С любовью, сволочь (СИ) - Жилло Анна. Страница 6

— Сволочь!

Я плюхнулась за ним, едва не плача от злости и бессилия.

Вот же всралось ему это место! Просто захотел показать, какой он крутой и как клал на всех с прибором. Мистер кул гребаный!

Последним уроком в тот день была физра. Алиска влетела в раздевалку с вытаращенными глазами.

— Бабы, а чего я у Таньки узнала! Про новенького!

Танькой звали Алискину старшую сестру, которая работала секретаршей директрисы, а заодно начальником канцелярии. Все наши личные дела были в ее ведении.

— Во-первых, он сын Ксении Олениной. Ну актрисы, знаете? «Черный источник», «Приснись, жених, невесте», еще какие-то сериалы тупые. А отец –режиссер. А во-вторых, его выперли из «Ломоносовской». Ну из гимназии. А Валитра наша подобрала. Типа он какие-то олимпиады выиграл, то ли по математике, то ли по информатике.

— А за что выперли-то? — Катька аж в штанине запуталась и чуть не упала.

— А за карты. Какого-то там перца важного обыграл мощно.

— Во мажоры, как пауки в банке, — скривилась Ириска.

— Точно Кешка сказал: не Мирский, а Мерзкий, — подхватила я.

— Ну, может, и Мерзкий, но симпотный, — мечтательно улыбнулась Лидочка. — Ты, Машка, просто бесишься, что он тебя на заднюю парту прогнал.

— Ты бы тоже бесилась, — мне захотелось запустить в нее чем-нибудь тяжелым. — Это мое место!

— Было твое. Эх… — Лидочка вздохнула и выпятила пухлую губу, — если бы не Адик, я бы сама с ним села.

Впрочем, с Адиком своим она через пару дней поругалась и действительно перебралась к Мирскому, который только плечами пожал: садись, если хочешь.

Парни еще долго косились на него. Пока не выяснилось, что в компах, играх и прогах он шарит лучше всех. Зато девчонки, почти все, сразу сошлись на том, что, может, новенький и мерзкий, но да, очень даже секси. А потом вернулась Криська и моментально в него втюрилась. Но если он на красотку Лидочку с ее сиськами, ножками и губками не смотрел, то у Криси и вовсе не было ни единого шанса.

Вообще-то она могла быть очень даже миленькой: миниатюрная, изящная шатенка с большими голубыми глазами и нежным голосом. Однако ей, походу, быть миленькой совсем не хотелось. Криська сутулилась, носила унылую мешковатую одежду и огромные очки в пластиковой оправе, а волосы стягивала в жидкий хвостик на макушке. От моих осторожных попыток хоть что-то поменять, неизменно отмахивалась и уверяла, что ей и так хорошо.

Мирский держался особняком. За все эти месяцы ни с кем не подружился, ни в какие компашки не влился. На школьные дискотеки не ходил, а на дни рождения его не приглашали. Вернее, пытались, но он не приходил, поэтому перестали. Да и в целом держался так, что лишний раз к нему старались не приближаться. Как клоп-вонючка — лучше не трогать. Хотя если нужна была помощь по математике или по компам, никогда не отказывался. А вот девчонок регулярно выстебывал. Тонко, но зло. И меня — чаще всех.

— Мария, не спи, замерзнешь! — я вздрогнула от голоса Евгеши и обнаружила, что задачу уже решили, а я даже условие до конца не записала. — Иди к доске. Пиши. Образующая конуса равна двенадцати сантиметрам и наклонена к плоскости основания под углом тридцать градусов…

Сева

С Женькой, когда она переселялась к нам на время маминого отсутствия, мы жили мирно. Я в своей комнате, она в гостиной. Пересекались, если не считать школы, в основном на кухне. Если, конечно, ей не приходило в голову меня повоспитывать, как сегодня. Походу, ее здорово взбесило, что я сбежал, если до вечера так и не успокоилась. Заявилась ко мне и уже открыла рот, но я выстрелил первым:

— Жень, сколько успел, столько и сложил. Ты правда хотела, чтобы я семь часов без еды болтался?

