Весьма безрассудно (ЛП) - Уайльд Риа. Страница 8

— Просто небольшая проблема, — пожимаю я плечами, не в силах солгать, поскольку из открытого капота продолжает подниматься дым. — Чем я могу вам помочь?

Медленно выходя из фургона, я слегка захлопываю за собой дверь, заметая следы, но это не остается незамеченным.

— Что ты там прячешь, куколка?

— Ничего, что вам нужно, — мило улыбаюсь я. — А теперь, если вы не против, у меня много дел на сегодня.

— О, думаю, есть кое-что, что нам определенно нужно. Отдай это, и мы пойдем дальше.

— Обычно это срабатывает? — спросила я, захлопывая дверь. Они не собирались уходить, и мне нужно было придумать, как добраться до водительской стороны и ключей, чтобы запереть машину. В данный момент это казалось невозможным. — Вам нравится приставать к одиноким женщинам?

— Женщинам, мужчинам, — пожимает один из них плечами. — Для нас это не имеет особого значения.

— Очаровательно, — я театрально закатила глаза. — Слушайте, я не хочу никаких проблем. Мне нужно выбраться отсюда, так что это дерьмо в фургоне должно остаться со мной, но, посмотрите, еще темно, город полон возможностей, — сарказм сочился с моего языка. — А теперь прошу меня извинить.

Я сглатываю, когда второй вытаскивает биту, которую он прятал за спиной, и ухмыляется, когда мои глаза расширяются. У меня был пистолет, но, черт возьми, он остался в фургоне…

Проклятье!

Выбора не было, так что с тяжким вздохом я напрягла мышцы, готовясь к неравной борьбе с сомнительными шансами на успех.

Глава 6

Блэйк

Первый придурок бежит на меня, а тот, что держит биту, притаился позади, подстраховывая на случай, если его приятель не сможет добраться до фургона. Мне придется все время следить за ним одним глазом — эти ублюдки непредсказуемы и в лучшие времена.

Я уворачиваюсь от его удара и сама бью ему в бок, достаточно сильно, чтобы выбить воздух из легких и отбросить его в сторону. В большинстве случаев маленький рост дает свои преимущества, но иногда, в такие моменты, как сейчас, я хотела бы быть чуть больше, чуть сильнее. Вложив всю силу в удар ногой по спине, я толкнула мужчину вперед, пока его голова не стукнулась о бок фургона, и он на мгновение не потерял равновесие.

Я слышу, как второй парень надвигается на меня, и едва успеваю увернуться от удара битой, услышав ее свист перед тем, как она врезается в боковую панель, вмяв кузов моего фургона.

— Ублюдок! — кричу я ему. — Я только что избавилась от последней вмятины!

Внезапный удар кулаком в живот заставляет меня согнуться, воздух вырывается из легких, а затем руки моментально обхватывают меня, отрывая от земли, и я оказываюсь прижатой к груди одного из парней, пока второй с битой не спеша приближается с жуткой ухмылкой на лице.

— Отвалите от меня! — кричу я, откидывая голову назад и слыша удовлетворительный хруст ломающегося носа парня, хотя от удара мой собственный мозг разлетается вдребезги внутри черепа.

— Гребаная сука! — шипит он, разворачивая меня, чтобы прижать к собственному фургону. Он хватает меня за волосы и впечатывает головой в боковую панель. От удара в скуле вспыхивает боль, но второго удара достаточно, чтобы зрение помутилось, а голова закружилась.

Нет. Нет. Нет.

Я сопротивляюсь, пытаясь использовать свой вес, но я слишком дезориентирована. Они разворачивают меня, пока я не оказываюсь прижатой спиной к фургону, а затем битой давят мне в горло, перекрывая дыхание. Другой отходит в сторону и вытирает кровь, покрывающую его губы и подбородок.

Парень подходит совсем близко, и хотя я не могу бороться с давлением на горло, я набираю полный рот слюны и плюю ему прямо в лицо.

— Ты гребаный мудак! — рычу я.

— Она задиристая маленькая сучка, — усмехается парень с битой.

Второй ворчит, а затем его кулак летит мне в лицо, и я отключаюсь. Смутно слышу шорохи и голоса, а где-то далеко — вой сирен, но этот туман в моей голове слишком густой, слишком тяжелый, и я слишком далеко, чтобы не поддаться ему.

