Агония небес. На исходе дней - Золотухин Алексей. Страница 13

Мой взгляд невольно упал на опустевший бокал. Удивительно, но, похоже, прежний я все детально предвидел. Знал, что я буду читать его записи и пить шампанское.

Происходящее было просто невероятным.

От переполнивших меня эмоций я действительно захотел выпить еще шампанского. Однако я был не настолько глуп, чтобы не пересилить свое желание.

Посмотрев в сторону бутылки, я усмехнулся: вот так, наверное, алкоголики дают себе зарок, а потом снова тянутся к заветному горлышку. К счастью, у меня вроде бы проблем с алкоголем не было. В этот момент я увидел стоявший у стены мольберт с почти законченной картиной на холсте. Это был портрет восхитительной девушки со светлыми золотистыми волосами. Немного задумавшись, кем бы она могла быть, я достал из кармана паспорт и полистал его.

Найдя лист со сведениями о семейном положении, я увидел штамп о разводе. Было не совсем ясно, хорошо это или плохо в моем нынешнем положении. И уж тем более не давало ответа на вопрос, кого я пытался изобразить на холсте.

Начав изучать свой паспорт, я решил посмотреть в нем еще одну важную страницу. И открыл я ее не зря: оказывается, у меня были дети. Дочь Майя девяти лет и семилетний сын Алексей.

«Вот тебе и раз, – сказал я вслух сам себе, – и когда я только все успел: и поучиться, и потомством обзавестись, и полмира обокрасть. Теперь мне еще и с собственными детьми, видимо, придется заново знакомиться».

Ладно, всему свое время. Будем разбираться во всем по порядку.

Вернув документ на место, я еще раз посмотрел на картину. Изображенная на ней девушка была не просто красива – она была прекрасна. Зачарованный ее совершенством, я невольно подошел к полотну. Девушка была изображена на фоне древних мегалитических руин, на камнях которых загадочно, вопреки законам физики, алым подсвечивались непонятные символы. Позади нее виднелся каскад величественных бурлящих водопадов.

Как-то машинально, не отдавая себе отчета в действиях, я взял стоявшую на расстоянии вытянутой руки бутылку и с удовольствием отпил из нее немного шампанского.

Никакой катастрофы не произошло. Записи не самовоспламенились. Не рухнул замертво и я сам, что говорило о том, что прошлый я, вероятно, просто перестраховывался.

Уже собираясь вернуться к записям, я обратил внимание на лежащую рядом с мольбертом толстую папку большого формата, предназначавшуюся для хранения рисунков акварелью – по крайней мере, так гласила надпись на ее обложке. Меня привлек рисунок, торчавший из нее наполовину.

Это был фрагмент надвигающейся армады поезда.

Заинтригованный вещим рисунком, я открыл папку. Внутри нее хранилось множество рисунков, выполненных рапидографом – особой капиллярной ручкой. Среди них обнаружилось немало изображений девушки с холста, скорее фантазийных, а не основанных на реальности. На одном мы с ней обнимались, паря в воздухе над объятым пламенем городом, на другом я нес ее на руках по руинам какого-то мегаполиса.

Были рисунки, на которых прекрасной незнакомки не было, в основном автопортреты. Видимо, мой нарциссизм в прошлом не знал никаких границ. Хотя, немного приглядевшись, я подумал, что просто для самовлюбленного парня они были несколько странными.

На одном изображении я стоял на крыше здания в развевающейся расстегнутой черной рубахе, словно собирался покончить с собой, бросившись вниз. На другом – лежал на обочине дороги, истекая кровью, а мою руку жадно грызла бродячая собака…

Достав следующий лист, я почувствовал, как по затылку пробежал легкий холодок. Здесь было изображено мое пробуждение на операционном столе в окружении мертвых врачей.

Разум окончательно отказывался что-либо понимать. Похоже, я действительно знал собственное будущее.

На меня как-то резко накатила усталость, и я решил отложить изучение предметов своего прошлого до следующего дня, тем более что обнаружил рядом с мольбертом еще двенадцать тетрадей, которые оказались моими дневниками.

В полудреме полистав их, я понял, что записывал день за днем все свои мысли о жизни и происходивших событиях, правда, только тех, что не были связаны с нарушением закона.

Когда же очередь дошла до папки со сведениями о расходах и доходах с названием «Малые ошибки приводят к тяжким последствиям», где обнаружились тщательно собранные и подклеенные чеки, отражавшие буквально все мои траты от похода в кафе до покупки салфеток, я решил прекратить чтение, поскольку начал подозревать в себе прошлом параноика.

Окончательно обессилев, но все еще находясь в эйфории от выпитого на голодный желудок шампанского, я вернулся к столу и, захватив записи с посланием мне настоящему от меня прошлого, вновь вышел на балкон.

Рубашка, что я взял у подростка, была мне мала, и я, наконец, ее расстегнул. В голове уже не было никаких мыслей. Возможно, именно поэтому я смог вновь расслышать тот же голос, что приказал мне проснуться в больнице. Казалось, что голос шел из самой ночи, от далеких звезд. Впрочем, что гораздо вероятнее, он звучал из глубин моего собственного подсознания.

«Время пришло… Твой путь расчищен…»

Как только прозвучали эти слова, сильный порыв ветра ударил в мой обнаженный торс, колыхнул шторы и сбросил со стола листы бумаги, содержавшие рассказ о чем-то невероятно важном для меня прошлого. В этот миг над городом, наверное, впервые за все время его существования, небо озарилось восхитительными яркими зелеными и красными всполохами, напоминавшими полярное сияние. Все огни города вдруг померкли, сделав звездное небо с полной луной еще прекраснее.

Найдя огарок свечи в подсвечнике, стоявшем на балконном столике, я его зажег и допил шампанское из бокала.

В голове сами собой сложились строки:

Глядя на таинственное сияние, я решил загадать желание. Сейчас мне хотелось не денег – их, похоже, у меня было в достатке. Нет, ничего материального я бы себе не пожелал. Но раз уж волею судьбы моя жизнь началась с чистого листа, я пожелал измениться: стать по-настоящему добрым человеком и совершить нечто благородное, возможно, то, ради чего я и был рожден. Ведь не зря мне дан второй шанс, несмотря на мое, судя по небольшим проблескам памяти, весьма порочное прошлое.

– Мир, я буду достойным… – сказал я легкому ветру, что нежно ласкал мои волосы.

Словно усмехнувшись, зашелестели деревья. Но я искренне верил собственным словам.

Любуясь разноцветными переливами на фоне звездного неба, я хотел принести в эту вселенную что-то действительно хорошее, вопреки предсказанию сумасшедшей цыганки.

Продолжая наслаждаться необычным явлением, я присел в плетеное кресло-качалку и решил все-таки дочитать столь важное послание из прошлого, от которого меня все время что-то отвлекало.

Закутавшись в лежавший рядом плед, я придвинул свечу поближе к себе и продолжил чтение, но незаметно для самого себя уснул.

Во сне меня посетило странное виденье.

Раскинув руки, словно крылья, я, медленно вращаясь, парил в открытом космосе.

Лишенный воздуха, я мучился от удушья. Тьма и холод разрывали меня на части, но я был не в силах ни умереть, ни изменить происходящее. Звезд вокруг было ничтожно мало. Небольшая россыпь далеких светил где-то справа, с десяток впереди, одна тускло-красная прямо над головой и жалкая горстка звезд слева, бывшая когда-то Млечным Путем. Мимо медленно проплывали мертвые планеты и обломки чего-то рукотворного… Ничего живого. Ничего, что могло бы хранить жизнь. Нигде – ни близко, ни далеко…