Агония небес. На исходе дней - Золотухин Алексей. Страница 33

6 сентября 8:52

Владимир, квартира Златы

Меня словно обдало ледяной волной и выбросило прочь из потока воспоминаний, а тьма вновь укрылась во мне, ожидая своего часа.

Итак, кое-что полезное я теперь помнил. Оказывается, у меня имелся план отхода, который курировал мой человек за рубежом. Я открыл телефонную книжку, которую, по счастью, захватил из дома благодаря ее карманному размеру и привлекательному золотому тиснению.

Однако беглый просмотр в поисках номера Еврея ничего не дал.

Снова перелистав книжку, страницу за страницей, я обнаружил, что, судя по нумерации, одного листа явно не хватало. Тогда, быстренько закрасив соседние листы простым карандашом, я увидел следы каких-то записей, в одной из которых были закорючки похожие на слово «толстяк», и рядом написано на английском: «alphagod».

Немного подумав, я предположил, что это ник человека из моей команды в скайпе. Сев за компьютер Златы, я проверил свою догадку.

Сначала изображения моего собеседника не было видно, только слышалось чавканье и прихлебывание. Затем увидев на мониторе меня, Дмитрий и сам решил показаться.

На экране высветилось его безмятежное лицо с двумя подбородками. Он сидел в кресле и попивал чай вприкуску с обильно смазанным кремом пирожным.

– Что, босс, что-то пошло не так?

– Все пошло не так. Дениса взяли, и он меня сдал. Где остальные, пока не знаю. План отхода под вопросом.

– Кабан – гнида. Я так и знал, что он всех предаст. Хорошо хоть по мне у него сведений нет. Кстати, ты зря боишься. У Кабана нет никаких контактов наших связных. Он, правда, знает о конспиративной квартире, но ею можно пожертвовать.

– Понимаешь, я тут в бегах все контакты растерял, а на память…

– Ну можешь не продолжать. Это в твоем духе, ты и собственный телефон вечно в записной книжке смотришь. Записывай номер связного во Владивостоке, документы он тебе сделает и из страны вывезет в Японию. Ну а дальше, уже как гражданин Израиля, едешь ко мне.

– А как с остальными быть?

– Маячки Светланы и Макса активны, оба в Твери, но в разных местах – видимо, прячутся. У Дениса местоположение то определяется, то снова исчезает. Видимо, где-то в подвале его держат, но он тоже город не покидал. Не знаю, стоит ли ради них рисковать? Денег ты достаточно вывел, вали из страны и расслабляйся.

– Нет, это как-то неправильно. Да и денег у меня практически нет. А у Шустрого и Светланы есть.

– Как знаешь. Только будь осторожен. У меня нет желания здесь всю жизнь одному куковать. Как появишься в Твери, свяжись со мной, дам тебе их координаты, где они будут на момент твоего прибытия.

– А телефон свой дашь?

– Пиши, растеряша: 050 234 9971. Но лучше по скайпу, меньше шансов, что отследят.

Попрощавшись и прервав связь, я начал прикидывать, как все осуществить.

Похоже, план дальнейших действий начинал проясняться. Мне предстояло небольшое путешествие по стране без документов в кармане. Нет, ну паспорт-то у меня, конечно, имелся, но, учитывая то, что именно по нему меня все и искали, толку от такой бумажки было мало. В общем, в теории все выглядело так: я спасаю помощников в Твери или хотя бы нахожу Максима. Потом как-то добираюсь до Владивостока, оттуда перебираюсь в Японию, а из Японии с новыми документами в Израиль, где меня вроде как ждут мои миллионы.

Каким бы план ни казался сложным, все равно другого не было. Пришло время начинать что-то предпринимать, а не просто прятаться. Резко встав из-за стола, я почувствовал, как моя голова закружилась. Нахлынула неожиданная слабость, перед глазами все окуталось туманом, и я упал в обморок.

Какое-то время я провел без сознания. Быстрый взгляд на часы подсказал, что прошло не более пяти минут. Но за это время многое вокруг переменилось. Осмотревшись по сторонам, я в первый момент подумал, что попал в какую-то иную реальность. Все предметы были изуродованы невообразимым образом. Деревянные ножки стуль ев, стоявших рядом, каким-то невероятным способом завязались в узлы. Стеклянный столик надулся, словно пузырь, и стал походить на полупрозрачный глобус. Паркет на полу пошел волнами от меня, как от эпицентра мощного удара. Куски бетонных стен с наклеенными на них фотообоями вытянулись в мою сторону причудливыми сталактитами. Причем ничего не треснуло, не разбилось и не порвалось в процессе деформации.

