Генерал (СИ) - Волкова Виктория Борисовна. Страница 34
«Папа! Он же приезжает сегодня», – спохватываюсь я.
Нужно утереть слезы и встретить его красавицей. Ничего говорить пока не буду. Сама разберусь с Василием.
«На что ты надеешься? – укоризненно вздыхает здравый смысл. – Дыма без огня не бывает. Еще не хватало Генерала с Людой делить. Может, кто и польстится на такой вариант. Глаза закроет, лишь бы жить в достатке. Но меня такой поворот не устраивает. Меня не на помойке нашли. Я все-таки дочка Димирова».
Тяжело поднявшись, выкручиваю кран влево. И даже вздрагиваю от холода, когда в ладонях набирается ледяная вода. Умываюсь неспешно, давая крови прилить к лицу. И вытершись мягким махровым полотенцем, снова звоню мужу.
И снова слышу механический странный голос.
Сколько уже времени прошло после моего первого звонка? Час или полтора? Неужели за это время нельзя было позвонить? Или хотя бы отбить эсэмэску?
Но видимо Вася решил иначе. Или только сам узнал «счастливую» новость и не готов со мной разговаривать, пока не уладит вопрос. А может сам не свой от радости…
Много вопросов и версий, только мне ясно одно. Рядом с Ордынцевым нет для меня места. Усилием воли, затыкаю дыру, вместо сердца зияющую в груди. Сейчас главное, не думать о Генерале и этой Люде. Не бередить душу, не травить себя глупыми размышлениями. Взять паузу. Помолчать. И пусть Василий сам мне позвонит. Хватит перед ним унижаться.
Медленно заплетаю волосы в косу. Где-то рядом хлопает дверь. Девчонки, наверное, вернулись. Рано что-то. Не хочу сейчас никого видеть. И слышать никого не хочу. Дождусь отца, пообедаем вместе, хотя мне кусок в горло не лезет. А потом пойду в бассейн. Вода все смоет, все вытерпит.
– Катя, ты там жива? – раздается за дверью папин обеспокоенный голос. – У тебя все в порядке?
– Да, – распахиваю дверь и тут же натыкаюсь на внимательные черные глаза, ощупывающие меня с головы до ног.
«Папа все уже знает!» – обжигает внезапный инсайт. Настя сказала! Все доложила моя Макарова.
– Ты как? – роняет скупо отец. На высоких скулах играют желваки, а из чуть расширенных ноздрей вот-вот пойдет пар. Александр Георгиевич в ярости. Всем ховаться.
– Нормально все, – силюсь улыбнуться.
– Да я вижу, – рычит отец и снова сверлит меня взглядом. На этот раз жалостливым. Все понимает! Все видит! Не обмануть.
– Давай собирайся. Едешь со мной, – приказывает он. – Нечего тут сидеть и на луну выть…
– Папа! – вскидываюсь негодующе и тут же осекаюсь. Он прав. Слишком я зажилась в «Соснах». Утратила чувство реальности и даже замуж вышла через несколько дней после знакомства.
– Что папа? – переспрашивает отец сердито. – Давай быстро, Катя. А то уедешь без вещей.
Выглядываю в гостиную, там только его телохранители. Значит, говорить можно спокойно. Информация никуда не уйдет.
– Ты уже знаешь? – бросаю, проходя в спальню.
– Да, Настя сразу позвонила. Ты разговаривала с мужем? Он как-то объяснил ситуацию? Хотя, что тут объяснять, – сжав руку в кулак, морщится недовольно.
«Отец все знает. Уже все проверил и информация подтвердилась, – осеняет меня по дороге в спальню. – Иначе бы уговаривал не делать быстрых выводов и спокойно разобраться. А сейчас папа еле сдерживается. Значит, сам не ожидал от Ордынцева».
Что же ты наделал, Василий Петрович?!
Украдкой смаргиваю накатившие слезы. Достав из шкафа спортивную сумку, быстро сваливаю туда вещи. Белье, майки, штаны. Все без разбора.
«Потом разберусь, – оглядываюсь к распахнутому шкафу. – Ничего не забыла?»
Взгляд натыкается на свадебное платье, одиноко болтающееся на вешалке. Пусть остается. Или отнести в третий люкс? Пусть Вася сам носит или своей мадаме подарит?
«Не опускайся, держи удар с достоинством!» – просыпается внутренняя гордость. Хватит уже. И так вытерли о тебя ноги. Сам Вася. Люда эта…
– Я готова, – выйдя в гостиную, нахожу взглядом отца, сидящего в кресле. – Можем ехать.
