Хорошая девочка. Версия 2.0 (СИ) - Шабанн Дора. Страница 24

Как раз они с Марго успеют вернуться в Питер.

Глава 31

Броуновское движение

'О сколько нам открытий чудных

Готовят просвещенья дух

И Опыт, [сын] ошибок трудных,

И Гений, [парадоксов] друг…'

А. С. Пушкин

Я же косоглазая ясновидящая, да? Так что просто тихо порадоваться отдыху от моей серой питерской обыденности в этот раз не вышло.

Достаточно быстро и просто войдя в рабочий ритм, мы с Владом после пар планомерно обследовали, расходясь по широкой спирали от Института, все имеющиеся в наличии парки, сады, скверы и прочие культурные достопримечательности. Боже, сколько их здесь, оказывается⁈

Восторг Владимира Львовича, конечно, затмевал даже праздничные китайские фейерверки на небосклоне, но легче моим ногам от этого не было.

Приехали мы в чудесный период подготовки к празднованию местного Нового года. Город бурлил: ярмарки, соревнования, зимние ралли, конкурсы снежных скульптур, выставки достижений, световые шоу. Все это великолепие следовало одно за другим нескончаемой сияющей чередой. Чисто китайский дракон: яркий, слепящий, шумный, извивается и конца-краю ему не видно.

Счастье, веселье, радость хлестали из народа во все стороны водопадом. Хоть и часто встречались люди в масках, но в большинстве своем местные жители уже тихо верили, что ужасы пандемии закончились, и часто ходили по улицам в привычном виде.

Мы носили респираторы не из-за злобного и коварного вируса, а по более банальной причине — смог и его угольная пыль. Удручающе черные фильтры в первый день после прогулки по окрестностям и наиболее значимым местам, так впечатлили Влада, что он бдел надо мной, как «орлица над орленком» и не выпускал без респиратора даже в ближайший магазин на пять минут.

Вообще, эта поездка была для меня сплошным откровением. Каждый день, час, минуту, мужчина, заявивший, что мы с ним пара, это подтверждал, напоминал, показывал и доказывал.

Теплое полотенце, горячий кофе, свежая выпечка обязательно ждали меня по утрам; обед в боксах и непременный горячий чай с собой на лекции; теплые носочки и пижама перед сном. Даже вопросы со стиркой и уборкой были решены Владом через ресепшен апартаментов, в которых мы обитали, на второй день после приезда.

Все это вместе было по-настоящему необычно и волшебно. Иногда я боялась утром открывать глаза. Страх, что все вокруг прекрасный сон и сказка жил глубоко внутри. И сделать с ним я пока ничего не могла.

Хотя и пыталась.

Ну, так, слегка.

Мы бродили после пар по улочкам, перекусывая всякой сахарной или жареной местной обыденностью, для нас же — экзотикой. Часто выбирались в тематические парки, фотографировались, катались на коньках, наблюдали за прекрасными световыми представлениями.

А в третьи выходные Влад вывез меня на один из близлежащих горнолыжных курортов и поставил на сноуборд. Смотрел, поддерживал, поднимал, отряхивал и утешал часа два, потом признал бесперспективность затеи и… сменил доску на лыжи.

Господи, дай мне сил и терпения, ну и помоги… не убить этого инициативного юношу.

Прямо чувствую, что общих тем у Влада с Русом, фанатом сноуборда, прибавляется.

Я, кстати, и в свои двадцать не была такой вынужденно активной. Коньки зимой на открытом катке в «Парке Победы» — мой потолок. Был.

Да, к вечеру я уставала невероятно и все мышцы в организме ныли, матеря нерадивую владелицу. Но восторг, булькающий внутри, искупал все.

После обязательного горячего душа Влад делал мне массаж с местными мазями, которые приобрел по совету Джу в первую неделю нашего пребывания на гостеприимной территории провинции Цзилинь. А я в процессе массажа проваливалась в сон и восставала от одра утром бодрой, и если не прекрасной, в чем упорно пытался убедить меня Влад, то точно отдохнувшей и полной сил.

А вот ложкой дегтя во всей этой медовой бочке веселья и радости были вести из дома. И были они так себе, естественно.

Рус жил у Леры и в этот раз особенно сильно и эмоционально негодовал по любому поводу и без оного. Нытье и стенания не прекращались ни днем, ни ночью. В почте и трех мессенджерах они сопровождались мемами, слезливыми песнями и душераздирающими картинками. Истории о Ладе снились мне во всех подробностях в регулярных кошмарах.

