Суперзвезда (СИ) - Риддер Аристарх. Страница 12

Следующим нашим новичком стал крепкий защитник домосед Марк Хоув. Прошлый сезон он провёл в Филадельфии, с которой как следует пошумел в плей-офф. Хоув не то чтобы был ключевым игроком своей команды, но для нас этот переход однозначно означал усиление защиты. Вот только детали этого перехода… Они поначалу вызывали недоумение.

Потому что обратным маршрутом в Филадельфию отправился наш прошлогодний первый номер — Карри Такко.

С одной стороны это означало то, что руководство выписало практически безграничный кредит доверия Ирбе, у Артура просто не было конкурентов в составе.

А с другой стороны бэкапа достойного уровня у нашего молодого кипера просто-напросто не было. Не дай Бог что, и команда осталась бы с Ярно Миллисом или Даниелем Бертаумом в качестве основного вратаря. А они обладали крайне ограниченными возможностями. Вернее, даже не так. На фоне того же Ирбе их таланты были исчезающе малы.

Впрочем, мотивы Кларка и Боумэна стали понятны через пару дней, когда состоялся третий переход. И он стал самой настоящей бомбой.

В Миннесоту из Монреаля перешёл Владислав Третьяк.

Можно сказать, что Кларк осуществил свою мечту. Бобби действительно говорил, что Третьяк был одним из тех игроков, с которыми он хотел поработать.

В итоге наша вратарская линия стала выглядеть очень причудливо. Первым номером являлся очень молодой Артур Ирбе, а его бэкапом выступал Третьяк. Два вратаря из Советского Союза в составе одного из главных претендентов на победу в этом сезоне.

Само собой, что сразу же после того, как Третьяк перешел в Миннесоту, я потащил его в ресторан, отметить это дело и поговорить.

— Ты даже не представляешь, как я рад твоему переходу к нам, — сказал я Владу, когда мы с ним сели за столик и выбрали закуски и горячее. Бекку я на встречу со своим другом и по совместительству легендой мирового хоккея не взял, хотя и очень хотел.

Всё дело в том, что она уж очень неплохо говорила по-русски, а мне хотелось поговорить с Владом без свидетелей.

— Я тоже очень рад, Сань.

— Вот только я не пойму, как так получилось? Ты же мне сам говорил, что тебе важна школа для детей, и что тебе подходит только Монреаль и Вашингтон с Нью-Йорком.

— Как видишь, я поменял своё мнение. За прошлый год сын с дочкой подтянули английский настолько, что мы решили, что они продолжат учёбу в обычной американской школе. Так что это перестало быть проблемой.

— Но всё равно, это же Монреаль. Команда-финалист кубка Стэнли, в которой ты в прошлом году сыграл почти столько же, сколько и Руа. Да тебя на Везину выдвинули!

— В прошлом году да, сыграл. А в этом году Бёрнс перед началом сезона ясно дал понять, что столько игрового времени я не получу. Первым номером, однозначным первым номером, будет Руа. Патрик подписал большой рекламный контракт, по которому чем больше он играет, тем больше получает.

— Ладно, Руа будет больше играть. Но чем плохо иметь тебя на позиции бэкапа?

— Какой ты въедливый, Сань, честное слово! Но ладно, я тебе отвечу. Я вдруг понял, что еще совсем не наигрался. И сидеть большую часть сезона за Руа не захотел. Поэтому когда Бобби мне позвонил, а он сделал это сразу после своего назначения, я ответил что да. Если он договорится с Монреалем, я перейду в Миннесоту и стану бэкапом Ирбе.

— Что там второй номер, что там, — заметил я.

— Так, да не так. Артур молодец, конечно. Если бы не этот побег, именно он стал бы первым номером в сборной, притом на много лет. Но сейчас ему всего 22. В любом случае я буду его подменять куда чаще, чем Руа, который к тому же просто сильнее Артура. Ну, и само собой, есть еще кое-что, — сказав это, Влад улыбнулся.

— Что именно?

— Я хочу выиграть кубок Стэнли, пусть даже и вторым номером. Чем я хуже одного молодого дурака, который сначала стал чемпионом СССР, а потом и тут победил?

— Это почему же я — дурак? — ответил я вопросом на вопрос.