***

Мои глаза медленно открываются. Чистое голубое небо приветствует меня, над головой громко кричат чайки, но тут над моим лицом появляется другое, и мне светят фонариком в глаза.

— Как вас зовут? — грубо выпалил он, держа мои веки открытыми.

Я отталкиваю его.

— Мэм! — торопливо говорит мужчина, пока я пытаюсь сесть. — Мэм, мне нужно, чтобы вы сохраняли спокойствие!

— Что, черт возьми, произошло?

Он вздрагивает и морщится.

— Как вас зовут?

Я качаю головой и стискиваю зубы от боли, пронзающей мои кости. Она снова возвращается, и, несмотря на его протесты, я резко поднимаюсь, поворачивая голову к фургону и борясь с подступающими слезами. Они не просто ограбили меня. Ублюдки разгромили машину, оставив глубокие вмятины, вероятно, битой, и царапины по всей боковой панели. На одной из дверей, похоже, ножом были выцарапаны слова "отмороженная сука".

Я отбиваюсь от рук, которые пытаются удержать меня на месте, слишком боясь смотреть, но слишком любопытная, чтобы не сделать этого. Мне нужно было знать, что мне оставили.

— Мэм! У вас сотрясение мозга и сильные ушибы лица! Нам нужно отвезти вас в больницу.

Я насмехаюсь, поскольку не могу позволить себе ехать в эту чертову больницу.

— Я в порядке.

— Мэм!

— Может, хватит называть меня мэм!? — огрызаюсь я. — Со мной все в порядке!

Он хватает меня за руку.

— Вам нужно в больницу!

— Я не могу позволить себе эту чертову больницу! — кричу я на него. — Отпустите меня! Это мой официальный отказ от медицинской помощи. Вы можете уйти!

На лице фельдшера промелькнула война эмоций.

— Мэм, есть различные варианты оплаты больничных счетов. Вас нужно осмотреть.

— Вы не понимаете, — качаю я головой. — Это моя жизнь! — я указала на фургон. — Вы думаете, у меня будут различные варианты, когда я не смогу позволить себе заменить его или даже починить!

Я хотела найти этих двух гребаных мудаков и убить их!

Парамедик следует за мной к задней части машины, где двери были оставлены открытыми. Моя рука летит ко рту, чтобы подавить всхлип, который грозит мне, когда я вижу, что они сделали с моим домом. Он был разгромлен, все перевернуто вверх дном, дверцы маленького шкафчика, который я использовала для кухни, сорваны с петель, даже холодильник был опустошен, а затем уничтожен. Постельное белье, которое я использовала только накануне вечером, было в клочья, а все ценное украдено.

Спотыкаясь, я открываю пассажирскую дверь и смотрю на пустую жестянку.

— Мэм, — успокаивающе кладет мне руку на плечо фельдшер, — пройдите и присядьте, я могу осмотреть вас на заднем сиденье машины скорой помощи, и если после этого вы все еще отказываетесь от моей помощи, я вас отпущу.

Сдавшись, я следую за ним к машине скорой помощи, забираюсь в нее и опускаюсь в кресло. Он спокойно работает, измеряя мои жизненные показатели и проверяя раны на лице, которые чертовски болят. В уголках губ запекшаяся кровь, но я была уверена, что ничего не сломано.

Я шиплю сквозь зубы, когда его пальцы прижимаются к моему лбу и щеке.

— Чем они вас ударили? — с любопытством спрашивает он.

— Фургоном, — ворчу я.

Он откидывает голову назад, и я уточняю:

— Он ударил меня лицом о фургон, а потом еще и кулаком.

Парень вздрагивает.

— Мне жаль, что так вышло с фургоном, — тихо говорит он, — но меня невероятно беспокоит сотрясение мозга и эти синяки по бокам вашего лица. Здесь могут быть переломы.

— Я в порядке, — вздыхаю я. — Я не могу поехать в больницу.

Особенно если учесть, какие вопросы это вызовет, когда они обнаружат, что никакой Блэйк Сент-Джеймс не существует.

Парамедик наконец-то сдается, но прежде чем я успеваю сбежать, он останавливает меня, схватив за руку.

— Если вам станет плохо, закружится голова или вы вообще потеряете сознание, вам нужно будет обратиться в скорую помощь, понятно?