Дневник жертвы - Кендал Клэр. Страница 18

Ты хватаешь меня за волосы и рывком запрокидываешь мне голову назад. На глаза наворачиваются слезы. Теперь я смотрю тебе прямо в лицо.

– Тебе можно верить?

– Да, – отвечаю я, уже понимая, что справлюсь, несмотря на твой недоверчивый взгляд. – Если мы будем так стоять, мы никогда не попадем к тебе домой.

Хочу, чтобы это прозвучало кокетливо. Вряд ли у меня получается, но это не важно: главное – ты услышал то, что хотел.

– Я составил для нас целую программу. – Ты все сильнее тянешь мои волосы. – Будет все, о чем ты мечтала, и даже больше.

Одной рукой ты по-прежнему стискиваешь мои руки за спиной. Другая прямо в перчатке ныряет мне под пальто, пролезает под платье и нажимает между ног.

– Вот что ты любишь. Да?

Я пошатываюсь, но не пытаюсь тебя остановить. Ты нажимаешь сильнее.

– Да.

– Хорошо. А теперь скажи это еще раз.

– Да. Вот что я люблю.

Я уже не говорю, а всхлипываю. Но ты все-таки выпускаешь мои руки. Я хочу их вытереть. Я хочу встряхнуть их и оттолкнуть тебя изо всех сил. Но я этого не делаю. Я спокойно вытягиваю руки вдоль боков.

– Хорошо, – повторяешь ты, положив руку мне на талию. Я смотрю, «хорошо» – это твое любимое слово. – В последнее время ты вела себя очень неразумно, Кларисса. Надеюсь, ты это понимаешь?

– Да.

– Возьми меня за руку.

Я беру тебя за руку.

– Ты позволишь мне позаботиться о нас обоих.

– Да.

Делаю шаг назад. Наши тела больше не соприкасаются.

– И ты будешь делать то, что я скажу.

– Да.

Ты протащил меня еще несколько футов.

– Вот так-то лучше.

Похоже, слово «да» действует на тебя магическим образом.

Мы ускоряем шаги.

– Да, – отвечаю я и тут же вижу мужчину с большой черной собакой, которые заходят в парк через одиннадцать часов – по тропинке, которая ведет к частным огородам.

Вот чего я ждала. С самого момента твоего появления я ни на секунду не переставала осматривать окрестности. Я все время твердила себе, что в парк вот-вот кто-нибудь зайдет; я знала, что обязана в это верить.

Ты перехватываешь мой взгляд и на секунду отвлекаешься. Я знаю, что мои резиновые сапоги слишком мягкие, но все равно замахиваюсь и со всей силы бью тебя ногой по голени.

Ты вскрикиваешь – не только от боли, но и от обиды.

– Сука! – Опять это слово. Вот что ты на самом деле обо мне думаешь. – Ты обманула меня!

У тебя ошарашенный вид. Я кричу и пытаюсь звать на помощь, но изо рта выходит лишь жалкое блеяние. Голос не слушается, словно я в кошмарном сне.

– Ты только притворялась, что хочешь меня!

– Да, – отвечаю я и даже чувствую удовольствие от этого «да», несмотря на то что ты успел протащить меня еще несколько футов.

Я кричу, чтобы ты пустил меня. Кричу, что ты делаешь мне больно. Пытаюсь затормозить, упираясь каблуками в дорожку.

– Я больше никогда тебе не поверю!

Мужчина с собакой приближается. Не знаю, что именно привлекло его внимание – то ли он увидел нашу борьбу, то ли все-таки услышал мой крик, то ли просто догадался, что дело неладно, – но он явно ускорил шаг. Ты резко отпускаешь меня. Я отлетаю на несколько футов и шлепаюсь на землю.

– На этот раз ты зашла слишком далеко.

Неуклюже поднимаюсь.

– Ты упустила свой последний шанс.

Мужчина с собакой подходят все ближе.

– И ты будешь наказана.

Я снова зову на помощь. Голос вернулся; в холодном чистом воздухе он разносится удивительно ясно:

– Сюда! Помогите!

Ты идешь к трем часам. Торопишься к своей припаркованной у школы машине. Когда ко мне подбегают мужчина с собакой, ты оборачиваешься и делаешь несколько шагов в нашу сторону. Собака начинает лаять. Ты замираешь в десяти футах от нее.

