Сопряжение 9 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич. Страница 25

Мне приходиться прыгнуть на внутреннюю поверхность купола Последней дуэли, и продолжить движением уже по нему. Надёжное сцепление Глайда позволяет проскользить по отвесной стене, избегая смерти.

— Ты труп, Егерь! Труп! — сквозь скрежет и грохот прорывается исступлённый рёв берсерка.

— Я ещё простужусь на твоих похоронах! — огрызаюсь в ответ.

Очередной залп формируется прямо вплотную ко мне, впившись в бедро раскалённым прутом. Бронепластины с треском лопаются, и в рану затекает жидкий огонь. Спотыкаюсь и едва не падаю, но вовремя отталкиваюсь от купола прыжком, избегая новой порции «гостинцев».

Багровая пелена застилает глаза, но я упорно гоню её прочь. Нельзя отключаться. Не сейчас. Иначе эта образина запечёт меня, как свинью на вертеле.

В какой-то момент удары начинают ослабевать. Взрывы звучат глуше, а интервалы между ними увеличиваются. Кажется, у Калибана кончается горючее. Да и не может же эта бомбардировка длиться вечно, верно?

Последние разряды впиваются в землю у самых моих ног, заставляя отшатнуться и закрыться руками. Жар опаляет щёки даже сквозь щиты и броню. А потом всё стихает.

Тяжело дыша, опускаю ладони и щурюсь сквозь сизые клубы дыма. Полыхающая площадь предстаёт передо мной во всей своей разрушительной красе. Пышущие жаром глубокие воронки, оплавленные камни, мерцающие лужи расплавленного металла.

И посреди этого апокалиптического пейзажа — знакомый бронированный истукан. Вот только теперь его броня — сплошное месиво. Покорёженные пластины свисают лохмотьями, обнажая бугрящуюся плоть. Из прорех в броне валит удушливый дым вперемешку со струйками чёрной крови. Бивни обломаны. Горящие ненавистью глаза следят за мной неотрывно.

Похоже, не только мне досталось от его способности. Вракшад явно переборщила, вкладывая в неё всю свою ярость.

Тем не менее, Калибан ещё стоит. Шатается, утробно рычит, словно контуженный медведь, но всё равно прёт вперёд с неотвратимостью асфальтового катка.

Сплёвываю сгусток крови и сипло втягиваю в себя воздух. В голове почему-то всплывают слова инструктора из учебки: «Неважно, сколько раз ты можешь ударить. Важно, сколько ударов ты можешь выдержать и продолжать драться». Тогда они мне показались весьма глубокомысленными. Уже позже случайно узнал, что он содрал их с какого-то боевика. Впрочем, они всё равно не потеряли своей актуальности.

Что ж, посмотрим, сколько мы сможем продержаться. Глубокий вдох, медленный выдох. Лёгкие горят огнём, ноги подрагивают от напряжения. Динамическая регенерация уже затягивает раны, но всё ещё слишком медленно.

Алые индикаторы прыгают на периферии зрения, благодаря Модулю управления отмечая множественные повреждения. Левая рука почти не двигается — хорошо хоть кость цела. По груди расползаются багровые пятна ожогов, пробившие броню. Бедро пульсирует раскалённой иглой, не давая забыть о себе.

И всё же я улыбаюсь. Безумно, лихорадочно скалюсь навстречу приближающейся туше. Адреналин в крови, боль, азарт — всё сливается в один безумный коктейль. Коктейль, от которого мозг плавится, а усталость растворяется без следа.

— Давай, Пумба, — подначиваю его. — Это же не всё, на что ты способен⁈

Калибан отвечает утробным рёвом и ломится напролом. Его изувеченная конечность вздымается для удара, увенчанная цепным мечом.

Тело действует быстрее мысли. Я ухожу Глайдом, проскальзывая под самым носом берсерка. Уворачиваюсь от следующего выпада и всаживаю Усиленный выстрел прямо ему в глотку.

Керамопластины брони на горле лопаются, впуская разрывной заряд. Рёв переходит в булькающий хрип, но Калибан даже не сбавляет темпа! Зато Багряная жатва немного исцеляет меня самого.

Взбешённый, ошпаренный болью, противник молотит всем, что у него осталось. Вот в меня впечатывается усиленный кулак, чудом не снеся полчерепа. Спасает лишь то, что я успеваю уклониться — удар лишь скользит по виску, рассекая кожу до кости. Из глаз сыплются искры, а челюсть на миг немеет от чудовищной мощи.

