С любовью, сволочь (СИ) - Жилло Анна. Страница 12

«Видела фотки в нашей группе классной? — спросила как-то Криська. — Катя выложила старые, второй-третий класс. Прикольно. И мы с тобой тоже есть».

В группу я заходила редко. Вел ее Печерников, а его шуток-самосмеек мне хватало и в реале. Но фотки решила посмотреть. И к одной даже комментарий написала. А следующим вечером в личку вдруг упало сообщение от Мирского.

Чего⁈

Я тупо смотрела на синюю единичку рядом с ником Сева Мирский и все никак не могла открыть.

Сева! Ты бы еще Севочкой назвался. Как Лидка — Лидочка Агафонова.

Наконец все-таки кликнула, чтобы развернуть.

«Привет. Как ты?»

Всего три слова, но я перечитала их, наверно, раз пять.

Вспомнила, как он тогда на крыльце пытался извиниться. А еще как подхватил меня, когда чуть не упала. И как улыбался, глядя на кошку с котятами. И слова Криськи о том, что он спрашивал обо мне.

Я совсем спятила? Или мозг выкашляла? Это же Мирский! Мерзкий! От него только мерзостей всяких и ждать. Просто меня долго не было в школе, вот ему и стало скучно. Не до кого доебываться. И как только нашел? Наверно, через группу, где я так неосторожно отметилась.

Я уже хотела закинуть его в черный список. Или сначала послать ко всем матерям, а потом закинуть. И даже начала уже писать, к каким именно матерям ему отправиться, но почему-то стерла все и набила всего одно слово.

«Привет».

И следом:

«Еще болею. Но уже лучше».

Отправила и тут же треснула себя по лбу.

Вот дура-то! Зачем⁈

«Поправляйся, Маша».

Маша⁈

А это точно Мирский?

Он всегда звал меня или по фамилии, или Маней, прекрасно зная, что мне это не нравится. Хотя нет, тогда, на крыльце, тоже сказал «Маш». Но я такая злая была, что даже внимания не обратила.

Мне вдруг показалось, что держала в руках палку, а она взяла и сломалась. И стою я перед ним — абсолютно беззащитная. Безоружная. Обезоруженная.

«Спасибо» далось нелегко. Как будто каждая буква была бетонным блоком. «После каникул приду» уже легче. А смайлик словно сам собой добавился. И я поймала себя на том, что… жду ответа?

Рили⁈

Но он больше ничего не написал. Ни в этот вечер, ни потом. И нет, теперь я точно не ждала, но не могла избавиться от странного привкуса досады, смешанной с разочарованием. И зачем-то полезла на его страницу.

Там не было ничего интересного. В основном музыка, фотки навороченных тачек, немного селфи — с ужасно самодовольным видом. Несколько кадров в тренажерке и с какими-то взрослыми парнями.

В общем, совсем ничего интересного.

Правда-правда! Совсем-совсем!

Сева

В последний день каникул я пошел в парикмахерскую. Раньше ходил в другую. Сначала вместе с отцом, потом, когда они с матерью развелись, уже сам. Скучный мастер по имени Геннадий скучно стриг меня «под мальчика». Так он это называл. Спасибо, что не под девочку. Какая-то среднепаршивая короткая стрижка. Потом я пытался ее как-то опознать по картинкам в интернете, но не смог.

Года полтора назад мне это надоело. Примерно в то время, когда после занятий в тренажерке стал более-менее смахивать на человека. Захотелось чего-то поинтереснее. Недалеко от дома открылась новая парикмахерская с заманчивой вывеской «Барбершоп!» и фотками стильных мужиков в витрине. Набравшись то ли храбрости, то ли наглости, я с опаской заглянул туда. Внутри мужчина и две девушки скучали без клиентов.

— Заходи, парень! — махнула рукой одна из них, совсем молоденькая. — Тебя подстричь?

Я сел в кресло, и через пятнадцать минут мой порядком обросший «мальчик» превратился в нечто взрослое и интересное. Как на фотках в журналах.

— Нравится? — улыбнулась она, глядя на мою обалдевшую физию.

— Ага, — кивнул я. — Круто!

— Заходи еще.

