Быть любимой - Лорин Эми. Страница 10

Она покачала головой.

— Поговорим потом, Джеймс, пожалуйста.

И она быстро вышла из комнаты. В этот момент она не хотела ничего, только взять своего сына и бежать отсюда. Бежать немедленно, как будто вся ее жизнь зависела от этого.

Но она осталась. Она пообедала с Мэри в детской и к тому времени, когда вышла в гостиную, совершенно овладела собой. Кэтрин полностью ушла в себя, ее голос звучал холодно. Она заметила обеспокоенный взгляд Джеймса, но поспешила отвернуться.

Кэтрин сидела, потягивая коктейль, и чувствовала себя странно одиноко. Мэри объявила, что одной дозы Диди в день ей вполне хватит, и осталась в детской. Кэтрин сидела, позволяя уколам Диди скользить по ее доспехам. Только одно замечание пробило ее защиту.

Джеймс спросил, видела ли гостья Уголька, и та сказала с довольным смехом:

— Да, я видела сына Мэта. Ты прав, он копия отца. Мэт, должно быть, просто счастлив.

Говоря это, она ни разу не взглянула на Кэтрин. Похоже, она считала, что Мэт произвел на свет это чудо без чьей-либо помощи.

Кэтрин защитилась тем, что еще больше ушла в себя. Она постаралась не прислушиваться к разговору, думая о понедельнике как о спасении, и поднялась к себе довольно рано.

Мэт приехал в субботу.

Кэтрин провела наверху все утро, но к обеду волей-неволей ей пришлось спуститься.

Все уже сидели за столом, когда в столовую вошел Мэт. Он сразу направился к Диди и взял ее маленькую ручку в свои ладони. Стоило ему войти в комнату, как Диди устремилась к нему с радостным возгласом: «Мэт, дорогой, когда ты приехал?» И он ответил ей, улыбаясь:

— Я только что вошел в дверь.

Затем, наклонившись, как и Джеймс днем раньше, он поцеловал ее белую щечку. Только слова были другие:

— Как ты, Диди? Мы столько времени не виделись.

Задержав свои руки в его на несколько секунд, она ответила:

— У меня все прекрасно. А о тебе можно и не спрашивать — ты выглядишь потрясающе!

Широкая непринужденная улыбка сделала его лицо неотразимо привлекательным.

— Не надо мне льстить, Диди. Ты же знаешь, что все равно я ни в чем не могу тебе отказать.

Он отошел от ее стула, и Диди села, удовлетворенно улыбаясь.

Не ожидая ее ответа, Мэт подошел к Кэтрин.

— Здравствуй, Кэтрин, как дела? — тихо произнес он и коснулся губами ее щеки.

Кэтрин опять замкнулась в себе, как и вчера, и отстраненно наблюдала, как при виде этого поцелуя улыбка сбежала с лица Диди, а Джеймс сжал челюсти.

— Все в порядке, Мэт. С приездом. — Ее голос прозвучал неожиданно даже для нее самой — холодно и безразлично.

Глаза Мэта зло сверкнули, и он прошел на свое место во главе стола. Сев, он кивнул Бет и Джеймсу, затем остановился на пустующем месте.

— А где Мэри? — Вопросительно подняв брови, он посмотрел на Кэтрин.

Но язвительный голос Бет опередил ее ответ.

— Мэри что-то дуется. Она и вчера не соблаговолила пообедать с нами.

Кэтрин открыла рот, чтоб возразить, но Мэт ответил сам, холодно глядя на сестру, хотя его голос звучал почти ласково:

— Мэри никогда не дуется. Если ей не хочется обедать с нами, то это ее личное дело.

Этот спокойный упрек возымел не меньшее действие, чем если бы Мэт прямо приказал оставить Мэри в покое.

Краска бросилась в лицо Бет. За столом воцарилось молчание, которое нарушил сам Мэт, спросив:

— А как Джонни?

Похоже, у Кэтрин не было шанса ответить даже на этот вопрос, поскольку Диди тут же воскликнула:

— О Мэт, он такой красавец! Как ты, должно быть, гордишься им!

Брови Мэта приподнялись над холодными глазами.

— Спасибо. Мы так привязаны к нему, — сказал он, и в его голосе отчетливо прозвучало раздражение. И еще более сухо он добавил: — Думаю, мы оставим его у себя.

Кэтрин наклонилась к тарелке. Поймет ли она когда-нибудь своего мужа?! Временами он явно мистифицировал как брата и сестру, так и ее.

