"Библиотечка военных приключений-3". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Овалов Лев Сергеевич. Страница 185

— Накройте ее и пусть кто-нибудь останется здесь. Идем дальше!

— В рентгеновском кабинете — новая находка: ставни были открыты, и у окна, стараясь отодвинуть шпингалет, возилась панна Тереза в белом фартуке и кружевной наколке. Увидев вошедших, она повернулась к ним и осталась стоять со спокойным, невозмутимым лицом… Ей надели наручники.

В последней комнате нижнего этажа — лаборатории — никого не было. Совершенно пуст был и второй этаж, где помещались спальня Барвинского, его кабинет и столовая — нигде никого.

Петренко и Войтехович возвратились в переднюю и столкнулись с Чугуновым и Зарембой. Здесь же сидел Барвинский; он продолжал скулить и взвизгивать, бессмысленно озираясь по сторонам.

— Никого нет? Не может быть! — воскликнул генерал, выслушав короткий доклад Петренко. — Он где-нибудь здесь, ищите на чердаке, в подвале… Нет ли какого-нибудь тайника? Не мог же он улететь!

Поиски продолжались. Из-под лестницы в передней дверь вела в подвал. Спустившись туда, осмотрели небольшую сводчатую комнату с маленьким окном — там стояла койка и лежал на полу собачий матрасик — это было, очевидно, жилище Владека. Осмотрели котельную, угольный чулан, кладовую. Решили подняться на чердак, но тут милиционер, остававшийся в докторском кабинете, позвал Войтеховича и доложил, что больная панна очнулась, плачет и требует свою одежду, а одежды в кабинете нет — только ботинки и кофта. Войтехович не успел ответить, как Чугунов бросился в переднюю, взглянул на пустую вешалку и в ярости ударил кулаком по ладони.

— Ах мы идиоты! Он же ушел в ее платье, ушел на наших глазах!

Офицеры поспешили в кабинет. Женщина сидела на кушетке, завернувшись в простыню. С трудом, прерываемая приступами тошноты, она объяснила, что доктор усыпил ее для исследования, а теперь, где платье? Где доктор? Что это за люди?

— Как вы были одеты? В черное?

— Как же не в черное, если я — вдова? Юбка, жакет, шаль! Да где же пан доктор?

— Упустили, упустили из рук. Теперь уже не догнать, придется все начинать сначала. Войтехович, возьмите у этой ведьмы что-нибудь, дайте панне одеться. Не беспокойтесь, мы возместим вашу пропажу.

В это время, спустившись с чердака, милиционеры доложили, что там есть маленький светлый чулан. В нем нашли кушетку, мужские сапоги и кожаное пальто, но жилец исчез.

— Так и есть! Это — его вещи. Но как все было проделано! Доктора сюда!

Милиционер просунул голову в дверь кабинета и сказал, что пана полковника Зарембу просят к телефону. Чугунов и Заремба удивленно переглянулись и вышли в приемную. Полковник взял лежавшую на столе трубку.

— Заремба слушает… Да, капитан, случаю вас… — на лице его вдруг отразилось удивление и радость. — Что вы говорите?! Постойте. Товарищ генерал, это — капитан Смирнов, он взял Яна, переодетого в женское платье, говорит из кабинета Войтеховича… Товарищ капитан, оставайтесь там, мы скоро будем.

И, поручив Войтеховичу продолжать обыск, а арестованных отправить вслед за ними, Чугунов и Заремба вышли и направились к автомобилю, сквозь порядочную уже толпу народа на улице.

Когда капитан Смирнов отошел от Петренко и милиционеров, ожидавших в сквере сигнала Войтеховича о начале обыска, он хотел только убедиться, что солдаты надежно охраняют заднюю сторону усадьбы. Заглянув за угол и увидев, что цепочка людей неподвижно и тихо стоит вдоль глухой кирпичной стены, капитан хотел вернуться назад, но услышал поспешные шаги. Кто-то догонял его. Не следует ни с того ни с сего поворачивать обратно. Лучше пропустить прохожего. Смирнов остановился и полез за портсигаром. Шаги раздались рядом, обогнали, он взглянул на прохожего. Женщина! Смирнов не понял, почему это удивило его. И фигура знакомая… Где он ее видел? Женщина прошла быстро, пересекла глухую улицу и оглянулась как раз в тот момент, когда капитан зажег спичку и закуривал, защищая огонек ладонями. Сквозь клуб дыма он успел рассмотреть, что из-под черной, кружевной шали, окутывавшей ее голову, глянул только один глаз, другой и половина лица были закрыты белой повязкой. Больная! Смирнов узнал старомодную, широкую и длинную черную юбку, просторный черный жакет с пелериной и кружевную шаль. Эта женщина утром приняла участие в Петренко, уговаривала Владека нести его в дом. Вон как разделал ее Барвинский! Глаз, что ли, резал? Так ведь он терапевт!

