Попаданка 3 (СИ) - Ахминеева Нина. Страница 4

Я внешне безэмоционально наблюдала за суетой вокруг Федора Лукича, стараясь не подать вида, что сама в шоке от произошедшего. А как только старик оправился и снова уселся в свое кресло, металлическим тоном поинтересовалась:

— Ваше решение?

— Госпожа Метельская, ваши условия приняты, — хрипло отозвался Федор Лукич.

— Я жду конкретики, — в моем голосе все так же скрежетал металл.

Еще бледный старый граф поправил шейный платок и глухо выдохнул:

— Завтра вам будут принесены публичные извинения, а в течение трех дней переданы права на нашу московскую фабрику и перечислено на банковский счет двести миллионов рублей. Даю слово главы рода, — мужчина сжал кулаки и замер в напряженном ожидании.

— Конфликт исчерпан. Благодарю за уделенное время, господа. Всего доброго, — поднявшись, я коротко поклонилась по-прежнему молча сидящим за столом мужчинам. Обернулась, посмотрела на Алексея. На лице юноши читалось обожание и готовность идти за объектом любви хоть на край света.

Да что ж он упертый-то такой! Ему со своими надо остаться, а не за мной бежать.

— Доброй ночи, Алексей Васильевич, — попрощалась сухо. — Не стоит нас провожать, дорогу я помню, — едва различимо шепнула: — Останься, — а затем уверенно покинула переговорную, слыша за спиной знакомые шаги наставницы.

Я чувствовала, как неотвратимо наступает откат: перенервничала все же дико. Настолько, что даже не в состоянии испытать торжество от заслуженной победы. И теперь главное — дойти до машины. Вряд ли, конечно, после устроенного представления старик Пожарский решится на применение силы. Но кто знает, что у него в голове? Расслабляться уж точно рано.

Глава 3

Московский особняк барона Росса

Сгорбившись, Константин обессиленно сидел на полу. Очередной приступ запредельной боли наконец-то закончился. В разуме царила гулкая пустота, двигаться не хотелось. Лица коснулась приятная ночная прохлада, и Костя вяло удивился. Вроде неоткуда ветру взяться. Все было закрыто.

Барон с трудом поднял тяжелую голову и медленно огляделся. В его прежде уютной спальне царил безобразный кавардак, а в стене зияла большая квадратная дыра. Нахмурившись, мужчина всмотрелся в слабо освещенный сад. В памяти постепенно всплыло, как он походя разгромил комнату и выломал стеклопакет.

Все же сорвался. Пусть ненадолго, но это плохо. Очень плохо.

Костя поморщился. Бесконечно долгие часы дичайших мучений он скрипел зубами от боли, но контролировал себя, а тут на тебе — сюрприз. И не сразу вспомнил, что разбушевался.

Подобного впредь нельзя допускать: в особняке двое мужчин и женщина, на территории — воины рода Росс. Вредить своим людям барон не желал, но в первую очередь тревожился о любимой. Упрямо глуша их ментальную связь, он постоянно твердил одно и то же: «Влада не должна чувствовать мою боль! Не должна!». А сейчас, выходит, оплошал, и девушке, пусть и немного, но досталось.

Костеря себя на чем свет стоит, темный маг выпрямился, бесцельно заскользил взглядом по изувеченной мебели. То и дело в поле зрения попадали непонятные, словно пропущенные через мясорубку фрагменты. Ничем иным, кроме как обломками навороченной медицинской техники, это быть не могло.

Да уж. Остается надеяться, что эскулапы догадались удаленно дублировать информацию со своих приборов, иначе питерский вирусолог Алевтине весь мозг вынесет. Любит Павел Андреевич поворчать.

Константин прошелся по помещению, внимательно осматриваясь. В какой-то момент замер, затем резко шагнул вправо, с легкостью откинул здоровенный кусок кровати и бережно выудил из-под обрывков постельного белья слегка помятую фотографию. Осторожно разгладил бумагу тыльной стороной ладони, стараясь не повредить снимок острыми черными когтями. И пусть это была всего лишь распечатанная на цветном принтере картинка из сети, но для Кости — бесценная реликвия.