Однако самое жуткое зрелище представляла несчастная кошка. Ее голова и одна лапа торчали прямо из вытянувшегося причудливым щупальцем потолка. Причем лапка еще дергалась, но глаза уже начали терять проблески жизни.

Неожиданно позади раздался странный звук, похожий на тяжелое дыхание огромного зверя. Начав оглядываться, я увидел, как нечто, похожее на темный сгусток, резко метнулось в мою сторону и исчезло при соприкосновении со мной, одарив ледяной волной страха.

Помимо всех неприятных ощущений я почувствовал кровь на губе, которую разбил при падении. Ранка почему-то не захотела зарастать, как делали другие раны до этого.

Странная сущность, что пряталась во мне, пугала. А активность ее, похоже, все возрастала.

Подняв с похожего на море пола салфетку, которая претерпела изменения только в том, что свернулась в трубочку, я приложил ее к губе, а затем снова отнял и посмотрел на окрасившую бумагу кровь.

Что-то всколыхнулось в моей почти стертой памяти, и я вспомнил кое-что из своего далекого детства.

Тогда я учился в четвертом классе, в доме-интернате для детей без родителей. Шел урок физкультуры, и летящий, словно метеорит, мяч ударил меня прямо в лицо, разбив нижнюю губу до крови.

– Быстров! Что стоишь, как пень с глазами. Нет, прости, безглазый. Отбивать за тебя кто должен? – заорал на меня учитель физкультуры.

Он свистнул в знак окончания игры.

– Поздравляю тебя, криворукий. Из-за тебя команда проиграла. Понимаешь, Быстров, – ты худший в классе, ты просто слабак! Давай отжимайся, раз играть не умеешь. Двадцать раз.

Зализав разбитую губу, я начал отжиматься. Уже на третьем отжимании мои силы кончились, и я просто упал на пол.

– Это что, все? – негодовал учитель. – А ну давай еще.

Он со всей силы надавил мне на спину рукой.

– Вот тебе утяжеление, если мужик – выжмешь.

Тщетно напрягаясь, я пытался подняться с пола, но ничего не получалось.

В этот момент подбежала моя одноклассница, в которой я с трудом узнал еще совсем юную Светлану.

– Павел Петрович, оставьте его. Ему нельзя так напрягаться…

– Так, а ну кыш отсюда, мелюзга. Без тебя разберусь. Пусть отжимается, пусть докажет, что он мужик.

Учитель вообще сел мне на спину, и я уперся лицом в пыльный пол.

– Хватит! – крикнула Светлана и попыталась столкнуть учителя с меня. Поняв, что у нее ничего не получается, она укусила его за руку.

– Ах ты, мелкая дрянь, – озверел учитель и отвесил девочке оплеуху, от которой та упала на пол.

Неожиданная волна злобы придала мне силы, и я, резко дернувшись, свалил с себя пузатую тушу учителя. Потом вскочил на ноги и со всех сил ударил его ногой в лицо.

– Никто не обидит моих друзей! – заорал я, глядя, как корчится учитель, словно не получил удар от четвероклассника, а влетел в бампер мчавшегося на полной скорости автомобиля.

Воспоминание растаяло, и я решил, что оно было последним знаком, указывающим на то, что пора идти спасать своих бывших помощников. Тем более что моего укрытия – квартиры Златы – теперь практически не существовало.

Однако прежде чем уехать, я хотел попрощаться с сокурсницей – слишком многим я был ей обязан. Она остановила мое самоубийство, из-за меня лишилась крыши над головой. Но главное, я чувствовал, как мое сердце сжимается при одной только мысли об этой девушке.

Влюбленность пришла совсем не вовремя. Пусть я ни на что не рассчитывал, более того, хотел избавить Злату от себя, но и уехать, не попрощавшись, тоже не мог.

Взяв из кармана телефон, я позвонил:

– Привет, Златик, не отвлекаю?