— А кто ты? Конечно, дурак. К чему был этот пижонский трюк в игре с Детройтом? Тебе что, надо кому-то доказывать, что ты лучший? — можешь не отвечать. Это риторический вопрос, — Не сказать, что я одобряю то, что потом с тобой произошло. Ты мне друг и партнер по сборной и клубу, хоть и бывший. Но я понимаю этого Проберта. На его месте любой бы на тебя кинулся. А если ты в тот момент решил, что ничего страшного и ты сильнее, чем главный тафгай Детройта, и в случае чего в очередной раз набьешь ему морду, то ты дурак вдвойне. Зазвездился ты, Сашка. И получил за это.

От этой отповеди у меня самым натуральным образом покраснели уши. Хорошо хоть что в ресторане царил полумрак, и Третьяк этого не видел. Мне было по-настоящему стыдно в тот момент.

Ведь он прав на сто процентов. Как правы и Кларк с Боумэном. Не стоило мне устраивать этот цирк.

Нет, фанаты, конечно, были в восторге, а мой гол потом целую неделю крутили по телевидению, и он стал лучшим. Но зато какой повод я дал тому же Черри, чтобы перемыть мне все косточки.

По результатам прошлого сезона Дон вынес вердикт что:

«Этот парень, Семенов, практически идеальный игрок в хоккей, который сильнее праймовых Гретцки и Лемье. У него есть только один недостаток. Он русский».

Но после моего гола Дон превратился в незатыкающийся фонтан красноречия, и вся комплиментарность куда-то исчезла:

«Вы посмотрите на этого парня! Да, он отлично играет в хоккей. Этого у него не отнять. Но в остальном его поведение отвратительно. Все эти празднования голов, броски с закрытыми глазами и прочее. Это неуважение! Если бы он был канадцем, то я бы лично приехал к его матери и сказал, что она плохо воспитала своего сына. В лицо бы это сказал! И правильно, что Боб сломал ему руку! Я, пожалуй, куплю Бобу ящик хорошего виски».

В общем, да. Как не посмотри, но зря тогда решился на этот пижонский трюк.

Раз уж у меня образовался вынужденный простой, то я решил уточнить. Могу ли я хотя бы часть времени восстановления провести дома, в Советском Союзе.

Честно сказать, я на это особо не рассчитывал, особенно учитывая обстоятельства получения травмы. Но к моему удивлению, ни Кларк, ни Боумэн, не возражали.

Единственным условием, которое поставил Бобби, была необходимость подробно отчитываться о моём восстановлении. Плюс он предупредил, что если я вернусь в Миннесоту в плохой физической форме, то буду оштрафован дополнительно. Я с легкостью на это согласился, и меня отпустили на четыре недели домой.

По их истечению я должен был вернуться и пройти мед. обследование.

В итоге вечером 12 ноября, сразу после нашей игры с Торонто, я поехал в аэропорт. Бекка снова не смогла полететь со мной. На сей раз у неё не получилось из-за занятий в университете. Хотя, если разобраться, это хорошо. Ноябрь в Нижнем Тагиле и Свердловске это всё-таки не то, что осень в Миннесоте. Плюс не надо забывать, что и тот, и другой город всё еще являются закрытыми, и просто так девушке из Штатов туда не приехать.

В общем, я уехал, а команда осталась.

За время с момента моей травмы и до возвращения из Нижнего Тагила Миннесота провела четырнадцать матчей. И разница между «Северными звездами» со мной в составе и без меня была огромна.

Если до моей травмы команда проиграла всего один матч, да и то в овертайме, то после неё результаты были 6−6-1–1. Ровно половину игр мы проиграли.

Эти семь поражений получились очень и очень разными. В каких-то матчах, как в случае с игрой с Чикаго 26 ноября, мы шли ноздря в ноздрю и уступили 2–3, а где-то ничего не смогли противопоставить своим соперникам. 30 ноября и 2 декабря мы в двух матчах пропустили аж 15 шайб. И Калгари, и Эдмонтон, нас просто не заметили.

Но в целом ничего страшного не произошло. Мы по-прежнему возглавляли наш дивизион, и нашим шансам на плей-офф ничего не угрожало.

Новички Миннесоты провели эти матчи по-разному. Если Хоув сходу стал защитником второй пары и временами заезжал в первую к Гиллису, то Балдерису возвращение в хоккей, да еще и на такой высокий уровень, далось тяжело.