"Библиотечка военных приключений-3". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Овалов Лев Сергеевич. Страница 79

Она продолжала стоять, смотря с каким-то испугом.

— Садитесь! — повторил Медведев.

Она села на самый кончик койки, поджав ноги.

Кульбин начал радировать, склонившись над столом. Аппарат тонул в вечернем полумраке. Медведев вышел наружу.

Агеев стоял возле кубрика, задумчиво глядя вдаль. Синеватые длинные тени от вершины скалы пересекали площадку.

Медведев подошел к боцману. Отсюда видны были спуск в ущелье, стоящий на вахте Фролов с автоматом в руке. Недалеко от Фролова — летчик.

Медведев взглянул на Агеева:

— Слушайте, старшина, мне на вас этот англичанин жаловался. Правда, вы за ним по пятам ходите?

— Никак нет, товарищ командир. Просто площадка здесь маленькая, разминуться трудно, вот ему и мерещится.

— Так вот что: вы все-таки старайтесь разминуться. Чтоб он себя здесь пленным не чувствовал. Правда, сам я отдал приказ глаз с него не спускать и не отменяю приказа. Да ведь тонкое это дело… — Медведев испытующе глядел в строгое лицо боцмана: — Парень он как будто хороший, простой, незачем ему жизнь отравлять. А?

Агеев молчал.

— Вы что молчите, боцман?

— Я, товарищ командир, с чего-то папашу-покойника вспомнил. Был он рыбак, помор, человек малосознательный, в Соловки на богомолье Белым морем ходил. Так он мне всегда образок Соловецкой божьей матери показывал — копию с иконы, что висит у соборных ворот. А на том образке два кругленьких отверстия прорезаны, там, где ядра с английских кораблей соловецкую икону пробили.

— Вы это к чему?

— А к тому, что папаша, по своей малосознательности, всегда мне говорил: «Хоть и англичане, видно, не те стали и мир у нас с ними, а все-таки нужен глаз да глаз». А потом, бывало, добавит: «С медведем дружись, а за топор держись». Это у нас такая пословица есть.

— Дельная пословица, старшина!

— И против этого летчика я хоть ничего не имею, но пришла мне чудная мысль.

— Какая мысль? — насторожился Медведев.

— Кажется мне, что он в чужом платье ходит. Не видели, как он платочек мимо кармана сунул? Будто к этой одеже не привык.

Медведев беспокойно провел рукой по лицу:

— Фантазируете, боцман. Странные у вас мысли…

— Точно, товарищ командир. Мне после всех этих походов скоро зеленые черти мерещиться начнут. Разрешите идти отдохнуть?

— Идите… Впрочем, подождите, боцман.

Агеев остановился.

— Хоть и странные у вас мысли, а все-таки береженого и бог бережет. Так ведь, верно, папаша ваш говорил? Конечно, лучше бы совсем этих посторонних здесь не было. Но уж если они здесь, нужно и вправду к ним быть поближе. Только без навязчивости, боцман… Вы Фролову приказали, чтобы тоже наблюдал за О'Грэди?

— Так точно, сказал.

— Тогда сейчас вам отдохнуть можно… Кстати, не знаете, что эта женщина кроила?

— Новый костюм подгоняет. У меня лишняя матросская роба была — еще давно морем сюда целый морской чемодан прибило… Я ей и предложил. Тошно ей в этом халате…

Они вернулись в кубрик. Женщина снова предупредительно вскочила. Помедлив, скользнула к выходу с темным свертком под мышкой.

— Хотел вас предупредить, — сказал Медведев, — к краю площадки подходить нельзя: могут увидеть снизу.

— Хорошо, — слабым голосом сказала Маруся.

— Огня зажигать нельзя. У вас есть спички?

— У меня нет спичек. Я не буду зажигать огня.

Агеев словно не слышал разговора, прилег, свернувшись в углу под плащ-палаткой. Маруся помедлила, будто хотела сказать что-то… Вздохнула отрывисто, исчезла в дверях.

Агеев встал, неслышно вышел за ней.

Кульбин быстро писал у аппарата.

— Товарищ командир, ответная радиограмма.

Протянул смутно белевшую бумажку.

— Это десант, товарищ командир? — спросил шепотом. — Может быть, на рассвете!

— Да, это десант, Василий Степанович, милый! — Глаза Медведева смеялись, он как будто помолодел. Давно Кульбин не видел таким своего командира. — Завтра решится все. Может быть, последнюю ночь здесь проводим. Может быть, завтра…

Он не договорил. Радость светилась в его глазах, но взял себя в руки, подавил рвущийся наружу порыв. Суше, отрывистее стал голос.

