Вещий Олег - Павлищева Наталья Павловна. Страница 47

– Из Ново Града…

– И что? – удивился Аскольд. – Варяги? Чего трясешься?

Тот помотал головой теперь уже отрицательно:

– Не-е… торговые, да только сердце что чует.

Аскольд уставился на Славича как на что диковинное, недолго смотрел так, потом оглушительно захохотал:

– Ты что, девка на выданье, чтоб в своем доме гостьбы пугаться? – Махнул рукой. – Пусть плывут!

Все же вышел поглядеть на лодьи. Ничего важного, на реке стояли купеческие лодьи новоградцев, на таких много ходят. Только мимо не пошли, а встали. Тоже не диво, в Киеве торги не хуже ильменских, а то и лучше. Кликнул к себе Славича:

– Узнай, пойдут ли мимо либо у нас постоят. Не то я оружие-то фризское погляжу, ежели есть.

Славич исчез, но недолго был, вернулся, зашептал, делая страшные глаза:

– Княже, заходить не хотят. Мечи фризские есть, да только…

– Ну что?! – Аскольд начинал злиться на Славича.

Тот чуть повел плечом:

– Нет у них товара особо на лодьях. Не купцы они.

– А лодьи точно новоградские?

– Да, княже, там Рюриков сын – Ингорь болезный, просит к себе выйти, мол, в город ходить не хочет, мимо поплывет. А тебя просит прийти, чтоб увидеться, давненько не встречались. И князя Дира тоже.

– И-инго-орь… – протянул Аскольд. – Куда плывет?

– Говорит, что с купцами, мол, свет поглядеть хочет. Спрашивал, пропустишь ли через свои земли?

Аскольд довольно усмехнулся, одичал совсем братец в своих лесах ильменских, пусть по свету поплавает. Кивнул:

– Позови Дира.

Немного погодя в терем к князю, высоко поднимая длинные ноги, вошел Дир. Рядом с кряжистым невысоким Аскольдом Дир выглядел еще более худым и нескладным. Аскольд сказал о лодьях на реке и просьбе Ингоря о встрече. Дир кивнул:

– Я ведаю о том. Не ходи, княже, пусть сам сюда будет. Только без дружины.

– Кого бояться?! – разозлился вдруг Аскольд. – Хворого мальчишку, с которым десяток купцов? Забыл, какой младший сын у Геррауда?

Дир допил квас, поднесенный заботливой Красавой, наложницей Аскольда, и, отирая усы, покачал головой:

– Ингорь-то слаб, да Рольф у него силен. Слышал, что он в Ново Граде сильно стоит, ни один находник без страху для себя не сунулся, боятся. И кривичей, и чудь, и весь, всех, кто вокруг, под себя подмял. Ингорь у него за пазухой сидит.

У Аскольда характер резкий, вскочил, зубами заскрипел, по гриднице побежал. Дир другой, спокойный, хотя и тощий, нескладный, стоит, смотрит. Побегал брат, чуть успокоился, а как говорить стал, снова распалился:

– Про Ольга ведаю не хуже тебя, да только не в чистом поле стоят, а у нас под стенами. Чего бояться? Они вон с купчишками, а у нас дружина рядом!

– То-то и оно, что у нас под стенами… С чем стоят?

Аскольд дернул щекой, тоже что-то чуял недоброе. Только хотел Славича звать, чтоб Ингоря в крепость привел, как тот сам на пороге:

– К тебе купец, княже.

Другой бы на месте Дира взъярился, что Славич обращается только к Аскольду, но Дир точно мимо ушей пропустил, что возьмешь с неразумного?

– Какой купец?

– Новоградский…

– Один?

Кивнул Славич:

– Един, княже.

– Ну, зови… – удивился тот.

В гридню, склонившись перед притолокой, шагнул купец. Дир мысленно удивился, экие они все у Ольга немаленькие, под себя подбирает? Аскольд тоже глядел на рослого купца с опасением, купец ли?

– Ты кто?

Тот согнулся, сколь рост позволял, протянул князьям что-то в богатое корзно завернутое:

– Я купец новоградский, а изначала свейский, Раголд. То моя лодья у берега стоит. С дарами к вам, князи.

– Что это? – кивнул на подношение Аскольд.

Купец, не разворачивая, подал сверток на вытянутых руках, точно не слышал вопроса:

– Прими, княже, с поклоном.

Аскольд кивнул Славичу:

– Возьми.