Смирнов продолжал медленно идти вслед за женщиной, постепенно отставая и ожидая, чтобы она свернула куда-нибудь. А конец переулка уже недалеко. За город, что ли, она идет? Ну, черт с ней, он повернет обратно — не все ли равно… Смирнов остановился и вдруг понял… Шаги!

Слыша позади себя шаги, он бессознательно ждал, что его обгонит мужчина — шаги были мужские! А забинтованное лицо?! Женщина скрылась за углом — неужели он упустил ее? Капитан кинулся вперед, добежал до угла и осторожно выглянул. Нет, не упустил! Это был последний квартал города, здесь кончались сады и редкие, в большинстве нежилые дома. За ними начиналось поле, по которому шла старая, плохо мощеная дорога, обсаженная с обеих сторон давно не стриженной живой изгородью.

По дороге быстро двигалась черная фигура. Сейчас она оглянется… Так и есть! Капитан поспешно спрятался, подождал и снова высунулся. Идет! Позвать никого не успеешь, нужно действовать самому… А вот и сигнал Войтеховича. Ну, там справятся и без него.

Смирнов, обогнув угол забора, перепрыгнул канаву и пошел по обочине дороги, скрываясь за кустами. Он шел нагнувшись, изредка поднимая голову, чтобы не потерять преследуемую из виду. В полях кое-где работали люди, но на дороге — только они двое. Куда она идет? В деревню, что видна впереди, километрах в двух? А не зря ли он пошел за ней? Нет — шаги были мужские, да и сейчас, когда она идет смело, походка какая-то странная, точно связанная…

Так они прошли с полкилометра. Впереди забелела лента шоссе, пересекавшего старую дорогу. На скрещении дорог — развалины каменного домика, окруженные кустами и деревьями, — разбитая будка сторожа. Черная фигура дошла до перекрестка и остановилась капитан замер, глядя сквозь ветви шиповника. Она осмотрелась, свернула влево по шоссе и вскоре скрылась за руинами.

Тогда Смирнов, все так же пригнувшись, перебежал дорогу. Он решил, скрываясь за домом и садиком, срезать угол, догнать и остановить «ее» или «его»? Видно будет. Проскользнув между кустами сирени, капитан подошел к задней стене дома и выглянул из-за угла. Рядом, в боковой стене, зиял проем выломанного окна. Смирнов осторожно подкрался и одним прыжком вскочил на подоконник. В пустой комнате без потолка, среди битого кирпича и стеблей сухого бурьяна стояла «она», в упор глядя на капитана не завязанным правым глазом. Шаль была сброшена с забинтованной головы, черная юбка кольцом лежала на земле вокруг ног, одетых в толстые спортивные чулки и серые бриджи.

«Она» увидела его и рванула пистолет из заднего кармана. Но капитан уже прыгнул с подоконника, вложив весь вес тела в удар — правой сбоку в висок, левой прямо в челюсть.

…— А потом, товарищ генерал, я скрутил ему руки этим же черным кружевом, вытащил на дорогу, остановил проходившую грузовую

машину и привез сюда. Думал было доставить прямо к вам, в дом Барвинского, но водитель был так напуган, что согласился ехать только в милицию. Бинт мы тут с него сняли, ран под ним, конечно, никаких не оказалось, и вообще он сейчас в порядке, хотя был без сознания минут пять. Это уж я виноват, перестарался немного. Но было не до шуток, еще секунда — и он бы меня изрешетил.

Генерал обвел взглядом присутствующих.

— Вот, товарищи, учитесь и запоминайте, что значит наблюдательность и сметка, инициатива и решительность, да и хорошая физическая подготовка.

Он встал и выпрямился.

— Товарищ капитан, благодарю вас от лица службы!

Выслушав уставной ответ, Чугунов снова сел и продолжал обычным тоном: