Попугай в пиджаке от Версаче - Александрова Наталья Николаевна. Страница 45

Спросонья Лола как-то упустила из виду, что она все еще находится на подозрении у капитана Хвоща и что настоящий убийца бродит на свободе. Ей казалось, что все уже в порядке, все устроилось.

Теперь она очнулась от гневного голоса своего компаньона и вспомнила, наконец, что Ленька велел ей сделать сегодня утром. Ей нужно было пойти на телестудию и добыть там орудие убийства — то самое окровавленное шило, которое она вытащила в свое время из клетки и сунула в первое попавшееся место — горшок с пальмой, который стоит в туалете. Леня вознамерился вчера долго и нудно объяснять Лоле, для чего это ему нужно, но она так клевала носом, что он отложил объяснения на потом.

— Ленечка! — встрепенулась Лола, голос ее звучал виновато. — Ленечка, я все устрою, не волнуйся!

— И как это меня угораздило связаться с такой тетехой… — пробормотал Леня.

К счастью, телефон в это время он уже успел отключить, иначе — как знать? — возможно, операция завершилась бы по-другому.

Лола усовестилась и решила, что ее долг выполнить все, что велит компаньон. Раз нужно добыть это несчастное шило — она его достанет, хоть и ужасно страшно. Однако легко сказать, но трудно сделать. Как ей проникнуть на телестудию без пропуска? Потому что теперь, после трех убийств, режим значительно ужесточили. Охрана тщательно проверяет всех. И правильно, кстати, делает. Но Лоле просто необходимо побывать в помещении туалета на втором этаже и порыться в кадке с вечнозеленым растением, которое она для удобства называет пальмой. Раньше пропуска выписывала Аглая, упокой, господи, ее душу… Потом на ее место села белобрысая Вера.

Ну, от этой-то любезности Лола не дождется! Да и нет ее сейчас на студии, она другими делами занимается… Кто теперь вместо Веры, Лола не знала. Узнать, конечно, можно, но человек этот явно Лолу не знает и так просто за глаза выписывать пропуск не станет. Да Лолу вообще на этой студии никто не знает, никому она не интересна!

В этом месте Лола пригорюнилась, но тут же взяла себя в руки, сейчас не время распускаться. Однако если ее никто на студии не знает, это вовсе не значит, что не знают Перришона. Еще бы его не знали, когда он у них, можно сказать, в сериале исполняет главную роль! И Лола решила обратиться прямо к режиссеру Брустверу. Она минут сорок «провисела» на телефоне, но ничегошеньки не добилась. Там, где он должен быть, Бруствера не было. Не было его на студии, не было его дома, не было его в кабинете у начальства, кто-то сказал, что вроде бы Бруствер сейчас должен быть в павильоне. Но в павильоне его фиг поймаешь, поняла Лола, он не сидит у телефона. Лола бросила трубку, умылась холодной водой и выпила чашку крепкого кофе — без сахара и в этот раз даже без сливок. От кофе в голове малость прояснилось, и Лолу осенило: Танечка! Танечка Пеночкина, га самая девчушка, которую Лола в скос время спасла от когтей и зубов Волкоедова.

Та самая, которой Лола сделала добро и жестоко за это поплатилась. То есть Танечка-то не виновата, она Лоле до сих пор благодарна и не откажется помочь.

Лола мигом вызвонила Танечку и через несколько минут получила номер мобильного телефона режиссера Бруствера.

— Олег Генрихович! — закричала она в трубку. — Олег Генрихович, дорогой! Это Ольга…

— Какая еще Ольга? Вы от кого? — буркнул режиссер.

У него снова перессорились исполнительницы, когда лезли на чердак старого заброшенного дома. Они, видите ли, заявили, что обе в прекрасной форме и все трюки намерены выполнять самостоятельно.

Не то чтобы Бруствер им поверил, но если по правде, то в этом эпизоде и трюков-то никаких не было, просто нужно было подняться на несколько ступенек по садовой лестнице, прислоненной к деревянной стенке. Две старухи заявили, что справятся, и вот, когда тощая Нинель была уже наверху, она нарочно заехала каблуком по голове следующей сзади Марго. Та покачнулась, вцепилась в перекладины, и лестница, не выдержав напряжения, рухнула, причем Марго успела еще дернуть Нинель за ногу и оторвать половину брючины.

Лола позвонила в самом разгаре скандала, который устроили старые перечницы.