Тот подскочил, суетливо стал разворачивать, стоя чуть боком, чтоб Аскольду видно было, что там. Как сбросил корзно, ахнули оба князя – на руках у Раголда лежали клинки от мечей! Без рукоятей, но какие! И без пробы было ясно, что лучшей фризской стали, что звенеть станут, ежели тронешь, что пополам согнутся и выпрямятся без следа…

Не вынес Аскольд, шагнул ближе, рукой тронул, глаза заблестели. Потом опомнился, усмехнулся:

– А пошто без рукоятей? Меч без рукояти одна насмешка…

Раголд, который все заметил, и жадный блеск в глазах Аскольда, и его старание не показать купцу, что рад подарку, смиренно склонил голову, вроде как перед князем, а в действительности, чтоб не заметили хитрой усмешки. Все получалось пока, как они с Олегом мыслили.

– Князь, рукоять к клинку твои мастера лучше наших сделают, не стали мы опережать их.

Дернулся Аскольд, бросил быстрый взгляд на Дира, точно говоря: «Ну а ты боялся!», хмыкнул:

– А клинок откуда? Фризский?

Раголд снова смиренно склонил голову, одним движением кивнул, не то согласился, не то отказался, и не поймешь, только Аскольд довольно захохотал. Конечно, фризский! Это узорчатая ковка, по клинку так и бегут полосы при движении, точно змеи извиваются. Не стал ему Раголд говорить, что тот клинок Сирко со своими кузнецами делал, что уже и лучше умеют, не узорчатой ковкой ковать, а сразу лить булат такой, чтоб гнулся пополам да не ломался. Ни к чему знать секреты Олега Аскольду с Диром.

Аскольд велел Славичу забрать клинки, тот унес, почтительно, на вытянутых руках, уж больно красивы были! Князь, подобрев от подарка, махнул рукой на лавку, приглашая Раголда сесть, и вдруг хитро прищурил глаза:

– Ты купец ли?

– Купец, – серьезно кивнул тот, снова глядя прямо в глаза киевскому князю.

– А в Киеве бывал?

– Бывал, – кивнул тот.

– Наших купцов кого знаешь?

Понял Раголд, что проверяет Аскольд его, усмехнулся:

– Знаю, княже. Гугню, Воиста, Борича, Бората…

Аскольд смекнул, что купец может просто называть имена, какие слышал, когда киевские купцы на Ильмень приходили.

– А они тебя?

Снова склонил голову Раголд:

– И они меня знают. Позови любого, кто здесь есть, скажут, что вместе шли от Ильменя до Хазарии. А еще расскажут, как мою лодью Перун громом поразил средь степи на реке.

Дир вспомнил:

– Так то твою? Слыхал я про такое!

Аскольд снова забеспокоился:

– А как же ты жив остался?

– Со мной купчишка персидский был, верно помыслил, что негоже под высоким ветрилом в грозу оставаться. Только успели на берег выбраться…

Раголд рассказывал спокойно, прямо держа голову, глаза не пряча. Аскольд глянул на Дира, тот кивнул, было такое.

– Чего хочешь? Куда идешь?

Раголд сел, куда князь указал, говорить стал:

– Иду к грекам. На лодье у меня сын Рюриков Ингорь. Просил, чтоб к себе звал, свидеться хочет.

Снова блеснули глаза Аскольда недоверием:

– Пусть сам придет, недалече стоит.

Раголд все так же спокойно покачал головой:

– Недужный он, крепко недужный. Потому лежит.

Дир осторожно поинтересовался:

– А Олег с ним?

– Олег? Нет, князь в Гнездове остался.

– А что так? – Глаза Аскольда буравили Раголда.

– Недобре нас на волоке встретили, пришлось силой брать, вот Олег и решил дальше не ходить, волок держать.

– А Ингорь чего ж к грекам?

Раголд понизил голос, точно тайну выдавая:

– Недужен он. А там излечить могут.

Захохотал Аскольд во все горло, за ним и Дир не сдержался. Ай и наследник у Рюрика! Столь лет под Олегом сидит да все недужит! Весь в мать свою Ефанду, та тоже слабая была.

Махнул Аскольд рукой:

– Скажи, сейчас будем, пусть ждет.

Раголд, уже встав, вдруг добавил:

– Не обессудь, княже, потчевать нечем, походом идем, без яств, пиров не держим. Ингорь только повидаться хочет, может, попрощаться, свидитесь ли когда…

– Иди, – махнул ему Аскольд.

Немного погодя от стен крепости к стоящим у берега лодьям двинулись два человека в богато украшенных корзнах – киевские князья спешили поглядеть на своего хилого и немощного соперника, что сидел в Ново Граде под присмотром Олега.