Бенедикт в вотсапе призывал меня повлиять на сына. Классного руководителя сейчас не устраивало в ребенке все: поведение, внешний вид, учеба, равнодушный отец, отсутствующая мать.

Дружная Русикова тусовка, как по расписанию — утром и вечером, заваливала меня мемами ВКонтакте и клялась-божилась, что с сыном и в школе все норм, гуд и «фигня вопрос». Верилось в это слабо.

Марк-Адриан регулярно слал мне стихи. Кровь из глаз. Литература никогда не была его сильной стороной. Между нами, ноты он отличал друг от друга лучше, чем ямб от хорея и амфибрахия. А музыкального слуха у Марка вообще не было, так-то. Создатель рифм «грозы/розы/паровозы» озолотился бы, если бы писал ему тексты. Не отвечала, но читала и печалилась. Мальчик доводам разума не внял, и до стадии принятия неизбежного и невозможного было по-прежнему далеко.

Лера тоже повадилась ежедневно стенать в вотсапе: «Ну, когда же ты вернешься и заберешь его, наконец?». Я сочувствовала, конечно, но отвечала одинаково, присылая скрин обратных билетов.

Саша молчал.

Просто молчал.

С тех пор как я прибыла в дружественный Китай, от супруга я не получила ни одной весточки. Даже на мое сообщение, что долетела, поселилась, приступаю к работе, ответа не было.

Штош.

Хорошо же.

Мысль о разводе стала признанным фактом.

В одной вечерней переписке с Ниной я закинула удочку на предмет адвоката, на что получила в ответ:

«Нинон»: По бракоразводным делам, поди?

«МС»: Ну, да.

«Нинон»: Отлично, давно пора. Найду лучшего.

«МС»: Нин, а откуда так много энтузиазма?

«Нинон»: Да ну твоего Сашу на хрен. Столько лет жизнь тебе отравлял, ненавижу его.

«МС»: Погоди, хорошее же у нас тоже было.

«Нинон»: Ага, от него хорошее одно — сына тебе подарил. Все. Не беси меня, Ритка. Будет тебе адвокат. Самого-самого добуду. Пиши желаемые тебе условия развода. И про ребенка указать не забудь.

«МС»: Договорились. Жди письмо.

«Нинон»: Зажги там по-взрослому, дорогая! Я в тебя верю.

И Нинок умотала строить детей, мужа и подвернувшихся под горячую руку родственников. Пока матушка ее занята.

Глава 32

Нежность, тревога и решительность

'Ужели никогда на друга друг не взглянет?

Иль вечной темнотой покрыты дни мои?

Ужели никогда нас утро не застанет

В объятиях любви?'

А. С. Пушкин

В целом моя командировка вышла в этом году такая же неспешная, загадочная, яркая и неожиданная, как и край, где я ее провожу.

Да, северо-восточный Китай в зимнюю пору — живописное местечко. Весьма.

Лиловые пронзительно-тихие сумерки над заснеженными озерами. Искрящийся на солнце белый снег, ненадолго укрывший города, мосты, реки.

Изящные пагоды и многочисленные деревья будто спят под затянувшим их узорчатым полупрозрачным кружевом утром после бурана.

Яркие световые ночные шоу, по красочности, соперничающие с крытыми оранжереями, где вне зависимости от времени года, глаза разбегаются от невероятного цветочного великолепия.

Здесь ароматы специй и жареного мяса витают в воздухе и соблазняют тебя бесконечно лопать, стоит лишь неосторожно выйти на улицу голодным.

Время, пролетающее стрелой среди бурных дебатов на лекциях или семинарах и застывающее янтарным сахарным драконом, когда он обнимает меня со спины в заснеженном парке и, склонившись, шепчет на ушко:

— Посмотри, какой смешной куст. Ведь вылитый ректор, такое же желчное выражение лица.

И нельзя не признать, что да, этот шедевр садово-паркового искусства под снегом невероятно напоминает незабвенного и бессменного Германа Сослановича, во время его традиционного ежегодного выступления. Чаще всего речь идет о важности семейных ценностей, недопустимости адюльтеров и прочей «человеческой мерзости» в стенах нашего именитого ВУЗа.