Некроскоп - Ламли Брайан. Страница 92

— А, Борис, — отозвался Боровиц пустым и как никогда мягким голосом. — Значит, ты вернулся.

— Григорий, прими мое соболезнование, — произнес в ответ Драгошани, следуя установленному порядку, обычаю, смысл которого ему не совсем был понятен. — Но я подумал, тебе будет приятно узнать, что я выполнил твое задание. И сделал больше, чем ты хотел. Шукшин мертв. Гормли мертв. И я знаю абсолютно все.

— Хорошо, — равнодушно произнес Боровиц. — Но пожалуйста, давай не будем говорить о смерти. Не сейчас... Я пробуду здесь еще неделю. После этого... мне потребуется некоторое время, чтобы прийти в себя. Я любил эту ворчливую упрямую старуху. По словам врачей, у нее была опухоль в голове, которая вдруг резко увеличилась. Наташа под конец была такая тихая. Мне очень не хватает ее. Она от меня никогда ничего не скрывала. И это так приятно.

— Мне очень жаль, — сказал Драгошани. Но Боровиц резко прервал его.

— Отдохни, — сказал он-. — Напиши пока отчет. Доложишь через неделю или дней через десять. Ты хорошо выполнил свою работу.

Драгошани сжал трубку телефона.

— Отдых мне сейчас как раз кстати, — ответил он. — Я смогу навестить старого друга. Григорий, могу я взять с собой Макса Бату? Он тоже хорошо поработал.

— Да, да, и больше не беспокой меня. До свидания, Драгошани.

На этом разговор и закончился.

Драгошани не любил Бату, но у него относительно Макса имелись свои планы. В любом случае, из него получится удобный попутчик, он мало говорит, держится более или менее сам по себе и неприхотлив в запросах. Он, правда, испытывал страсть к сливовице, но это пристрастие не превращалось в проблему. Маленький монгол мог пить ее, пока из ушей не потечет, но при этом казался абсолютно трезвым. Важен был лишь внешний вид.

Зима была в самом разгаре, поэтому они поехали поездом, который много раз останавливался в пути. До Галаца они добирались около полутора суток. Драгошани взял на прокат машину с противоснежными цепями, что обеспечивало им полную независимость, и Драгошани был очень этим доволен.

В конце концов, когда они к вечеру второго дня путешествия оказались в комнате, снятой Драгошани в крошечной деревушке недалеко от Валени, Борис вдруг почувствовал, что его угнетает молчание Бату, и спросил:

— Макс, неужели вас не интересует, что мы собираемся здесь делать, зачем приехали? И почему я взял вас с собой?

— Совершенно не интересует, — ответил Бату. — Думаю, что вы сами скажете мне об этом, когда сочтете нужным. В конце концов какая разница? Я люблю путешествовать. Возможно, товарищ генерал в следующий раз пошлет меня с заданием в другие страны.

"Нет, Макс, никто, кроме меня, больше не будет давать тебе заданий”, — подумал Драгошани, но вслух произнес:

— Может быть.

К тому моменту, когда они закончили ужинать, наступила ночь. И тогда Драгошани впервые намекнул Бату на то, что их ожидает впереди.

— Сегодня чудесная ночь, Макс, — сказал он. — Звезды светят ярко и на небе ни облачка. Это как нельзя кстати, потому что нам предстоит поездка на машине. Мне необходимо кое с кем поговорить.

По пути к крестообразному хребту они проехали поле, в одном из углов которого возле приготовленной для них соломы сгрудились овцы. Вокруг тонким слоем лежал снег, но температура воздуха была вполне приемлемой. Драгошани остановил машину.

— Моего друга мучает жажда, — объяснил он. — Но сливовицей он не увлекается. Я думаю, нам следует прихватить для него какое-нибудь питье.

Они вышли из машины, и Драгошани побежал по полю, разгоняя овец.

— Вот эту, Макс, — крикнул он, когда одна из овец остановилась поблизости от Бату, облокотившегося на ограду. — Только не убивайте ее, просто оглушите, если сможете.

Максу это удалось. Он присел на четвереньки, лицо его исказилось, и сквозь прутья ограды он устремил взгляд на овцу. Драгошани отвернулся как раз в тот момент, когда бедное создание в ужасе заблеяло. Оглянувшись, он увидел, что животное рухнуло как подкошенное на землю и превратилось в бесчувственную груду шерсти.

