Дневник жертвы - Кендал Клэр. Страница 28

Мне нужны еще улики. Много улик. Столько, сколько требуется, чтобы полиция мне поверила. Чтобы в суде со мной не сделали то же, что с Лотти.

Открываю чудесный деревянный буфет. Прячу книгу за штабелями хранящихся там тканей – поближе к задней стенке и к остальным моим трофеям. Оберточная бумага отправляется туда же. Захлопываю дверцы с треском, от которого сама же подскакиваю. Иду мыть руки. Я прикасалась к твоей книге; не хочу, чтобы на мне осталась хоть одна твоя молекула.

Проглотив две таблетки, отправляюсь в постель вместе с «Трансформациями». Успеваю прочитать несколько страниц, а затем уношусь в небытие под действием снотворного.

На следующее утро я просыпаюсь с ощущением, что слова Энн Секстон просочились мне под кожу и разнеслись по всему телу с током крови. Открытая книга так и лежит у меня на груди. Не могу перестать думать о «Спящей красавице». Это стихотворение о девушке, которой сто лет подряд снились кошмары. Прекрасный принц разбудил ее и разрушил сковывавшие ее чары, но она до сих пор боится закрывать глаза.

Она неторопливо шла по рынку. В такую рань бежать и прятаться в здании суда совершенно не хотелось.

Вспомнив слова Энни насчет железа, она купила у фермера кусок парного мяса. Потушит его в выходные по маминому рецепту. У торговки овощами она взяла морковь, брюссельскую капусту, пастернак, репчатый лук и лук-порей. Потом купила бутылку красного вина. Она не собирается отказываться от него из-за той истории: она будет продолжать его пить и будет на нем готовить. В тот вечер ей стало плохо после белого; к нему она теперь испытывала непреодолимое отвращение. Но красное вино безопасно, и она должна себя в этом убедить. Должна поверить, что на свете еще существуют вещи, которые не представляют для нее опасности.

Покупки она сложила в новую сумку-мешок, которую сшила из красивой материи в черно-голубую клетку. Она управилась с ней меньше чем за час. Продукты спокойно пролежат в шкафчике до вечера. Ей не хотелось идти на рынок после заседания: к концу дня там уже ничего не остается, к тому же вечером она планировала прогуляться с Робертом. Нельзя позволить Рэйфу отнять у нее эти прогулки.

Он и так уже отнял у нее слишком многое. Она остановилась возле соседней палатки, чтобы выпить кофе и заодно ответить на СМС: Каролина – приятельница с работы и секретарша заместителя ректора – предлагала встретиться за ланчем в субботу. Рисковать было нельзя, хотя Кларисса сомневалась, чтобы Рэйф мог заинтересоваться Каролиной. Яростно нажимая на кнопки, она ответила отказом. Написала, что очень сожалеет, и это сожаление было гораздо более искренним, чем обычно в таких случаях.

Она бросила телефон в сумку и подняла глаза. Продавец шутил с каким-то мужчиной в фанатском шарфе. Мужчина расплатился, взял стаканчик с кофе и обернулся, словно почувствовав, что за ним наблюдают. Их взгляды встретились; его лицо осталось непроницаемым, хотя в глазах мелькнул проблеск узнавания. Это был мистер Морден.

– Доброе утро, Кларисса! – услышала она и обернулась, отрываясь от пристального взгляда мистера Мордена. Рядом стоял Роберт. – Простите, не хотел вас пугать.

– Вы меня не испугали, – ответила она, помахивая полупустым стаканчиком. – Я просто уже слишком много кофе выпила. – Ее утренняя потребность в кофе росла пропорционально количеству глотаемого на ночь снотворного. Но она этого, конечно, не сказала.

– А я видел вас во сне, – вдруг выпалил Роберт и поспешно добавил: – Но я ничего не помню, кроме того, что вы там были.

– Надеюсь, не в компании обвиняемых?

– Вроде бы нет, – улыбнулся он. – Я думаю, это из-за того, что мы много времени проводим вместе.

Кларисса кивнула в знак согласия.

– Возможно, я тоже вижу вас во сне, – сказала она. – Просто забываю об этом сразу же, как только просыпаюсь.

– Я думаю, это к лучшему.

– Здорово, что мы с вами встретили вчера этого мальчика. Он даже не знал, как вас зовут… все повторял: «Пожарный, эй, пожарный!» Я подумала, что вы, наверно, не представляете себя вне своей профессии. Вам сейчас некомфортно оттого, что вы не ходите на работу?

