Спектакль для предателя - Шарапов Валерий. Страница 6

– Молчу, дочка, – сокрушенно вздохнул старик, – ума не приложу, что можно сказать… Мы погрязли так глубоко, что нужно хвататься за любую соломинку.

– Разумные слова, – подметил Сухов. – На этой мажорной ноте предлагаю завершить нашу творческую встречу. Никто не должен видеть, как вы покидаете этот дом. Наши люди об этом позаботятся. Не забывайте, что вы в бегах. Во дворе соседнего здания стоит таксомотор, регистрационный номер 92‐17, водитель отвезет вас, куда нужно. Новость о том, что ваш отец арестован за сотрудничество с иностранными спецслужбами, станет достоянием общественности. По Москве не раструбят, но слух пойдет. Прощайтесь с отцом, Дина Борисовна, только, ради бога, избавьте нас от мелодрамы.

Глава вторая

Из такси она вышла самостоятельно, проигнорировав протянутую ей руку. Куда-то неуверенно пошла, остановилась, стала озираться. Майор переглянулся с водителем, тот понимающе вздохнул: принимай сочувствия. Почти стемнело, из полумрака проступили очертания дорожек и кустарников, пустая лавочка. За спиной по Ясеневой улице проносились машины. Дневное движение стихло, водители чувствовали себя свободно – до первого встречного инспектора. В глубине дворов было тихо. Таксист уехал. Наблюдение отсутствовало. Свои от слежки отказались, а чужаки еще не созрели.

Дина была полностью выжата и подавлена. Она несла свою сумочку, словно пудовую гирю.

– Куда идти? – прошептала она, вглядываясь в полумрак.

– Прямо, – сухо ответил майор, – по дорожке, никуда не сворачивая. Будет дом, первый подъезд, четвертый этаж. И еще, Дина Борисовна, сегодня вы можете дать волю своим чувствам, как, собственно, и я – ноль внимания, фунт презрения, как говорится. Но с завтрашнего дня, особенно после встречи с вашей патронессой, будьте добры играть роль. Не забывайте, что мы женаты, и, если не ошибаюсь, по любви.

Возразить было нечего. Приличные слова закончились, использовать другие не позволяла врожденная интеллигентность. Пройти мимо лавочки она не смогла – ноги подогнулись, шпионка села, обняла сумочку. Гнать не имело смысла, пока не подконвойная. Она сидела, неподвижная, как статуя, не предпринимая попыток к бегству.

Андрей отошел, закурил. Любое несанкционированное действие повлекло бы немедленную реакцию. Но операцию разрабатывали опытные специалисты – на основе всей имеющейся информации. Бегство исключалось – разве что в состоянии душевной неразберихи и с последующим возвращением блудной шпионки. Предательница любила своего отца, оставить его в беде для нее было немыслимо.

Тлел окурок. Андрей задумчиво разглядывал силуэт на лавочке, наполнялся «здоровым» скептицизмом. Далеко не все можно спланировать и предсказать. Гладко было на бумаге, да забыли про овраги…

Дина шевельнулась, подняла голову.

– Что вы сделаете с моим отцом? – Голос ее дрожал и поскрипывал. Есть в технике такое понятие – «усталость металла».

– Опять двадцать пять, Дина Борисовна? Вашего отца под конвоем доставили в изолятор, по-другому, извините, невозможно. Никто не поверит, если по таким обвинениям его поместят под домашний арест. Не волнуйтесь, даже в Лефортово есть разные помещения. Прогулки, книги, нормальное питание, никаких плохих компаний и круглосуточный присмотр медиков. Если возникнет необходимость, его вывезут за город, где также есть закрытые объекты для содержания особо важных персон.

– Моему отцу требуется свежий воздух.

– Он все получит, не сомневайтесь.

– Господи, кому я должна поверить… – женщина застонала, закрыла лицо ладонями. Сумочка на коленях накренилась, но не упала.

Зрело глухое раздражение, неудобные вопросы так и напрашивались. Абсолютно разные люди испытывают друг к другу едва сдерживаемое презрение. Почему, а главное, как они могут работать вместе, да еще и добиваться результата?! «Здоровый» скептицизм принимал какие-то нездоровые формы. Даже подходить к этой даме не хотелось. И ощущение брезгливости было взаимным. Идти в помещение никто не спешил. В закрытом пространстве негатив только усилится.