– Вот и молодец, – кивает он, легко поднимаясь навстречу. Подтянутый, сердитый, но бесконечно родной.
Кто-то из парней забирает из спальни сумку.
– Не заморачивайся, дочка. Все будет хорошо, – притянув к себе на мгновение, целует меня в висок папа и отстраняется быстро. – Едем. Самолет уже на низком старте. Меня люди в Москве ждут. А я тут с тобой нянчусь. Овечник, курятник, блин…
Глава 39
– Где были твои мозги, Катя? Генеральша, блин, – раздраженно ухмыляется отец, как только черный новехонький Мерс выскакивает из ворот санатория. Сзади несется машина охраны. Но в этой кроме нас только водитель и папин личный телохранитель Леша. Эти всегда молчат. Слова из них не вытянешь.
– Я влюбилась, – дергаюсь как от боли. Но все равно смотрю отцу прямо в глаза. Не собираюсь сдаваться. Я же не дура малолетняя.
– Это не повод выскакивать сразу замуж, – вздыхает он. – Надо было узнать друг друга.
– Я ты долго к Насте мой приглядывался? Узнавал? – выпаливаю, не подумав. Хоть я и прорабатывала с психологом эту тему, но видимо до сих пор гложет.
– Игорь, останови, – резко приказывает отец. И как только Мерс замирает на смотровой площадке, быстро выходит из салона. И мне ничего другого не остается, как выйти следом.
Дух захватывает от открывшейся красоты. Горы, ущелья в полуденном зное кажутся более рельефными и строгими. А от слепящего солнца слезятся глаза. Или это я снова, как дура реву.
– Послушай меня, Катя, – сунув руки в карманы, отец стоит почти на краю пропасти. Резкий злой голос не предвещает ничего хорошего. Невидящим взглядом папа упирается в открывшейся пейзаж и морщится как от боли. – Во-первых, ты моя дочь, а не подружка. И не имеешь никакого права судить меня и тем паче вмешиваться в мою жизнь. А во-вторых, – мой разъяренный папа поворачивается ко мне. Тяжелая ладонь ложится на мое предплечье. – Я люблю Настю. Очень люблю. Постарайся это понять, наконец.
– Папа-а, – тяну привычно.
– Помолчи, – обрывает меня отец и зыркает яростно. – Я люблю ее, – повторяет глухо. – С первого взгляда влюбился. Как только вы приехали. Настя вышла из машины и я пропал. Думаешь, я сам этого хотел? Думаешь, я ничего не понимаю? Я пытался противостоять. Запрещал себе думать о ней. Но становилось только хуже. И я даже помыслить не мог, что она ответит взаимностью. Так и хотел оставаться рядом, оберегать. Коснуться ее боялся. Но все получилось спонтанно. И теперь мы вместе. Надеюсь, до гробовой доски. У нас есть Егор. Будет еще ребенок. Постарайся это понять и принять…
– Настя беременна? – охаю я восторженно. Размазываю слезы, бегущие по щекам. Только теперь я реву от радости.
– Ну да, – ограничивается коротким вздохом отец. – В начале мая ждем.
– Папочка! Как же здорово! – кидаюсь к отцу на шею. Порывисто чмокаю в небритую щеку. И реву. Снова реву как маленькая. – Это лучшая новость за сегодня! – приговариваю, уткнувшись в папино плечо.
– Ну-ну, Катя, – он гладит меня по спине. – Все образуется, дочка. Василия нужно послушать. Он мужик неплохой. И не дурак, вроде. Я даже сначала обрадовался… Насте сказал «Вот Катя наша генерала отхватила».
– Так ты проверил, папа? – отстраняюсь я. Напряженно вглядываюсь в родное строгое лицо. И в приступе любви готова снова полезть с поцелуями.
– Да, мне Макаров сразу позвонил, как только эти гнилые расклады пошли. Говорит, Васину машину в начале сентября часто в поселке видели. Но по-любому, тебе сейчас в санатории делать нечего. Айрата нейтрализовали, тебе здоровье поправили. Давай, возвращайся к жизни, дочка! Нечего в скорлупе сидеть. А муж… Он тебя и в Москве найдет. Вот только пусть разберется со своими хвостами.
Значит, все-таки правда! А я надеялась…
– Видеть его не хочу. Господи, он даже не мог выбрать кого получше, – всхлипываю в отчаянии.
– А тебе бы от этого полегчало? – криво усмехается папа и добавляет строго. – Все. Катя. Мы все с тобой выяснили. Надо ехать. Я и так на встречу опаздываю, – раздраженно поглядывает он на часы.