Сыновья - Градинаров Юрий Иванович. Страница 32

Утром пришли все. Сидели во дворе, на лавке, курили. Они уже знали друг друга. Знали понаслышке и хозяина. Знали, что ссыльный, но недоверия не питали. Вышел Александр Киприянович, поздоровался, присел напротив на табуретку:

– Хочу каждому в глаза заглянуть, чтобы не было потом никаких размолвок. Жить вы будете в двух избах. Полати отлагодите. Печи поставим чугунные. Дровами запасётесь на месте. Выкопаете мерзлотник, обложите льдом и накроете лапником. Кашевара определите сами. Старшиною я назначаю Андрея. Если нет никого другого.

– Андрей, так Андрей! – равнодушно ответил за всех широкоплечий бородач.

– Через неделю уходим на десяти подводах. Возьмём две бочки керосину, четыре лампы, десять ламповых стекол, три говяжьих туши, сахар, сухари, крупчатую муку, соль, табак, гречневую и просяную крупу, чай кирпичный, гильзы для папирос, спички, пилы, топоры, гвозди, посуду. Будем обосновываться там на ближайшие лет пять. Берём четыре ружья и ружейные припасы. Золото не прятать. Всё сдавать старшине под роспись в шнуровой книге. Работа зачтётся с начала ухода на прииск. До прииска – один рубль в день. Плотники среди вас есть?

– Есть! – ответили сразу четверо.

– Вам предстоит много работы: избушки починить, чтобы тепло было. Баньку срубить. Дрова заготовить. Работаем до 10 сентября. Я предлагаю уйти на лошадях сразу всей артелью. Конечно, помытаритесь сначала в холоде, пока всё подготовите. Я иду с вами, с обозом. Идём напрямик, через тайгу до Лены, а там по зимнику до сворота. Далее по таёжной дороге, по просёлкам до самого прииска. У меня есть карта. Главное, чтобы меньше было снежных заносов. Фураж будем покупать в попутных деревнях. Там же и роздых устроим себе и лошадям. Старшина на месте всё расскажет. Думаю, чинить заимки будете от светла до темна. Обустроитесь. Снег сойдёт. Промывка с пяти утра до трёх пополудни. Сюда же входит и сниданье, и обед. С пятнадцати часов – старательское дело. Каждый будет стараться больше песка перемыть. Оплата – два рубля пятьдесят копеек с золотника. Богатая золотом примесь – рубль пятьдесят.

– А тачки есть? – спросил тот же широкоплечий бородач.

– Есть четыре тачки. Дёготь для смазки заготовлен. Предупреждаю: не пытайтесь прятать сеянку из моего прииска. Найду, удержу оплату и морду набью! – настрожил артельщиков Сотников. – Я кормлю, пою и спать укладываю, как ни на одном прииске. Там голь и нищета! Стало быть, и вы должны совестливо стараться.

Широкоплечий бородач закрутил носом:

– Это мы посмотрим, кто кому морду бить будет!

– А ты, каторжник, не перечь. Не таких видывал. Пойдёшь против – будешь бит. Лучше сразу откажись от поездки! – предупредил хозяин.

– Да нет! Хочу попробовать у хорошего хозяина прииска, где даже баня будет. А ты, Александр Киприянович, не серчай. Мы, фартовые, все такие, – перевёл в шутку широкоплечий бородач.

– И последнее. Паспорта сдайте мне и можете получить задаток по пять рублей. Сегодня у нас первое марта. Шестого загружаем подводы и седьмого – в путь. А оттуда, по осени, через Лену на лодке на левый берег. Дальше, где пешком, а где на лошадях. Домой всегда путь короче.

Только в конце марта прибыли на прииск. Разгрузили подводы с поклажей, инструментом и сразу взялись за работу. Морозы утихомирились. Днём доходили до минус пятнадцати градусов. Жгли костры, варили варево и сушили одежду. Запели пилы, застучали топоры, вгрызались в мёрзлую землю ломы. Люди работали с азартом. Сделали полати, установили железные печи, нарубили дров и начали копать яму под мерзлотник.

Старшина Андрей обратился к Сотникову.

– Александр Киприянович, нам, по-моему, повезло. Я посмотрел округу и обрадовался. Кругом горбики, холмики, а наша стоянка, будто в низине. Я к чему? К тому, что с этих горбиков и холмиков весной начинают сбегать десятки ручьёв и ручейков и бегут по впадинам и долинам. Ручейки часто бывают так малы, что не видно даже течения. Они пробираются вниз под зыбучими мхами и валежником, покрывающими таежную землю и задерживающими всюду никогда не просыхающую воду. Очисти ручеёк от мха и валежника – и увидишь там золотоносный песок. К осени должны быть с золотом!

– Дай-то, Бог, удачи! – перекрестился хозяин.