– Значит, вы мой муж… как вас там – Андрей Викторович? Или пока еще гражданин майор? – она пыталась говорить иронично. – Какими же извращенными надо быть, чтобы до такого додуматься… Ну, и где мы с вами познакомились?

– Придумайте сами. Футбольный матч, библиотека, прогулка на теплоходе по Москве-реке, облава на диссидентов… Договориться придется, выбора нет. Я, кстати, не женат, так что моя супруга, к сожалению, вас не прибьет.

– Уверены, мне есть до этого дело? – «напарница» злобно засмеялась. – Хоть три жены, Андрей Викторович, хоть обет безбрачия – мне до лам-почки.

«Такими темпами у меня никогда не будет личной жизни», – удрученно подумал Зимин.

– За что вас сослали в Сибирь? Или ваш начальник говорит неправду? – злобные глазки царапали майора. – Надеюсь, это не закрытая информация? Или брачные узы – еще не повод совать нос в чужие дела?

– Меня не сослали в Сибирь, – резко отозвался Зимин. – Я поехал туда работать. Вы отстали от жизни, Дина Борисовна, в Сибири такие же города, и живут там такие же люди. И публика вроде вас, торгующая страной, там есть. Это не ваше дело, вы правы. Важна лишь наша легенда. Мы познакомились месяц назад, десятого сентября расписались. Я окончил МГИМО, но жизнь сложилась так, что карьера дипломата не задалась, и мне пришлось перебиваться по райкомам на дешевых должностях. Надеюсь, вид партбилета не вызывает у вас чесотки? Обиженный на власть, а тут еще знакомство с вами усилило эту нелюбовь… Согласен, мы не можем выглядеть безумно влюбленной парой, и дело даже не в отсутствии артистических способностей…

– …а в неконтролируемых рвотных рефлексах, – хмыкнула Дина.

Майор держался – плох чекист, дающий волю эмоциям.

– Но хотя бы не шарахаться друг от друга мы сможем? Держаться рядом, запереть свои чувства на замок?

– Стихами по младости лет не баловались, Андрей Викторович? Вопрос позволите? Допустим, все у вас получится, и Лучинский примет крестную дочь в свои объятия. Как его вывезти в городок Фремме? Речь идет о сотнях километров по территории Германии. Он не настолько доверчив, чтобы очертя голову ринуться в приграничный район. Ледорубом по голове – как вы обычно делаете? А потом в багажник? Или не будем все же смешить полицию и спецслужбы?

– Вопрос, как ни странно, важный. – Андрей поискал глазами, куда выбросить окурок. Урна была рядом с лавочкой, пришлось подойти. Дина съежилась – включилась защитная реакция. – Есть план, довольно зыбкий, но, если вы предложите другой, мы его с удовольствием рассмотрим. Что вы знаете о личной жизни доктора Лучинского? Держу пари, вы что-то слышали. Лет двадцать назад у Владимира Натановича стартовал жгучий роман с некой особой по имени Инга Ленц. Он и сейчас мужчина хоть куда, а тогда и вовсе был… ну, вы понимаете. Его избраннице в то время было около тридцати, но, к сожалению, она была замужем. Так сложилось, что развестись девушка не могла. И человек, что называется, влип. Такое редко, но случается. Страсть длиною в полжизни. Они были коллегами, хотя и трудились в разных корпусах. Встречались урывками, прятались от других. Возникла зависимость – такая же, как у алкоголика или наркомана. Годы не лечили. Не буду распинаться, но это продолжалось около десяти лет. Возможно, по этой причине Лучинский не женился. Разумный, здравомыслящий человек, а пал жертвой пагубной страсти и ничего не мог с этим поделать.

– Было дело, – подумав, согласилась Дина. – В детали меня не посвящали, но история трогательная. Там даже муж был в курсе. У него, кстати, была парализована часть туловища.

– За что Инга Юрьевна себя отчаянно винила. Старая история: молодость, поход в горы, падение с обрыва по ее вине, да плюс гипертрофированная совесть… Уже в новейшее время муж, доведенный до отчаяния, собрался покончить с собой, покинул инвалидную коляску, вскарабкался на подоконник. Добрые люди вовремя спасли. После этого Инга Ленц приняла историческое решение – оборвать отношения с Лучинским, уволилась с работы, забрала мужа и уехала в неизвестном направлении. Как впоследствии оказалось, на Байкал. У Лучинского началась тяжелая депрессия, из которой он выбирался, наверное, полгода…