Адвокат вольного города 5 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar". Страница 12

Разве что приглашающего жеста не сделал.

Я плюхнулся на диван, сцапал ручку и стал подписывать, перед этим проверяя документы.

— Здесь ошибка в названии на первом листе, — показал ему, — одна буква, но лучше поправить.

— На первом листе нет подписи, сможете подписать, господин Аркад Ий, а я заменю первый лист.

— Смогу, подпишу. Помечу тебе тут галочкой на полях, чтобы переделал до того, как уйдут в работу. А то какой-нибудь придурок докопается до знака, сам понимаешь. И я тебе не господин, две тысячи раз говорил.

— Уважение — это норма общения, — многозначительно ответил он.

Я продолжал подписывать.

— Скажи, Чен, а девушка у тебя есть? Ну, остаётся время на личную жизнь за всей этой работой?

— Мне нравится работа. Господин Аркад Ий, я что, плохо справляюсь? — в его глазах мелькнуло неподдельное беспокойство.

Всё время забываю, что китайцы умные, они оценивают слова через преломление того, кто спрашивает, его статуса и так далее, запросто ищут второй смысл.

Наверное, по его мнению, я решил прощупать почву на предмет того, не снять ли его с поста своего зама. Умный, а в то же время, дурак.

Глава 6

Так, надо резко выводить ситуацию из внезапно возникшего пике, ещё не хватало мне Чена обидеть.

— Ты о чём вообще? Я тут не выговор тебе по работе объявляю, а просто твоей личной жизнью интересуюсь, не более того, — сделал участливое лицо, поднял брови. — Да я за тебя горой, если хочешь знать. Без тебя работа с документацией по прииску рухнет, так что ты даже не думай. Танлу-Же твоей работой доволен.

— Это хорошо, — заметно повеселел он. — Эта работа многое мне дала, и я стал важным человеком в общине. Зарплата опять-таки, одежда. Пусть старики и качают головой, но молодежи нравится европейское платье. Теперь девушки знакомятся, глазки строят.

— А до этого?

— А до этого нравился только одной.

— Как её зовут? Если не секрет.

— Чуть-хуа, — протянул он.

Меня не интересовало собственно имя, куда как важнее тон, которым он это имя произносил.

— А она тебе?

— Тоже, — у него сделалось чуть мечтательное выражение лица, но он быстро пришёл в обычное состояние уверенного и молодцеватого Чена.

— Ну, не мне тебе давать советы, конечно. Но ты цени ту, кто к тебе тянулся до того, как у тебя появилось бабло. Это как бы сказать… Показатель.

— Показатель чего?

— Отношения. Безотносительно фактора дохода. Человек ведь существо многогранное. Это внешность и имя, происхождение, доход, это его юмор, интеллект, надёжность, верность, рост, в конце концов. Ну и секс.

— С этим нет проблем, китайцы — лучшие любовники в мире. Знаешь, сколько детей мы рождаем в любви и страсти? Мы — самая многочисленная семья народов.

— Тут не поспоришь. Сменим тему. Я же говорю, не мне давать советы. У меня у самого вообще девушки нет.

— Ну да, как же, — усмехнулся наблюдательный китаец. — Ты совершенно точно нравишься Пенелопе Романовне Кукушкиной. Скорее всего, нравишься той прокурорше, Колонковой. Обе они из дворянских родов, твои родители наверняка будут довольны, дадут согласие, благословение.

— Мне нахрен не нужно их благословение. И слово-то какое, прокурорша. Тьфу, звучит, как ведьма из леса. Ты её видел?

— Да, конечно. И она симпатичная, — кивнул всегда внимательный к деталям Чен.

— А я ей… им… Как думаешь? Симпатичен?

— Аркадий, — как и его соплеменники, он крайне редко называл моё имя верно, без разрыва и почти всегда это был показатель того, что говорит эмоционально. — Ты вообще девушкам нравишься.

— Всё-то ты про меня знаешь. С чего бы я был им привлекателен? Всё время по судам, бандиты за мной охотятся, проблемы у меня. Думаешь, нравлюсь из-за костюма?

— Не знаю, — недоумённо пожав плечами, он стал деловито собирать подписанные документы. — Вот не знаю я, что у девушек на уме. Говорят одно, имеют в виду другое, делают третье. А по глазам, там чувства у них сложные, как танец тысячи птиц в небе, причем птиц разных видов и пород.