— Теперь, в последнюю ночь, нужно нам чего-нибудь не прошляпить. Идите, смените Фролова, он уже давно вторую вахту стоит. На всякий случай установим постоянный пост здесь, у рации, и у спуска в ущелье… Наблюдайте за нашими гостями — оттуда, где вахту несем, вся площадка видна… Через четыре часа вас сменит боцман. Вы-то сами ужинали?

— Так точно.

— Так вставайте на вахту.

Кульбин взял автомат, подхватил плащ-палатку. Медведев остался один.

Он прошелся по кубрику взад и вперед. Больно, беспокойно замирало сердце, хотелось что-то делать, не откладывая, сейчас же…

В кубрик вошел Агеев.

— Товарищ командир, девушка за скалой, похоже — новый костюм примеряет. Англичанин с Фроловым.

— Добро. Отдыхайте.

Агеев лег, натянул на себя плащ-палатку. Медведев шагал по кубрику. Взглянул на Агеева, отвернувшего к стене бронзовое лицо. Агеев дышал глубоко и ровно.

— Молодец боцман! — не мог удержать восклицания Медведев.

Боцман шевельнулся, открыл глаза, будто и не спал, вопросительно глядел на Медведева.

— Ничего, старшина, спите…

Боцман снова закрыл глаза.

В кубрик вошли Фролов и О'Грэди. Сигнальщик, как всегда порывистый, быстрый, внес с собой наружную свежесть, запах океана и ветра.

— Отбарабанили вахточку… Разрешите присесть, товарищ командир? — Смутно различимый в полумраке, сел на койку, вынул из-за уха сигарету. — Теперь и закурить не мешает. Меня мистер О'Грэди угостил, еще на вахте. Так я ему говорю: «На вахте курить нельзя, а после вахты — за милую душу…» Закурим, мистер?

Он взял сигарету в зубы, потянулся за спичками. О'Грэди наклонился, внезапно отобрал сигарету.

— Да что вы! — подскочил Фролов. Летчик сунул сигарету в карман. — У нас так с людьми не обращаются, мистер!

— Каушен! Нот лайт! [19] — сказал летчик раздельно. Улыбаясь, поднял толстый палец.

Медведев с упреком взглянул на Фролова.

— Капитан О'Грэди совершенно прав. Уже вечер, не должно быть никаких вспышек. Всегда у вас какие-то недоразумения со спичками, Фролов!

— Да ведь мог по-другому предупредить. Не рвать прямо изо рта. Он не у себя дома, ему здесь холуев нет…

— Ладно, я ему скажу… — Медведев не мог сдержать улыбки: так откровенно проявлялась обида Фролова. — Поужинайте и ложитесь спать. Завернитесь потеплей: вам придется снаружи, под скалой, лечь пока. Здесь нам нужно женщину уложить, англичанина… И видите, боцман отдыхает.

Но англичанин не захотел спать в кубрике. Объяснил, что одет достаточно тепло, может лечь снаружи, не хочет стеснять хозяев помещения. Уговоры не помогли… Медведев дал ему свою плащ-палатку…

О'Грэди вышел. Медведев минуту спустя выглянул наружу. Летчик устраивался под скалой, в стороне от входа. Завертываясь в плащ-палатку, дружески кивнул Медведеву. Затих на камнях…

— Боцман! — тихо позвал Медведев. Агеев приподнялся.

— Вам свежим воздухом не хочется подышать? Гость наш снаружи лег. Составьте-ка ему компанию.

Агеев вышел, захватив ватник.

Так быстро сгустилась осенняя ночь, что трудно уже было рассмотреть Марусю, в новом матросском костюме похожую на стройного юнгу.

— Ложитесь на койку, — мягко сказал Медведев. — Там одеяло, укройтесь.

Она молча скользнула к койке, завернулась в одеяло.

Медведев сидел около передатчика. Почти полная тьма была в помещении, лишь тусклым прямоугольником виднелся наружный выход, чуть вырисовывалось окошечко наверху. Снаружи свистел ветер.

Женщина спала неспокойно, приподнималась, простонала несколько раз. То и дело Медведев взглядывал на светящийся циферблат ручных часов… Как медленно тянется время… Мысли о Насте, об Алеше, воспоминания, мечты о будущем, как искры, кружились в мозгу…