Диди явно не собиралась быть в опале у Мэта, и она проворковала:

— Ты сказал, я могу попросить у тебя все, что захочу, Мэт. Я хочу только одного — побольше пообщаться с тобой.

Кэтрин замерла. Просто неслыханно! Если бы Мэт был свободен, тогда другое дело. Но заявить такое женатому человеку при его жене! Она посмотрела на своего мужа и почувствовала боль в груди. Многозначительная обольстительная улыбка расплывалась по его лицу. Самым любезным тоном он ответил:

— Ты получишь все мое внимание на сегодня и на часть завтрашнего дня, пока я не уеду вечером.

— Уедешь! — простонала Бет. — Так скоро? Мэт, ведь ты только что вернулся!

— Увы! На заводе в Питтсбурге какие-то проблемы с рабочими, мне придется срочно лететь туда.

Джеймс повернулся к брату:

— Мэт, но ведь срок подписывать контракты еще не подошел.

— Знаю, — мрачно ответил Мэт. — Поэтому-то я и должен ехать.

— Но, Мэт, — начала упрашивать Диди, — я ведь только приехала. Неужели нельзя послать кого-нибудь другого?

— Увы. Рабочие заявили администрации, что не будут разговаривать ни с кем, кроме меня. Мне совсем не улыбается там забастовка. Эти люди работают на меня. Я должен ехать.

Его тон не допускал дальнейших возражений.

«Ну конечно, всегда есть способы!» — ехидно подумала Кэтрин. Но даже у Диди этот прием не прошел, и теперь она сидела, обиженно надувшись. Джеймс выглядел озадаченным, и, что странно, в глазах Бет были слезы. Кэтрин сидела неподвижно, сжав руки, твердо выдерживая взгляд Мэта. Усилие, которое ей для этого требовалось, рождало в ней внутреннюю дрожь. Но по крайней мере ее муж никогда об этом не узнает.

6

Мотор урчал, как сытый кот. Кэтрин удовлетворенно вздохнула, откинувшись на спинку, обитую темно-красным плюшем. Машина была совершенно новой, ее лоснящиеся поверхности покрывала ослепительно белая краска, что придавало ей девственный вид. Даже запах внутри салона говорил о новизне.

Мэта вчера отвезли в аэропорт на «Континентале». Как и самолет, большой черный автомобиль находился в его личном пользовании. Это не имело ничего общего с выставлением своего богатства напоказ, просто так было удобнее. Просторное заднее сиденье машины позволяло Мэту разложить деловые бумаги, с которыми он постоянно работал.

Когда Кэтрин вышла из дому, чтобы ехать, она удивилась, увидя новую машину. Ничуть не меньше она была удивлена, заметив у машины не Джека, а его отца — Клэйна. Джон помог Мэри и Джонни устроиться на заднем сиденье и поставил чемоданы в багажник.

Он был такого же среднего роста и крепкого сложения, как и его сын. Но на этом сходство кончалось. В отличие от по-юношески обаятельного и полного сил сына отец был явно потрепан жизнью. Джон коротко стриг свои седые волосы, тогда как у Джека, по современной моде, была пышная шевелюра.

Обычно молчаливый и медлительный, Джон, однако, имел потрясающую реакцию. Кэтрин знала это по собственному опыту. Однажды Джон вез ее и Мэта и, попав в аварийную ситуацию, проявил такую реакцию и выдержку, что Кэтрин лишь ахнула от восхищения. Мэт тогда едва поднял глаза, чтобы тут же опять уткнуться в свои бумаги.

Как-то Том рассказал Кэтрин историю отца и сына, которую поведал ему сам Джек.

Джон Клэйн в шестнадцать лет стал моряком. Двадцать лет он плавал на торговых судах, но его жена заболела, и ему пришлось осесть на берегу. Пытаясь найти что-либо подходящее, он переходил с одной работы на другую.

А пятнадцать лет назад попал на работу к Мэту. Первые пять лет он проработал курьером, а последние десять — личным водителем Мэта.

Вскоре после того, как Джон стал шофером Мэта, его жена умерла. Через полгода в ответ на расспросы Мэта Джон рассказал хозяину, что волнуется за сына. Мальчику еще не было шестнадцати, а он совсем отбился от рук. Мэт тогда сказал только, что посмотрит, что можно сделать.

Спустя годы Джек откровенно рассказал сыну Кэтрин — Тому, что только участие Мэта в его судьбе удержало Джека от опасных поступков. Каким-то образом Мэт знал про Джека все, от школьных отметок до имен всех его дружков. Он знал и о настоящей страсти, которую мальчишка испытывал к машинам и механизмам. А Джек был, по его собственным словам, «зациклен» на машинах.