"Военные приключения-3. Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Мартелли Джордж. Страница 40

Группу, в которой оказался Мишель, повезли к железнодорожной станции и там погрузили в товарные вагоны, точно такие же, в которых Мишеля и многих его товарищей доставили в лагерь год назад из Компьена. Теперь, правда, в каждом вагоне было не сто, а сорок человек. Каждый вагон сопровождали два конвоира.

Эшелон направился к Гамбургу. Дверь вагона, в котором находился Мишель, была приоткрыта, и через щель заключенные видели, как вдоль дорог группами шли жители окрестных городов и селений с пожитками в руках. Они, видимо, хотели укрыться от налетов союзной авиации, подвергавшей усиленной бомбардировке объекты в Северо-Западной Германии.

Эшелон обогнул Гамбург с востока и остановился у небольшого причала на берегу канала. Позднее Мишель узнал, что этот канал вел к устью реки, что неподалеку от порта Любек.

У причала борт к борту стояли два грузовых судна. Узники вышли из вагонов, прошли через первое судно, под названием «Элменорст», и вступили на палубу другого — «Тильбек». Затем по узким трапам они спустились в нижний трюм, размещавшийся прямо над килем судна.

Мишель устроился у самого трапа перед выходом из трюма.

Мишель не знал точно, сколько времени провел он в трюме «Тильбека». Наверное, не меньше недели. В трюме все время было темно, и день не отличался от ночи. Верхний люк открывался только для передачи пищи.

Весь трюм, если не считать установленного в центре огромного бака, служившего отхожим местом, был заполнен людьми. Только немногим досталось место на ровном дне, остальным приходилось буквально балансировать на изогнутой поверхности корпуса судна.

Каждый раз, когда люк открывался для передачи пищи или для вызова заключенных на какую-то работу на палубе, Мишель поднимался по трапу вверх и проводил несколько мгновений на палубе. Правда, при этом Мишеля били, но ему все же удавалось вдохнуть свежего воздуха и даже найти немного воды, чтобы умыться.

Заключенные не строили никаких иллюзий относительно своей судьбы. Немцы, очевидно, не запрятали бы их сюда, если бы намеревались освободить. Ведь они могли бы сделать это и в лагере. Ходили слухи, что немцы уже не раз выводили в море суда с узниками лагерей, и эти суда исчезали.

Ежедневные вылазки на палубу позволили Мишелю установить, что судно все еще стоит у того самого причала, где они погружались. Второе судно ушло из порта.

Однажды утром люк трюма открыли, чтобы изъять и очистить бак с испражнениями. С палубы спустили четыре троса с крюками, которые зацепили за бак. В тот самый момент, когда бак был уже почти поднят на уровень палубы, один из тросов оборвался и все содержимое бака выплеснулось в трюм, на головы заключенным. Никто, конечно, и не подумал об уборке. Бак снова спустили, и люк трюма закрылся. С этого момента людям в трюме приходилось находиться по щиколотку в испражнениях. Большего издевательства нельзя было и придумать.

Несколько дней спустя до трюма слабым эхом донеслись звуки артиллерийской стрельбы.

На палубе послышался шум каких-то приготовлений, заскрипели лебедки, раздался глухой стук якорной цепи, и судно вздрогнуло. Вероятно, корабль готовился к отплытию.

В трюме воцарилась мертвая тишина. Каждый понимал, что настал решительный час. Вдруг в темноте раздался твердый голос Мишеля:

— Друзья, пришел наш черед отправиться в неизвестность. Все мы волнуемся. Должен признаться, что наши перспективы неутешительны. Не настал ли момент показать, на что мы способны?..

Мишель не успел договорить, как шум на палубе стих. Люди с тревогой смотрели на люк трюма. Неожиданно люк открылся, и кто-то по-немецки прокричал:

— Все, кто говорит по-французски, на палубу!

Никто не пошевельнулся. Видимо, от волнения люди не сразу уловили смысл услышанного. Команда прозвучала снова, на этот раз более резко.

— Они хотят, чтобы мы вышли наверх! — крикнул Мишель. — Все, кто говорит по-французски, быстрее на палубу!

Десятки людей устремились вверх по трапу. Мишель вышел одним из последних: он помогал ослабевшим подняться по крутой лестнице.

