"Библиотечка военных приключений-3". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Овалов Лев Сергеевич. Страница 158

А через несколько дней Люба преобразилась. Ей не сиделось на месте: то обходила она лес, заселённый блиндажами, привыкая к окружаю­щему, приглядываясь ко всему со счастливым чувством возвращающегося к жизни человека, то в поисках дела спускалась в блиндаж-кухню и подсаживалась к бойцам чистить картошку или уходила в глубь леса за сучьями на растопку.

Подполковник Ярунин сказал ей:

— Отдыхай пока, сил набирайся а потом найдём для тебя работу.

Девушку не узнать, — с каждым днём в круп­ных чертах её лица обнаруживается столько при­влекательности, что хочется смотреть и смотреть

на

неё.

Часовой провожает её взглядом, а боец-баш­кир останавливает её:

—   

Постой, Любонька, хорошая! — примерясь к полену, он ловким ударом топора разрубает его. — Вот! — и снова продолжает рубить. Пусть полюбуется его работой, одна она у нас девуш­ка в воинской части подполковника Ярунина.

Люба следит за топором башкира. Ей весело оттого, что Дубяга стоит невдалеке и смотрит на неё.

—   

Люба! — зовёт он.

Она подходит к нему.

—   

Проводи меня, в штаб сходить надо.

Протоптанная в снегу тропинка вот-вот кон­чится, приведёт их к штабу, и, чтоб продлить свой путь, они сходят с тропинки в лес по нехоженному глубокому снегу. Снег пухлый, искри­стый лежит на ветках деревьев, в просветах ме­жду макушками хвои — небо чуть розоватое, как топлёное молоко.

Люба с трудом выбирается из глубокого снега, и вдогонку опередившему её Дубяге летит сне­жок. Она пытается бежать, но Дубяга догоняет её, и, схватив за руки, не давая ей вырваться, ударяет палкой по веткам, и весёлый снежный дождь сыплется на них.

Нечаянно они встречаются глазами и пере­стают смеяться. Любе кажется: может быть, она осталась жива, вырвалась из рук врага для того, чтобы дожить до этой минуты.

—   

Не заблудишься, девушка, обратно пой­дёшь?— спрашивает Дубяга.

Они расходятся, не глядя друг на друга, не сказав больше ни слова, у обоих стучит сердце.

* * *

Крутит снежной вьюгой по низу, ватное небо нависло над головой.

Идут на фронт на пополнение сибирские ба­тальоны в новых белых полушубках, с новыми автоматами на груди. Движутся танки, артил­лерия, груженые машины. Санитарные собаки, по четыре-пять в упряжке, крупные разномаст­ные, тащат на передовую пустые лодочки, в ко­торых они вывозят с поля боя тяжело раненых. Дорога звенит от их разноголосого остервене­лого лая.

Дорога идёт по следам войны, через разрушен­ные, сожжённые деревни; снегом заносит останки жилищ, а голые трубы тянутся вверх, они вреза­ются в память, в сердце.

Чуть развиднелось с утра, и тягач уже проби­вает дорогу, за ним идут колхозницы с лопа­тами и расчищают снег.

Густо дымят трубы вновь вырытых крестьян­ских землянок. Милые, случайные пристанища бойца, здесь тесно, чадно, но бойцу всегда отве­дут место у огня, расспросят о делах. И хотя трудно живётся сейчас солдатским жёнам, никто не навяжет бойцу свои невзгоды, ему и своя ведь ноша нелегка.

У бойца крепкая память, она сбережёт их всех, женщин России, обогревших его, подавших ему напиться, пожелавших ему счастливого пути.

— Повтори, — тихо сказал подполковник.

Они были вдвоём с Дубягой в блиндаже, их никто не мог слышать, но говорили они вполго­лоса. Глядя прямо перед собой, нахмурив лоб, Дубяга начал:

—   

Перехожу до рассвета линию фронта с юж­ной стороны города. Двигаюсь по улице Кали­нина через Цветочную. Если обстановка измени­лась, и эти улицы окажутся трудными для про­движения, изменяю маршрут... К исходу дня прихожу в городскую управу. Первый этаж, чет­вёртая комната налево, заместитель заведующего торговым отделом Меринов Николай Степано­вич, высокого роста, волосы чёрные...

—   

Небольшая чёрная бородка, — добавил подполковник.— Дальше ты знаешь,— остановил он Дубягу. Он отстегнул нагрудный карман, по­шарил, что-то достал.