– Это моя девушка! – кричишь ты мужчине, пытаясь пробиться через громкий лай. – Мы просто поссорились. Договорились пойти на ужин, а теперь она отказывается и ведет себя как ненормальная. В любом случае это вас не касается. Это наше личное дело. – Ты поворачиваешься ко мне: – Увидимся позже, Кларисса, когда ты успокоишься. Да заткни ты свою чертову собаку! – выкрикиваешь ты напоследок, снова повернувшись к мужчине.

Ты удаляешься. Лающий взахлеб пес постепенно начинает делать паузы. Убедившись, что возвращаться ты не собираешься, он замолкает окончательно. Вытираю рот рукавом пальто.

– Я не его девушка, – говорю я мужчине и внезапно решаю попросить его о большом одолжении, не смущаясь тем, что это совершенно посторонний человек: – Не могли бы выпроводить меня? Мой дом в десяти минутах отсюда. Я боюсь, что он будет ждать меня там.

Мужчина подбирает мою варежку. Я даже не заметила, как уронила ее. Вытираю ею лоб, губы, ухо, шею и прячу в карман. Он подает мне шапку – и я снова вытираю все места, которых ты касался. По щекам текут слезы. Я отчаянно пытаюсь не разрыдаться в полный голос.

Пес лижет мне руку. Наверно, хочет утешить. Я вдруг замечаю, что ладонь у меня в песке.

– Это Брюс. Вы ему нравитесь, – говорит мужчина и, порывшись в кармане пальто, протягивает мне пачку бумажных салфеток.

Вытираю полузамерзшие слезы. Вытираю сопли, стянувшие кожу на губах и вокруг рта.

Брюс и его хозяин ведут меня домой. Я украдкой разглядываю мужчину. Он высокий. Выше тебя. И стройный. Стройней тебя. Это сразу видно, несмотря на то что он закутан, как капуста. Он милый и приветливый. В миллион раз приветливей тебя. Он адекватный, насколько я могу судить. В миллиард раз адекватней тебя. А еще он умный и увлекается компьютерами. Он в триллион раз интересней тебя. Его зовут Тед, и это имя нравится мне несравненно больше, чем твое.

По дороге я успокаиваюсь. Мы не говорим о том, что случилось в парке: мы как будто вернулись в цивилизованный мир, в котором нет места таким отвратительным и унизительным сценам. Мы вообще почти не разговариваем – обмениваемся любезностями, сообщаем о себе минимум информации, как случайные попутчики. Изо рта вырываются облачка пара, которые тут же замерзают. У Брюса тоже.

И все-таки под конец он вежливо советует мне заняться поисками нового бойфренда. Я снова говорю, что ты мне не бойфренд, и на глаза опять наворачиваются слезы.

Он видел тебя; видел, чем кончилась сцена в парке. И все же он не уверен.

Не уверен в том, что видел своими глазами. Он очень милый – но даже он думает, что это могла быть обычная семейная ссора. Даже ему твоя версия кажется вполне правдоподобной.

Мы пришли. На прощание я ласково поглаживаю Брюса по шелковистой черной голове и перебираю мягкие меховые складки у него на шее.

– Спасибо, Брюс! Ты очень добрый и хороший пес.

Мужчина улыбается. Он стоит на тротуаре и следит, как я иду по дорожке к дому. Дождавшись, когда я открою дверь, он быстро уходит. Он торопится домой, к жене и ребенку.

Бросаюсь под душ. Включаю горячую воду – такую горячую, что нет сил терпеть. И яростно намыливаюсь, не желая, чтобы на мне оставалась хоть малейшая частичка тебя.

После душа я хочу только одного – поскорей проглотить снотворное и забраться под одеяло. Заставляю себя взять в руки черный блокнот: я не лягу, пока не опишу то, что ты со мной сегодня сделал. Я должна изложить это во всех подробностях, хотя в данный момент мне меньше всего на свете хочется этим заниматься. Доказательств у меня нет, так что я просто запишу все по порядку. Просто расскажу свою историю. Возможно, брошюрки на самом деле не так уж и бесполезны: они научили меня, что когда-нибудь эти записи мне очень пригодятся. А еще теперь я знаю, что у каждой истории есть свое название и это название нельзя изменить. Я бы очень хотела, чтобы моя история называлась по-другому. Но она называется «Книга о тебе».

Кларисса стояла в туалете для присяжных. От трижды вымытых волос исходил одуряющий запах шампуня. Она разглядывала в зеркале свое лицо; накануне она нещадно терла его и теперь не могла понять, как оно после этого может быть таким бледным. Она почти ожидала увидеть на горле следы от его пальцев, но их там не оказалось. Дома она даже осмотрела шею сзади с помощью ручного зеркальца; теперь ей пришло в голову, что он очень точно рассчитал силу давления.