– Очень даже комфортно! – засмеялся он.

Они прошли мимо банка, помещавшегося в массивном здании «под Ренессанс»; этот дом словно перенесли сюда прямиком из Венеции.

– Еще я думала, что пожарное депо – это совершенно другой мир. А для вас это, наверно, второй дом.

– Ну, во время ночных дежурств там не поспишь так, как дома.

Они завернули за угол и синхронно обогнули толпу, струящуюся из дверей кафетерия.

– А когда вы утром просыпаетесь в своем депо, вы сразу понимаете, где находитесь?

– Я всегда знаю, где я.

Кларисса смотрела на него во все глаза, словно он был фокусником и только что рассказал ей о каком-то необыкновенном трюке.

– У вас там есть любимое место?

– Сушильная комната. В ней еще манекены висят. Они все разного размера и набиты песком. Тяжелые, заразы. Мы на них тренируемся. Вытаскиваем из пожара.

– А они не покачиваются, когда висят? Мне почему-то кажется, что они должны покачиваться.

Они остановились, пропуская вереницу машин охраны, поворачивавших на подземную парковку под зданием суда.

– Они висят неподвижно. Мне нравится читать в этой комнате. Там очень спокойно.

– И что вы читаете?

– Стихи, – ответил он после паузы.

– А какие именно? – Она сгорала от любопытства.

Он ее удивил:

– В основном Китса. Я его очень люблю.

Как-то раз она видела у него в руках триллер в мягкой обложке. На картинке мужчина с пистолетом защищал жмущуюся к нему женщину. Такие книги обычно продают в аэропортах; трудно было бы придумать что-то более далекое от Китса. Но так нельзя – нельзя судить человека за то, что он читает триллеры. Она и сама иногда их читает; это же не означает, что она серийный убийца! Из-за Рэйфа она стала слишком подозрительной. Ей нравятся разные жанры – так почему они не могут нравиться Роберту?

Она подумала о Генри, который не признавал романтизм и считал, что поэзия должна поднимать экономические, политические и социальные проблемы. Сам он всегда писал о злободневном. Загрязнение окружающей среды. Перепроизводство сливочного масла. Обесценение заложенного имущества. Он хитроумно играл словами, и его стихи производили впечатление. Но ей не нравились. Они все были чересчур претенциозные – как и сам Генри.

– Я тоже люблю Китса, – ответила она. – Значит, это не только сушильная комната, но и читальный зал!

– Ага, а еще переговорная, – ухмыльнулся он. – Пожарные любят поболтать. Знаете, когда новенький впервые видит обгоревший труп… с ним приходится долго беседовать. Это самая теплая комната во всем здании. Зимой мы пьем там чай. Иногда я прихожу туда, чтобы побыть одному. Или привожу ученика и заставляю его завязывать узлы. Мы должны уметь завязывать узлы очень быстро, не глядя и не думая. – Он взмахнул рукой, словно хватая веревку, когда его телефон пискнул. Роберт прочитал СМС. – «Хотим сегодня выпить с ребятами после работы». Не напишете Джеку вместо меня, что я приду? – Он протянул ей телефон.

– А вы точно мне доверяете?

– Всецело.

Она точно знала, что напишет. Роберт поймет, что СМС адресована ему, а не Джеку, а некоторая двусмысленность как раз позволит быть максимально откровенной.

«Мечтаю быть с тобой. Чмоки».

Чуть покраснев, она протянула телефон ему:

– Отправляю?

– Жмите. – Лицо его было непроницаемым.

Она нажала.

– Кларисса! – ужаснулся он. – Я не думал, что вы всерьез. Я думал, это шутка!

Она ахнула и принялась извиняться, но он перебил:

– Вот и попались!

Тотчас пришел ответ. Роберт прочел и ухмыльнулся.

– Это уже не для ваших глаз, мисс Борн. Но с вами, оказывается, надо держать ухо востро. Вы шутница!

– Вы объясните ему, что это я написала?

– Не-а. Зачем человека радости лишать? Он уже зачитал это остальным!

Машины давно проехали и скрылись под землей. Посмеиваясь и покраснев, Кларисса и Роберт двинулись дальше. Прошли через вращающиеся двери, миновали охрану, оставили вещи в шкафчиках и начали подниматься по лестнице в зал суда. Веселье закончилось.