Отшатываюсь, вскидываю Колючку и Бутон. Всаживаю в неприкрытую плоть врага один Усиленный выстрел за другим. Плазма прожигает окровавленные лохмотья, вырывая фонтанчики чёрной крови и электроники. Падаль воняет так, что к горлу подкатывает тошнота.

Калибан спотыкается. Кажется, вот-вот упадёт.

Ан нет! Извернувшись немыслимым образом, он резко выбрасывает когтистую лапу в потёкшей металлической перчатке и хватает меня. Пальцы смыкаются на горле, вдавливая бронепластины в плоть. Чудовищная сила стискивает шею, не давая вздохнуть.

— Юркий… выродок! — хрипит изувеченный Берсерк. — Попался!

Глаза застилает мутная пелена. Воздух со свистом покидает лёгкие. Ещё чуть-чуть, и кости не выдержат.

Цепной меч вгрызается в бок, норовя добраться до сердца. Во все стороны летят искры, мясо и кровь. В мире не остаётся ничего кроме боли.

С отчаянным усилием впечатываю дуло Бутона в сочленение брони чужого запястья и разряжаю гроздь выстрелов. Барабанный каскад выбрасывает потоки плазмы, что впиваются прямо под наруч твари, прожигая кожу и сухожилия.

Пальцы разжимаются. Тварь заходится в истошном вопле, а я отлетаю в сторону, борясь с приступом удушья. Валюсь на колени, пытаясь продышаться сквозь спазмы. В груди что-то пронзительно хрустит и ноет на вдохах. Потоки крови по левой стороне грудной клетки бегут, образуя настоящую лужу. Покорёженная броня впивается в тело, кажется, лёгкие пробиты. В ушах звенит, перед глазами всё плывёт.

Мне бы хоть краткую передышку, но враг её не даёт. Вскидываю голову, ожидая нового нападения. И не ошибаюсь.

Калибан, шатаясь, бредёт ко мне. Весь его доспех — месиво из оплавленного металла и почерневшей плоти. Бронированная образина буквально разваливается на ходу, но всё равно движется вперёд. Неостановимый, как сама смерть.

Превозмогаю боль и заставляю себя подняться. Револьверы с готовностью ложатся в ладони. Так, на что ещё у меня хватит арканы? Пара Струн пустоты? Шквал клинков?

Мысленно веду подсчёт, оставшемуся времени. Секунды неумолимо сгорают, приближая миг моей смерти.

Губы трескаются в горькой усмешке. Пора выкладывать козыри на стол.

— Не уйдёшь… — хрипит обезображенный Берсерк, пошатываясь и качая искорёженной рукой.

Его глаза за треснувшим визором горят неукротимой яростью пополам с фатализмом. Смерть не пугает его, и за это я не могу не уважать Вракшада.

Молча скалюсь в ответ разбитыми губами. Пальцы крепче смыкаются на рукоятях револьверов, измазанных кровью и копотью. Чувствую, как заряды арканы покалывают ладони сквозь перчатки. За стенами купола воют Новы, сотрясая площадь.

Глубокий вдох, медленный выдох. Фокусируюсь на особой насечке в форме розы, украшающей рукоять Бутона. Трогаю шершавый узор подушечкой большого пальца, направляю тонкую струйку арканы.

И в тот же миг вокруг дула прорастает дивный бутон, сияя рубиновым светом. Лепестки трепещут, источая тончайший аромат, от которого сладко кружится голова.

Дурманящий бутон. Один из двух подарков Горгоны.

Двадцать секунд до конца.

— Это тебе! — бросаю с кривой ухмылкой.

И вскидываю револьвер, направляя раскрывшийся цветок прямо в морду Берсерку.

В тот же миг из сердцевины иллюзорного бутона вырывается прозрачная волна, пронзая Калибана навылет. Пси-импульс впивается в его мозг, затуманивая разум, гася ярость. Это я отчётливо чувствую Эмпатической проницательностью.

Вракшад спотыкается. Его воспалённые глаза расширяются, а челюсть отвисает. Туша закованного в броню гиганта застывает, словно зачарованная красотой дивного цветка.

— Красиво, правда? — шепчу одними губами. — Можешь подойти поближе, рассмотреть получше.

В голосе сквозит горькая насмешка, но противник, кажется, даже не воспринимает слов. Лишь делает неуверенный шаг вперёд. Ещё один. И ещё.

А я уже тянусь к кольцу свободной рукой, выхватываю Регенеративный инъектор. Сдираю колпачок зубами и вгоняю иглу в бедро прямо сквозь дыру в броне.