— Нифига ты загнул! Прямо, поэт.

— А я стихи иногда пишу. Может и правда, поэт.

— Красава, уважаю. Почитаешь?

— Нет, — категорически отрезал он. — Они на китайском. И они про любовь. В общем, простите меня, господин…

— Давай без этого, не хочешь читать стихи, не надо. Я без обид, всё понимаю, стихи — это личное. Это не текст искового заявления на проверку.

— Ну да, — он ставил печати и проверял, не пропустил ли я где-то подпись, потом в каком-то известном только ему порядке разложил документы по разным секциям портфеля. — Как твоё здоровье? Сестра интересуется.

При упоминании о его сестре я непроизвольно дёрнулся, рёбра тут предостерегающе стрельнули болью.

— Нормально всё. Кстати, об этом… Тебе не кажется странным, что Танлу-Же поставил твою сестру защищать меня от опасностей? Ну, какой из неё телохранитель?

— Она достойный член моей семьи, — с лёгкой обидой возразил Чен. — И у неё синий пояс. К тому же, тебя же больше никто не пытается убить. То есть, твоя охрана — это теперь всё больше формальность и дань уважения.

— Как скажешь.

Не стал приоткрывать ему карты по поводу недавнего покушения на меня. Вообще ситуация, когда про меня никто ничего не знает до конца, меня вполне устраивала. Но и разрешать моей «формальной» телохранительнице закрывать меня от пуль не собирался, у меня для таких целей есть бронежилет. Хуже, если в голову засадят.

— Для неё это, скорее, показатель доверия от руководства общины, высокая честь и возможность построить карьеру, — продолжал мысль Чен. — Знаешь, как сложно построить карьеру девушке, тем более в традиционном обществе? Где роль девушки — это постель, приготовление пищи и угождение мужу, которого, к тому же, ей выбирают родители.

— Ей тоже выбрали?

— Да, что мы, хуже других? Но, пока она работает на общину, родители её не трогают по поводу свадьбы. Хотя, с другой стороны, уже возраст. Так и старой девой может остаться. Позор для семьи.

— А что жених? Нравится? Тебе-то он как?

— Я его никогда не видел, он живёт в Гонконге. Его семья владеет четырьмя складами и их сосватали через наш родной город. Большая честь.

— А тебя, надо полагать, тоже сосватали?

— Меня… Вообще-то, да, — его лицо сделалось недовольным. — Но с тех пор мой статус и авторитет настолько выросли, что теперь я сам смогу выбирать себе невесту. И получить согласие родителей уже по моему выбору.

— А так можно?

— Получается, что да.

— А ей, выходит, чтобы самой выбрать жениха, нужно проделать то же самое? В смысле карьерного роста?

— Родители желают нам добра, — уклончиво ответил он. — Ей получить такое решение намного сложнее. У нас принято слушаться старших, но у неё наверняка есть своё мнение по поводу жениха, которого она тоже никогда не видела. Тем более, что свадьба предполагает переезд в Гонконг.

— Далеко.

— Да. И это всё строго между нами, я говорю вещи, о которых не принято рассуждать. Свои и так знают, чужакам знать не положено.

— А ты как общаешься с сестрой?

— У нас сложные отношения. У тебя есть братья и сёстры, Аркад Ий?

— Есть, но я своих видал в гробу. Моя семья — не показатель. Любые отношения будут лучше, чем наши. Получается, ты поддерживаешь сестру?

— Она… Словом, да, поддерживаю.

— То есть, ты не против?

— Нет, Аркад Ий, не против. Ты всегда приносишь пользу тем, кто рядом.

— Ну да, ну да. Правда, иногда пользу я «причиняю» и некоторые при этом умирают, но, как скажешь. Степняки больше не появлялись на Изнанке нашей?

— Три охотника попросились охотиться, но они не друзья Кабыра, просто слышали, что тут не возражают против их присутствия и есть сбыт макров. Мы разрешили, показали степь, где водятся средние монстры. Даже покупаем у них часть их добычи, чтобы наладить контакт. Но это так, не существенно в нашей работе. Мы же начали добычу на новых участках, я писал в отчёте.