Судно по-прежнему стояло у причала. На верхней палубе собралось около двухсот заключенных — французы, бельгийцы, швейцарцы и датчане. Они по очереди подходили к столу, за которым сидела женщина в эсэсовской форме и записывала в толстую тетрадь фамилию, имя и место рождения каждого заключенного.

Никто не понимал, что затеяли гестаповцы. Однако пока опасаться было нечего. Совершенно неожиданно узники получили разрешение помыться у пожарной колонки.

День был теплый и солнечный. Мишель снял с себя грязную одежду и с удовольствием обтерся холодной водой. Он еще не мог поверить, что свобода близка.

Однако вскоре надежды заключенных на быстрое освобождение улетучились, ибо после окончания регистрации их снова загнали в трюм. Но теперь их поместили отдельно от остальных, в кормовом отсеке судна.

На следующее утро людей снова вывели на палубу. Теперь все сомнения отпали: был спущен трап, по которому всем предстояло сойти на берег. Надежды на спасение снова воскресли.

В конце причала заключенных ждала колонна грузовых автомобилей. Здесь уже не было эсэсовцев, и узниками распоряжалась какая-то военизированная охрана.

На грузовиках людей доставили к другому причалу у которого стояли два корабля торгового флота — «Магдалена» и «Лили Матессен». На мачтах судов реяли голубые флаги с золотым крестом.

Всех разместили на «Магдалене». На этот раз они устроились не в трюме, а в уютных каютах на нижней палубе корабля. Впервые за неделю узники получили горячую пищу и хлеб. Они могли бы строить радужные перспективы скорого освобождения, если бы не видели, что их погрузкой на корабль руководил эсэсовский офицер.

Несколько часов спустя корабль отошел от причала. Из иллюминаторов своих кают заключенные увидели что их сопровождает немецкий военный корабль, но как только «Магдалена» вышла в открытое море, он вернулся в порт.

Теперь все сомнения исчезли. С этого момента заключенные уже могли считать себя свободными людьми. Кто-то запел «Марсельезу», и громкие голоса французов, бельгийцев и датчан подхватили песню.

Радуясь своему освобождению, Мишель не переставал думать о тех, кто по-прежнему томился в трюме «Тильбека».

Эти мысли не давали Мишелю задуматься и над вопросом о том, как же удалось спастись ему и его соотечественникам. Об этом стало известно только через две недели. Оказывается, своим спасением они были обязаны одному из узников. Находясь на работе в порту, этот человек увидел неподалеку от причала, где стоял «Тильбек», группу моряков со шведского торгового судна. Он сумел сообщить им, что на «Тильбеке» находятся заключенные концентрационного лагеря. Поскольку текст его сообщения был написан по-французски, то и освобождены были только те, кто говорил по-французски.

Вероятно, капитану шведского судна удалось договориться с эсэсовцами, которые освободили группу, получив взамен продовольствие и медикаменты. По всей видимости, это была частная договоренность, а не приказ свыше, так как освобождены были не все узники «Тильбека», говорившие по-французски, а только те, кто находился в одном отсеке с Мишелем.

18 апреля 1945 года гитлеровцы вдруг решили расформировать лагеря. Узников повезли куда-то по железной дороге, но немецкие власти, и в том числе комендант лагеря в Нойенгамме Турман, отказались сообщить что-либо об их дальнейшей судьбе. Это позволяет предположить, что освобождение Мишеля было случайностью, а не результатом каких-то решений немецких властей.

Остается ответить еще на один вопрос. Если немцы намеревались тайно уничтожить всех заключенных Нойенгамма (а в этом не было сомнений), то почему они хотели поступить именно так? Какой бы выигрыш они получили, совершив еще одно преступление, когда война была ими уже проиграна?

Ответ состоит в следующем: такова психология нацистов, считавших, что, погибая, они обязаны унести с собой в могилу и весь мир. Задерживая освобождение двадцати тысяч узников, эти маньяки рассчитывали выторговать себе прощение союзников. Когда же нацисты поняли, что их уловка не удастся, они, естественно, решили уничтожить узников, чтобы скрыть следы своих преступлений. Такая акция явилась логическим продолжением их тактики «выжженной земли». Кроме того, некоторые из нацистов верили, что, уничтожая заключенных лагерей, они уничтожают врагов четвертого рейха, который, по их мнению, обязательно должен родиться из руин третьего рейха.