— Так что вам от меня нужно? — проорал не слишком-то вежливо Бруствер.

— Я хозяйка попугая!

— Какого попугая? — не разобрался режиссер, но Лолу тоже просто так было не взять за рупь двадцать.

— У вас снимается в сериале попугай? заорала она в свою очередь. — Так вот я — хозяйка Перришона.

— И что вам нужно? — Голос у Бруствера чуть потеплел. — Что случилось с попугаем?

— Олег Генрихович. — Лола заговорила пламенным голосом, — вы себе не представляете! Это какой-то кошмар! Ужас, летящий на крыльях ночи!

— Только не говорите мне, что попугай эмигрировал в Америку или попал под вертолет! — закричал режиссер. — У меня и так тут расстройств хватает!

— А что вы думаете? — Лола добавила в голос пафоса. — Это очень даже может случиться! То есть я говорю, что вы очень даже можете лишиться своего артиста! Как вы с ним поступили? Его отодвинули от картины, его сняли со съемок, его лишили любимого дела!

Лола полностью вошла в роль и говорила теперь душевно, со слезой в голосе.

— Что вы от меня хотите? — отрывисто спросил режиссер, с тоской наблюдая, как две его престарелые актрисы совсем расклеились, Нинель причитает над разорванными брюками, а Марго стонет с примочкой на глазу.

— Олег Генрихович, — Лола почувствовала, что по щекам ее катятся слезы, — дорогой! Я вас умоляю! Позвольте Перришону побывать на съемках!

— Нет, нет и нет! — отрубил Бруствер. — Еще попугая вашего, хулигана этакого, мне здесь не хватало! Я и с артистками-то едва справляюсь, уж слишком капризная публика.

— Ну хоть один денечек! — умоляла Лола. —Он все поймет, он поймет, что его не совсем отстранили, а только на время. Он снова подышит чудесным воздухом павильона!

— Нельзя! — рявкнул режиссер.

— Ах так? Тогда я со всей ответственностью вам заявляю, что у птицы стресс и что он теряет перья! Вам нужен будет лысый попугай? И где вы найдете похожего? А как он разговаривает, как разговаривает! У Перришона талант!

— Да, пожалуй… — согласился Бруствер. —Ну если он даст слово вести себя прилично и не задирать наших ведущих актрис, то, пожалуй.., приносите его сегодня, я распоряжусь, чтобы вам выписали пропуск.

— Я проведу с ним воспитательную работу! — клятвенно заверила Лола. — Олег Генрихович, я вам так благодарна! Вы просто вернули Перришона к жизни!

— Перри! — строго сказала Лола попугаю. — Ты должен пообещать мне, что будешь воспитанным попугаем. Иначе тебя не пустят на студию. Впрочем, как хочешь, дело твое.

Попугай оскорбленно отвернулся, даже не считая нужным отвечать на такую глупость.

Лола собралась быстро. Оделась она скромно и неприметно — незачем привлекать к себе внимание.

Охранник на телестудии молча кивнул головой, с пропуском было все в порядке. Лола подумывала сразу же направиться в туалет, выудить там шило и нестись домой, но по зрелом размышлении решила, что придется отнести Перришона в павильон, а то ее отсутствие покажется подозрительным.

Они долго блуждали в поисках нужного павильона, наконец Лола нашла его и передала попугая на попечение ассистента режиссера.

Избавившись от тяжелой клетки, Лола направилась по собственному важному и опасному делу. Народ в телецентре вел себя как обычно, все уже забыли о жутких событиях недавних дней. Лола сделала равнодушное выражение лица и вошла в туалет на втором этаже.

Там никого не было, вечнозеленое растение в кадке послушно стояло в уголке. Лола постояла немного перед зеркалом, потом, воровато оглянувшись, попыталась сунуть руку в кадку. Не тут-то было, очевидно, растение давно не поливали, земля слежалась и не поддавалась раскапыванию. Как назло, под рукой не было ничего, хотя бы отдаленно напоминающего лопатку. Лола пошарила в сумочке и нашла связку ключей. С ними дело пошло быстрее. Она докопала уже до самого дна, но шила не было. Лола решила уже, что кто-нибудь его нашел, и хорошо, если уборщица, которая не возьмет в толк, что это за вещь, и не обратит на нее должного внимания. Но следовало в этом убедиться, а главное — убедить Леню, потому что он, конечно, сразу же скажет, что Лола недобросовестная, что она вообще перетрусила, никуда не ходила и нигде не искала.