—   

Возьми, — он протянул Дубяге на ладони маленький обломок от кости домино, — это поло­винка от дупеля два, покажешь Меринову, он сразу поймёт, от кого ты.

Они разом поднялись, стояли друг против друга; через плечо подполковника Дубяге была видна карта на стене, а под ней на полу — яловые сапоги подполковника. Плащ-палатка, натянутая на верёвке, завешивала койку Ярунина. Пустой блиндаж вдруг показался Дубяге обжитым, до­машним. Он встретился взглядом с подполков­ником.

Коротки были сборы Дубяги — выбрился, подтянул потуже ремень, повесил на плечо ве­щевой мешок. В мешке у него гражданская одежда. Он уйдёт сейчас в дивизию на передо­вую, а рано утром затемно поползёт через ли­нию фронта.

Ярунин вышел проводить его. Падал снег, рано темнело в лесу. На опушке леса их догнала Люба. Помолчали, оттягивая минуту расставанья.

Когда человек уходит на задание, много слов при прощанье не произносится. Скажет: «До свиданья», и пошёл. Может быть, и хочется ему кое-что добавить, но очень уж боязно громких слов, да вроде и не к месту. Сегодня я ухожу, завтра, будет надо, пойдёшь ты. Вот за то, что уверен в этом, за нашу общую борьбу, за общую судьбу нашу, давай пожмём руки.

Дубяга попрощался с Яруниным и подошёл к Любе. Девушка поспешно стянула с руки ва­режку, уронила её в снег.

Дубяга ушёл далеко по дороге, обернулся, и, сняв шапку, помахал им на прощанье.

Подполковник распорядился: младшему лейте­нанту Белоухову сдать аппараты Любе и приго­товиться к выполнению задания. Задание следу­ющее: выйти в Ржев в распоряжение Дубяги.

Подполковник отпустил Белоухова отдохнуть, а навстречу младшему лейтенанту в блиндаж во­шёл сержант Бутин.

—   

Разрешите?

Он крутнул руку к виску, отчеканил:

—   

По вашему приказанию прибыл!

—   

Подсаживайся к столу, товарищ Бутин, — сказал подполковник.

Дрова давно прогорели, в блиндаже было хо­лодно, подполковник кутался в шинель.

—   

В Ржев надо пройти, — заговорил подпол­ковник, помолчав. — Пойдёшь не один, проведёшь младшего лейтенанта Белоухова через ли­нию фронта.

Он встал, положил руку на карту, висевшую на стене. Большая рука его перерезала оборону противника, словно перекидывала мост из нашего расположения в оккупированный город.

— Справишься, как ты думаешь?

— Чего ж думать, товарищ подполковник, не в первый раз.

Не в первый раз, это верно. Уральский рабо­чий-слесарь, Бутин с начала войны в разведке. В боевых испытаниях, где надо быть умнее врага, отважней и искусней его, ковался мужест­венный характер. Бутин — надёжный товарищ идущему с ним рядом разведчику, их роднит, родней, чем братьев, общая вера, общая нена­висть к врагу, общая боевая задача, Бутин не дрогнет сам и свою стойкость сообщит товарищу.

Таким был Бутин в разведке, и Ярунин пору­чал ему самые ответственные задания. А вернув­шись с задания, он снова становился весёлым че­ловеком, добродушно переносящим невзгоды фронтовой жизни, словно берёг энергию, чтобы в нужный момент отмобилизоваться, собрать волю в кулак и действовать отважно, дерзко и точно.

Глянув на валенки Бутина с щеголевато за­гнутыми голенищами, подполковник распоря­дился:

—   

Покажи валенки. Исправны? А ноги не стёрты?

—   

С чего стереть, — усмехнулся Бутин, — бегать от врага привычки не имею.

Медленно покачивая головой, он слушал под­полковника, запоминал по карте маршрут, но в мыслях он был уже далеко отсюда и жил иной, особенной, известной только разведчикам жизнью.

А Белоухов, выйдя от подполковника, почув­ствовал, что ему совсем не хотелось отдыхать, как посоветовал ему Ярунин. Солнце только са­дилось, и лучи его расцветили лес. Белоухов воз­буждённо шагал по снегу. Большие мохнатые лапы елей задевали лицо. Он не замечал ни часовых, ни замаскированных штабных машин.