(Не) люби меня (СИ) - Красовская Марианна. Страница 30

Воины Императора не пожелали дождаться, пока они решат, кто главный. Они со смешками продолжали их окружать. Кьян развязал свой пояс с металлическими шариками на концах и снял металлические звезды с рукавов. Ци щелкнула кнутом, прищуриваясь. На их противниках были кожаные доспехи, укрепленные металлическими полосами и клепками. Ей просто сил не хватит, чтобы рассечь их одним ударом. Запястье, локоть, шея – вспоминала степнячка уроки отца. С резким криком Кьян выбросил вперед руку, и один из бойцов захрипел, схватившись за горло и тяжело повалился, как подпиленное дерево. Остальные трое резко зашевелились, синхронно взмахивая острыми блестящими саблями странной изогнутой формы.

Запястье, локоть, шея!

Лилиана расставила ноги и чуть согнула колени, посылая кнут к ближнему бойцу. Она вложила всю свою силу в удар, целясь в запястье правой руки, и еще один воин выронил свое оружие и завертелся, явно не понимая, что произошло. Увернуться от летящей звездочки он уже не смог.

Кьян Ли с бешеной скоростью крутил в руке свой пояс. Один из оставшихся противников ловко скользнул в сторону, просвистев мечом совсем близко к голове Лилианы, она едва успела уклониться. Не успев ни подумать, ни собраться, девушка просто инстинктивно взмахнула кнутом, как она делала это в схватках с отцом – так, чтобы конец плети обвился вокруг руки. Дернула, прижимая руки к телу, потянув кнут на себя всей своей массой, понимая, что не справится с крупным мужчиной, но это оказалось и не нужно. Кьян уже стоял у того за спиной, прижимая к его шее чужой меч. Воин замер, боясь даже пошевелиться. Тяжело дышащий и сверкающий глазами Кьян Ли что-то тихо и угрожающе говорил ему по-катайски: Лили отчаянно жалела, что не знала языка. А ведь мама когда-то ей предлагала учиться. Но девушке и в голову не приходило, что ей это может понадобиться. Галлийский и славский – да. По-франкски Лили выучила несколько баллад и сонетов и могла худо-бедно признаться в любви. А о катайском и слышать не хотела. Даже потом, когда Кьян уехал, а она его ждала, степнячка ленилась. Хотя и собиралась быть его женой. Она открывала учебники и закрывала их, запоминая совсем мало.

Размотав кнут и закрепив его на браслете, Лилиана принялась осмотривать убитых. Никакого страха или волнения девушка не испытывала. Двое были убиты звездочками, у одного проломлен висок странным оружием-поясом. Не дожидаясь команды, обыскала тела, отцепив от пояса одного из мужчин плотный кошель.

– Это называется мародерство, – сказал где-то над ней Кьян Ли.

– Ага, – согласилась Лили. – По праву сильнейшего. А что такого?

– Да нет, я бы тоже так сделал. Просто не ожидал от тебя.

– Пффф, я же степнячка, а не какая-то галлийская леди, – фыркнула девушка. – Я бы еще и дуплеты сняла, но они большие, ни тебе, ни мне не подойдут.

Ли присел на корточки, выковыривая сюрикен из горла убитого, подмечая, что жена всё же сглотнула и отвернулась. Удивительно, она и правда владеет кнутом. И в бою от нее есть толк. И как она ловко обездвижила противника, не причинив ему существенного вреда! Он бы так не смог, просто убил бы всех. А теперь у них есть пленник, который проведет их к императору.

Навыкам Колючки он удивился, но не то, чтобы слишком. В Катае довольно часто встречались женщины-воины. В основном они были из воинских родов. Ведь каждый воин обязан передать свою катану сыну или, если такового не имелось, то дочери или кому-то из родственников, или ученику. И в эпосе тоже встречались храбрые девы, чистые сердцем, которые обрезали волосы, надевали мужскую одежду и отправлялись защищать свою родину от врагов. Замуж их, впрочем, брать никто не хотел – кому нужна жена, рядом с которой ты будешь лишь придатком? Ни один уважающий себя мужчина не захочет выглядеть ничтожнее своей женщины. А Ли просто дурной на голову. Он Колючкой сейчас восхищался от души.

– Ци, – позвал свою невероятную супругу Кьян. – Дашь мне воды? Руки бы вымыть…

Лилиана поглядела на его окровавленные руки и потеряла сознание. Он едва успел подхватить ее.

