Мне принять вызов от Анастасии Павловны, Марк Ярославович? — вежливо поинтересовалась Рита, компьютер Тасманова, бесстрастно смотря на него с цифрового экрана.
— Нет, — сухо ответил он, почти без раздумий. — И впредь переадресовывай звонки моей жены на автоответчик.
— Я поняла вас.
Антон тоже слышал голос Риты, но никак не отреагировал. Он продолжал молча сидеть на полу, приткнувшись спиной к двери, глядя на бессмысленным взглядом на королевскую кровать с шелковым покрывалом. Его красный цвет особенно сильно выделялся на фоне светлых стен, лепнины и обитой кожей банкетки у кровати. Зеркальный шкаф отражал самого Татошку, обнимающего свои колени.
По одному светильнику располагалось на каждой прикроватной тумбочке с обеих сторон кровати, а Канарейкин пытался понять: зачем так много света? Словно недостаточно сильно пропускали окна солнечные лучи сквозь шторы бело-красные шторы, которые проникали в самое сердце хрустальной люстры на потолке.
В голове — пустота, разум не откликался, а на душе расползалось гадкое болото нечистот. Вроде вышел, фактически свободен. Но снова и снова в голове проигрывало последнее интервью Марата Донского. Перед сотнями людей на многомиллионную аудиторию канала новый мэр Москвы вешал свои напутственные слова. Победа досталась ему легко, никто из конкурентов не смог набрать и половины голосов, а самый главный — снялся с предвыборной гонки.
«Мы все расстроены последними событиями. Для многих из нас Павел Канарейкин — кумир. Человек, поднявшийся из самых низов и ставший олицетворением справедливости. Бизнесмены могут играть честно! Таким запомнили Павла Александровича люди. Я глубоко огорчен и искренне сочувствую семье своего главного соперника. Узнать о предательстве друга, получить известия об аресте сына и выслушивать эти грязные, лживые обвинения. Надеюсь, в скором времени разрешится ситуация с Антоном. Как бы то ни было, каждый родитель защищает своего ребенка. Любой ценой».
Последние два предложения СМИ и блогеры разодрали на клочки, выискивая тройной смысл. Комментаторы под постами строили теории заговора, писали о том, что Марат тонко намекнул на попытки Павла «отмазать» любимого сына от обвинений в кибертерроризме. Никого не волновали факты, достаточно нескольких фейковых статей, затем на свет вышли грязные подробности личной жизни самого Татошки.
Наркотики, нелегальные гонки, штрафы — люди рвали Канарейкина на клочки, а с ним и всю семью.
«Лживая, подлая семейка!».
«Всегда знала, что за большими бабками прячутся продажные шкуры».
«Тасманов крал деньги один? Не верю. Наверняка дружок приложил руку, а потом отправил напарника в тюрягу».
«Почему этот удод возвращается в Россию? Пусть африканские власти казнят его. Таким скотам нечего делать среди нормальных людей».
«Антон Канарейкин — убийца и террорист, его папаша — лгун. Ярослав Тасманов — вор. Все, что надо знать об этой чокнутой семейке».
— Антон?
За дверью тихо поскреблись, однако Канарейкин продолжал молча сидеть. Он слышал шорох, потом Милана, видимо, села под дверью и вновь негромко постучала.
— Пожалуйста, поговори со мной, — тихо попросила она. Кажется, Татошка услышал всхлип или просто разыгралось воображение. — Я хочу услышать твой голос. Мне очень жаль. Во всем произошедшем есть доля и моей вины. Не стоило вообще везти тебя сюда, пытаться изменить.
Канарейкин же вытянул ноги, продолжая свое бессмысленное времяпрепровождение. Внутри будто образовалась плотная корка льда, под которой едва слышно билось сердце и теплилась на черных углях ярость. Медленно, но верно она выжигала в нем остатки былой радости, оставляя после себя лишь пустынное поле без каких-либо признаков живого.
— Знаешь, я все время боялась. А потом старалась отбросить все эмоции и просто ждала. Верила, что ты вернешься, — он просто слушал. Сейчас Антону не хватало сил даже на то, чтобы встать и пойти в душ после бесконечно долгого дня по столице. Да и не хотелось.
Кончики пальцев потянулись к гладкой поверхности, обводя выемку на двери. Через эти сантиметры Татошка будто чувствовал мягкость щеки Миланы.
— У меня скопилась сотня желаний, но ни одно не исполнилось. Звезды просто продолжали падать. В последний раз я попросила у неба тебя, и оно наконец откликнулось, — голос Боярышниковой сорвался на очередной всхлип, заставляющий ледяной панцирь треснуть под напором эмоций.
Антон поднялся и прислонился лбом к двери, почти прикоснувшись к цифровому замку. Оставалось всего-то провести пальцем по панели и открыть замок.