Вдвоем они перетащили овцу в багажник и поехали дальше. Через какое-то время Бату сказал:

— У вашего друга, должно быть, очень своеобразный вкус, товарищ.

— О да, Макс, о да! — и Драгошани кое о чем рассказал Бату.

Несколько минут тот сидел молча, затем снова заговорил:

— Товарищ Драгошани, вы очень необычный человек — мы оба с вами весьма необычные люди, но сейчас вы вынуждаете меня подумать, что вы сошли с ума!

Смех Драгошани больше напоминал собачий лай. Наконец он сумел с ним справиться.

— Вы хотите сказать, что не верите в существование вампиров, Макс?

— О нет, я верю! — ответил тот. — Я верю тому, что вы говорите. Я не имел в виду веру в их существование, когда упомянул о сумасшествии. Я хотел сказать, что безумием является ваше желание откопать его.

— Посмотрим, как пойдут дела, — проворчал Драгошани более спокойно. Я прошу вас помнить только об одном, Макс. Что бы вам не пришлось увидеть или услышать, что бы ни случилось, вы ни в коем случае не должны вмешиваться. Я не хочу, чтобы он заподозрил о вашем присутствии. Во всяком случае пока. Вы все поняли? Вы должны оставаться в стороне и вести себя так тихо, чтобы даже я забыл о вашем существовании!

— Как вам угодно, — пожал плечами Бату. — Но вы говорили, что он способен читать ваши мысли. Что если ему известно о том, что я еду вместе с вами?

— Нет, — ответил Драгошани, — потому что я всегда чувствую, когда он пытается проникнуть в меня, и знаю, как от него избавиться. В любом случае сейчас он, должно быть, очень слаб и у него не хватит сил, чтобы бороться со мной, даже мысленно. Нет, Макс, Тибор Ференци не подозревает о том, что я здесь. Он будет рад услышать меня снова, и мысль об измене ему даже в голову не придет.

— Ну, если вы так считаете, — снова пожал плечами Бату.

— Вы думаете, я сошел с ума, Макс? Ничего подобного! Дело в том, что этому вампиру известны секреты, которыми обладают только бессмертные. Именно их я и хочу узнать. Так или иначе я намерен их заполучить. Особенно сейчас, когда мне предстоит иметь дело с Гарри Кифом. До сих пор Тибору удавалось срывать мои планы, одерживать надо мной верх, но только не в этот раз. И если, для того чтобы выведать эти тайны, мне придется выкопать его из-под земли... что ж, я сделаю это.

— А вы знаете, как? Я имею в виду — как откопать его?

— Пока нет. Но он сам мне все скажет, Макс. Будьте уверены...

Они наконец добрались до места. Драгошани припарковал машину под сенью низко нависавших деревьев в стороне от дороги. В холодном свете звезд они стали медленно подниматься вверх по заросшей просеке, таща вдвоем подрагивающую овцу.

Когда они приблизились к таинственной поляне, Драгошани, взвалив овцу на плечо, прошептал:

— Макс, вы должны остаться здесь. Если хотите, можете подойти немного ближе. Внимательно наблюдайте за всем, что произойдет, но помните, вы не имеет права вмешиваться.

Бату согласно кивнул, сделал еще несколько шагов и, съежившись, плотно завернулся в пальто. Драгошани один продолжил путь и приблизился к гробнице, к тому месту, где под землей находился старый вампир.

Он остановился у края площадки, но на этот раз намного дальше, чем в прошлый визит.

— Как дела, старый дракон? — тихо спросил он, опуская на землю у ног дрожащее тело полумертвой овцы. — Что теперь, Тибор Ференци, ты, который превратил меня в вампира?

Он говорил очень тихо, так, чтобы Бату не мог его услышать. Но ему все же гораздо легче было говорить вслух, чем вести с вампиром мысленные беседы.

«А-а-а-х! — раздался в его голове протяжный вздох, как будто человек проснулся после долгого глубокого сна. — Это ты, Драгошани? Ого! Значит, ты догадался?»

— Догадаться нетрудно, Тибор. Уже через несколько месяцев я почувствовал себя совершенно другим человеком, точнее даже, не совсем человеком.