Убедившись, что артель он собрал хваткую, а место вроде золотоносное, Сотников вернулся на подводах в Балаганск.

На прииске в повседневной работе не заметили, как сошёл снег! Оголились вершины горбов и холмов. Снег сползал ниже и ниже и, наконец, земля порыжела. Снеговую воду втянула под себя листва и побежали по прииску видимые и невидимые ручьи, образуя небольшие болотца стоячей воды. Кое-где они пробивались наружу и снова уходили под валежник или растекались под лиственным ковром. Чуткие ноги старателей с радостью проваливались в такие ручейки и начинали очищать их от листьев, сухостоя, бурелома. И когда в разгрёбе появлялся глазок ручейка, душа старателя загоралась охотничьим азартом. Что таит в себе этот, только взглянувший на свет божий ручеёк? Может, дно выстлано золотниками? И начинает старатель неистово работать лопатой, граблями или просто руками, идя вдоль ручья на десять – двенадцать саженей. Очищает и вглядывается в помутневшую воду. Ждёт, пока вода унесёт листья, щепки и в ручейке проявится желтоватое песчаное дно. Совочек висит на поясе. Черпает прямо из ручья лепёшку песка с водой. Начинает смывать, шевеля пальцами. Вода постепенно уносит песчинки. А ему не терпится, хоть пальцем нащупать маленькую крупинку жёлтого металла. Иногда попадается сразу, иногда приходится промывать десятки пудов песка. Но, главное, найти первую, чтобы убедить себя, есть в этом ручье золотники.

Один раз в неделю, по средам, старшина артели Андрей принимает золото. После обеда, когда старатели устраивают перекур и каждый делится удачей, Андрей садится в избе за тесовый стол, ставит перед собой весы, открывает ящичек с разновесами и справа кладёт шнуровую книгу. Старатели, покурив, по одному подходят к старшине. Сегодня первый широкоплечий бородач. Лицо угрюмое, смотрит из-подо лба.

– Чего так смотришь? – спросил старшина. – Ты на весы смотри, когда сдавать будешь!

– Сеянка есть?

– Пожалуй, есть! – ответил тот, доставая из-за пазухи висящий на шее кисет. Перебросил шнурок через голову, растянул шнуровку. Вытащил двумя пальцами пакетик вроде того, что в аптеке заворачивают порошки.

– Сколько принёс?

– Доль пятьдесят не меньше! – ответил широкоплечий бородач.

– Маловато! Другие в ту среду поболе сдали, а ты только права качаешь. То – не так, то – не эдак. Надо за день сто-сто двадцать тачек песка перемыть. Большие частные прииски так и работают. А ты – ни шатко ни валко. Думаешь, золотники сами в кисет попадут.

– Попадут. Найду ручей фартовый, тогда и посмотрим, кто настоящий старатель.

Андрей развернул пакетик. Высыпал золотые крупинки прямо на шнуровую книгу. Поводил магнитом. К подковке прилипли чёрные порошинки железного шлиха. Взял тонкую волосяную кисточку и отмёл неподдавшиеся магниту соринки.

– Ты смотри! – сказал старшина. – И в сор попадает золото.

Он пересыпал жёлтый металл в чашку весов.

– Пятьдесят пять! – объявил Андрей.

– Пятьдесят пять – уже не пятьдесят! – обрадовался широкоплечий бородач. – Пиши в шнуровую книгу.

Когда старшина занёс цифры о сдаче золота Елагиным Никандром Захаровичем, то попросил того расписаться.

– Ты не забывай расписываться, а то потом будет неразбериха, – попросил старшина.

Широкоплечий бородач расписался:

– Ты, старшина, не трусь. У меня свой учёт сданного золота.

В августе нагрянули проливные дожди. Старатели после работы медленно брели в избушки в промокшей одежде. Сыростью кроме неба дышали каждый ручей, каждая впадина, каждая долина! Даже горящие печи в избушках не могли подавить влагу. Одежда и обувь не успевали просыхать за ночь, выдыхая из себя болотную гниль. Месяцы таёжной жизни вымотали старателей, выжали из них азарт, истощили силы. Усталость затмила радость от найденных крупинок золота. Пришло большее равнодушие к этому жёлтому металлу. Четыре ствола лесин были в дневных зарубках: завершался пятый таёжный месяц. Оставалось три затеей, и августу – конец. На днях должен прибыть хозяин. Провизии хватило бы ещё на месяц. Но предстояло возвращение домой. Дорога домой займет около трех недель. Закоптили оставшуюся говядину. Разложили по рюкзакам остатки табака, крупы, сахара, чая. Испекли свежего хлеба, чтобы, хоть первую половину дороги, обойтись своими припасами. Заколотили окна и двери избушек, спрятали в потайное место старательский инвентарь, заложили дёрном мерзлотник, сложили в поленницы оставшиеся дрова.