С тех пор я приходил туда примерно раз в месяц. С парикмахершей Светкой мы подружились, она даже немного строила мне глазки и прижималась в процессе грудью, но я прекрасно понимал, что это ничего не значит. Светка была замужем за Федором, барбером, или, как он сам себя называл, бородистом. Его услуги мне пока были без надобности. Какая-то светлая щетинка росла, но не настолько, чтобы начинать бриться.

— Чего-то давно тебя не было, Севка, — Светка укутала меня накидкой. — Оброс, как мартышка. Слушай, а давай я из тебя Бибера сделаю? Твой типаж.

— Кого? — не понял я.

— Ну Джастина Бибера, — она показала журнал с каким-то крашеным хреном на обложке. — Не знаешь, что ли? Он же из каждого утюга.

— Наверно, я другие утюги слушаю. Не, не надо Бибера. Хотя… — я посмотрел на журнал внимательнее. — Ничего так. Но у него же темные волосы. Только концы светлые.

— А я тебе корни затемню.

— Сдурела, Светка? — возмутился Федор. — Ему же потом все время придется их красить. Иначе будет жопа: светлые корни, темная середина и светлые концы. Полный отстой.

— Да ладно, я не краской, а тональником. Смоется через пару недель, не успеет отрасти.

— А давай, — решился я.

Зачем? Да кто бы знал.

Получилось прикольно, особенно когда Светка уложила челку гелем и высушила феном.

— Ух ты, какой красавчик получился, — восхитилась она, приобняв меня за плечи. — Колечка в ухо не хватает. И татушки какой-нибудь стильной.

Насчет татухи я и сам думал, а вот серьга… Пожалуй, к этому луку действительно пошло бы.

— Если хочешь, прямо сейчас и поставим, — предложила Зина, которая делала всякие косметические процедуры. — Это не больно. У нас титановые колечки есть, их можно сразу после прокола. Потом купишь серебряное или еще какое-нибудь.

— Ставь, — я махнул рукой. — Только право-лево не перепутай.

Насчет того, что не больно, это она, конечно, соврала, но, в общем, оказалось терпимо.

Интересно, а что Машка скажет, когда увидит?

Да ничего не скажет. Или скажет, но не мне. Ну и ладно.

Покивав на Зинину инструкцию о том, как ухаживать за проколом, я поплелся домой. И остаток вечера выбирал, какую футболку напялить под пиджак. Как девчонка, честное слово. А потом никак не мог уснуть.

Придет или нет?

Футболка с оскаленным черепом, прическа и кольцо вызвали реакцию… неоднозначную. Вслух стебаться никто не рискнул, но пялились все. За спиной посмеивались и шептались.

— Сева, тебе так круто! — Лидка закатила глаза куда-то под лоб. — Просто зашибенно! Ты прямо как Бибер. Обожаю его!

Я кивнул машинально: спасибо, мол. А сам все косился на дверь. Неужели не придет?

Машка влетела перед самым звонком, на пару шагов обогнав физика. Посмотрела в мою сторону и словно споткнулась. И губы стиснула, как будто хотела улыбнуться, но передумала. Прошла мимо, села. Ухо запекло. Оно и так болело адски, а под ее взглядом и вовсе начало гореть.

Коротан пришел явно не в духе. Звали его так по фамилии — Коротаев — и потому что коротышка. Он был ниже всех наших парней, кроме Ленчика, и большей части девчонок, хотя носил ботинки с каблуком и все время поднимал плечи, чтобы казаться выше.

— Мирский, что за гейский вид? — рявкнул Коротан, уставившись на меня рыбьими глазами.

Класс грохнул.

— Почему гейский, Андрей Ильич? — уточнил я спокойно.

— Потому что только пи… геи красят патлы и носят серьги.

— Неправда. Серьгу носили моряки. Чтобы при кораблекрушении, если труп выбросит на берег, можно было серьгу снять, продать и на эти деньги похоронить. А еще на Руси серьгу носил единственный сын в семье. Чтобы в армию не забрали.

— Хватит умничать. Сними немедленно!

— Не могу, Андрей Ильич. Мне ее доктор прописал. От диатеза.

— Что за парни пошли? Как бабы! — Коротан завелся еще сильнее. — Красятся, мажутся, серьги носят. Ты еще в нос вдень. Или в губу. Или еще в какое место.

— Причем здесь бабы? — я пожал плечами. — Некоторые мужчины каблуки носят — и ничего.

Только что все веселились, и вдруг всё стихло, как перед грозой. Коротан побагровел.