С безграничной тоской барон погладил пальцами лицо Влады. Его сердце впервые за долгие десять лет оттаяло и всецело принадлежало юной двойной звезде. К чему скрывать — опытный мужчина прекрасно видел, что и Владислава к нему тянется. Они могли бы пожениться, жить в ладу, радоваться детям, а после и внукам, могли бы провести множество упоительных ночей, лаская друг друга. Как жаль, что все так…

Ставший поразительно чутким слух уловил практически бесшумные шаги в коридоре. Константин подошел к выходу из спальни, распахнул дверь и черными, как безлунная ночь, глазами впился в приближающегося Гурова.

Безопасник, не реагируя на изменившуюся внешность господина, подошел, вежливо поклонился. Его визиту Росс ничуть не удивился. Матвей оказался единственным, кто решался проведывать его во время приступов. Даже врачи уже боялись: дожидались, пока пациент примет человеческий вид и сам придет.

Константин сжал истончившиеся в ниточки губы. Барон не питал иллюзий: вполне вероятно, в ближайшем будущем он окончательно превратится в омерзительного кровожадного монстра. Ну а потом умрет. Не сам — так Гуров поможет. Обещал.

Но, как говорится, думай о худшем, а надейся на лучшее. И делай все, что в твоих силах, и еще немного сверх этого.

Выйдя в коридор, Росс отрывисто поинтересовался:

— Работы закончены?

— Да, господин, — отрапортовал невозмутимый Матвей. — Рабочие три часа назад покинули территорию особняка. Клятвы о неразглашении я взял.

— Молодец, — сухо похвалил барон и уверенной поступью хозяина пошел вперед.

Безопасник действительно постарался: в подвале особняка за чрезвычайно короткий срок и бешеные деньги оборудовали специальное помещение. По факту — тюремную камеру для сильных темных магов. Конечно, круглосуточное сидение в четырех стенах удовольствием назвать сложно, но так лучше для всех. А главное — ментальная связь сразу же заблокируется, и любимой больше не будет больно. Да и слугам спокойнее: вряд ли их господин сломает мощную сейфовую дверь. По крайней мере, до сих пор никому не удавалось.

Неожиданно Гуров, шедший позади барона, позвал:

— Константин Александрович. — Костя слегка повернул голову. — Вам звонят, — догнав, Матвей протянул ему телефон главы рода.

— Матвей, — Росс поморщился. — Я ведь приказал тебе самому со всеми общаться.

— Это Метельская, — негромко пояснил Гуров. Константин мгновенно остановился. На его вновь привлекательном мужественном лице промелькнуло страдание.

Он неторопливо взял мобильный, нажал кнопку и ледяным тоном произнес:

— Здравствуй, Владислава, — чувствуя, как душа неистово рвется к любимой, стиснул кулак. Все еще длинные когти глубоко вонзились в кожу, но Костя не обратил на порезы внимания. — Чем обязан?

Немного ранее. Сочи

Не веря, что все закончилось, и опасаясь подвоха от Пожарских, я, вцепившись в руль, напряженно наблюдала, как открываются ворота, и мысленно их поторапливала.

Неужели нас реально возьмут и отпустят?

Словно нарочно, металлические створки разъезжались чертовски медленно. Вот почему, когда чего-то сильно ждешь, время тянется неимоверно⁈

Я раздраженно побарабанила пальцами по кожаной оплетке руля.

— Не нервничай, — Рая легонько коснулась моего плеча. — Ты справилась, все позади, — добавила твердо. Эх, мне бы ее убежденность!

Слава богу, проезд наконец открылся. Я подозрительно посмотрела на стоящих неподалеку воинов и аккуратно вырулила с территории особняка. А за поворотом, привычно глянув по зеркалам, резко утопила педаль газа в пол, желая лишь одного — убраться от дома Пожарских подальше.

Грозно рыкнув двигателем, автомобиль стремительно помчался по пустынной дороге. За окнами смазанными тенями замелькали силуэты деревьев.

— Ну и куда летим? — очень спокойно задала вопрос наставница.

— Домой. Куда же еще.

— Гонщица, скорость-то сбавь. Такими темпами быстрее не домой, а к предкам попадем, — в ее словах отчетливо слышался укор.