Императорский воин фыркнул, но сказать ничего не посмел. Во-первых, он уже знал, что Кьян Ли – внук Императора, во-вторых, помнил, что девочка все же воительница, о которых все знали, но никто никогда не встречал. А теперь ему есть о чем рассказать своим товарищам, ведь на его глазах рождалась новая легенда Катая.

Кьян же со вздохом уложил Колючку на землю, а потом, вытерев пальцы о нижнюю рубаху одного из трупов, осторожно похлопал ее по щекам. Кожа у нее была такой нежной, бархатистой, мягкой, что он на некоторое время выпал из реальности, просто гладя ее лицо. Провел большим пальцем по губам, убрал волосы со лба и висков, замечая, что она уже пришла в себя и смотрит на него сквозь ресницы. Не будь рядом пленного имперца, он бы уже поцеловал ее в такие мягкие и манящие губы, но в Катае не целуются, совсем не целуются, и это очень печально. Осознав, что он какого-то дракона хочет целоваться с Колючкой – просто целоваться, без всякого продолжения, потому что какое продолжение, если рядом три трупа и вообще чистое поле, – Кьян не на шутку перепугался. Этак и до чувств недалеко, а влюбляться – это не для него.

– Поднимайся, – рыкнул он зло. – Чего разлеглась?

В глазах Лили мелькнула обида, она поджала свои такие красивые пухлые губки и, пошатываясь, поднялась на ноги. Катаец даже руки ей не подал, опасаясь, что она заметила его слабость. А девушка подошла в нему вплотную, прищурившись, заглянула в его лицо и неожиданно сильно ударила его острым кулачком под дых. Кьян согнулся пополам, хватая ртом воздух. Императорский солдат раскатисто захохотал. Лили зыркнула на него гневно и подхватила свою сумку.

– Что встал, пошли, – хмуро сказала она. – В поле ночевать собрался?

Кьян Ли задумчиво на нее посмотрел, но, вместо того, чтобы выдвигаться, забрал сабли убитых и попытался подобрать себе наиболее подходящую. Сначала он положил саблю плашмя на ладонь так, чтобы она была в равновесии, потом резко подкинул ее вверх, поймал за рукоять и резким свистящим движением описал полукруг. Первая оказалась для него слишком длинной и тяжелой, вторая неидеально сбалансированной, а третья и вовсе была с зазубринами и неудобной рукояткой. Немного подумав, он взял с собой второй клинок, намереваясь при случае переделать рукоять на более легкую.

Лили внимательно наблюдала за его действиями. Она видела, что муж разбирался в оружии, и это показалось ей очень странным. До этого момента она все-таки не верила, что он убийца.

– Почему эта сабля? – с искренним интересом спросила она.

– Это катана, – пояснил Кьян. – Смотри, эта вся в зазубринах. Значит, ее хозяин был плохим воином. Он не мог рассчитать правильный удар и не чувствовал свое оружие, надеясь только на силу. Вон та мне тяжела. Я не смогу правильно вести ее. А эта по руке. Только катана – это рубящее оружие. Здесь тяжесть должна быть на конце лезвия, а никак не на рукояти.

Лили провела пальцем по массивной, богато украшенной зелеными камнями гарде и вопросительно поглядела на супруга.

– Да, я думаю, что если заменить рукоять на деревянную, баланс будет лучше. В остальном она неплоха. На первое время сгодится. Хотя не думаю, что придется еще раз драться. Этот молодчик – теперь наш пропуск в столицу.

Кьян закрепил на поясе перевязь, обмотав ее вокруг тела вдвое, убрал катану в ножны и взял девушку за руку. Бросив несколько резких слов пленнику, мужчина потянул Лили за собой.

– А похоронить тела? – шепотом спросила Лилиана.

– Крестьяне похоронят, – отмахнулся Ли. – Снимут только с них всё ценное. Здесь так принято, не пропадать же добру. Люди живут бедно, в хозяйстве всё пригодится.

Девушка качнула головой, то ли соглашаясь, то ли осуждая, но вслух ничего не сказала. Надо было идти дальше, и без того много времени потеряли.

Пленник бодро топал спереди по широкой дороге. Катай был похож на Степь своими бескрайними полями, но гораздо более зелен. Здесь было много воды, часто встречались рощи высоких тонких деревьев. Каждая пядь земли была использована: поля распаханы, на реках рыбацкие лодки, много деревенек. И везде люди. На полях – человечки в соломенных шляпах возделывают урожай. На дороге то и дело попадаются повозки, в которые впряжены ослики и буйволы.