На самом деле получилось даже больше, и ничего, не умер. Но ей об этом знать было не обязательно. С моим гастритом носились как с писаной торбой, потому что он был каким-то редким. Как говорили врачи, специфическим. Я даже в санаторий два раза ездил, где лечили очень неприятно и очень невкусно. Классу примерно к седьмому меня перестало тошнить от всего подряд, но диагнозом я все равно бессовестно пользовался — когда было нужно.

Систер сдаваться явно не собиралась, но, к счастью, спас квакнувший скайп.

— Извини, Жень, — я демонстративно повернулся к компу. — Стас Андреич на проводе. Не с причастиями и прочая лабуда.

Препода по маминой просьбе подкинула Фанечка — какого-то своего то ли друга, то ли родственника. Мужик оказался нудным, но объяснял толково. Даже такому тупню, как я, было понятно. Закончили мы в детское время — восемь часов. Женя смотрела по ящику сериал с матушкиным участием. Я выпил чаю, постоял у окна, глядя во двор.

В последнее время мне было как-то… маятно. Не знал, куда себя пристроить. Как будто хотелось чего-то, но не мог понять чего. И нет, секс тут был ни при чем. Что-то другое. Какая-то мутная тоска. Иногда слушал какую-нибудь песню, и словно волной заливало с головой. То ли чего-то не хватало, то ли ждал кого-то. Когда был маленьким, меня на все лето отправляли на дачу с бабушкой. Мама приезжала редко. Часто казалось, что больше вообще не приедет, и тогда хотелось плакать.

Сейчас было что-то похожее, но все же иначе. И уж точно не связано с ней. Я перестал скучать, когда понял, что не так-то уж ей нужен. Особенно когда они с отцом развелись. Тогда было ощущение, что не нужен вообще никому на свете. Бабушка умерла, Женька еще была замужем и жила в Мурманске. Если кто-то и относился ко мне по-доброму, так это тетя Надя, мать Виктюха.

Кухня пропахла жареной рыбой, из гостиной долетал бубнеж телевизора. Словно духота накатила, и стало нечем дышать. Вышел в прихожую и крикнул, надевая куртку:

— Пойду пройдусь.

— Недолго, — услышал, уже закрывая дверь. — Телефон взял?

В гимназии мажорская туса держала меня за своего: все-таки сын актрисы и режиссера. Хоть и не из первого эшелона, все равно богема. Но я-то знал, что мне до них как до луны. В этой школе, самой что ни на есть простецкой, наоборот, считали золотым мальчиком, которому пироги падают с неба в раскрытый рот. За полгода я ни с кем не сошелся близко, держал вооруженный нейтралитет. Вот так выйдешь из дома, и некуда кости кинуть, кроме как в компании Виктюха, его брата Илюхи и Илюхиных корешей. Те нас терпели, снисходительно называя мелкими.

«Че делаешь?» — написал я в воцап.

«Мы в Гаше, — ответил он. — Приходи».

«Гашей» называли кафе «Агата», хозяином которого был Мося, один из Илюхиных друзей. Там был отдельный маленький зальчик, где собирались только свои. Играли в карты, курили кальян. Наверняка что-то еще, но нас это обходило стороной. Любопытство не приветствовалось.

Мелкие, говорил с улыбочкой Мося, зарубите на носах: меньше знаешь — крепче спишь.

Сегодня в «Гаше» было малолюдно. За кальянным столом, кроме Илюхи, Моси и Виктюха, сидели двое парней, которых я видел всего пару раз. Судя по характерному запаху и отсутствию на столе чая, курили явно не обычный табак.

— Будешь шишу? — лениво спросил Илюха, двигаясь на диване, чтобы я мог сесть.

— Не сегодня, — осторожно отказался я. — Лучше играну. Тьфу, блин, таракана забыл.

— Какого таракана? — скривился один из парней, имя которого я не помнил.

— Моего, — Виктюх откинулся на спинку и глубоко затянулся. — Гошу. Ничего, он месяц может не жрать. Мир, я тебе деньги на той неделе отдам, ладно?

— Не горит, — я пожал плечами и пощелкал пальцами, показывая, что готов играть.

— Холдем, — Илюха быстро стасовал карты внахлест. — Сегодня по маленькой. Большой блайнд — сотка.

В карман пришла пивная рука — разномастные двойка и семерка. Хуже стартовой пары не бывает. Потому и называется пивная, что играть такими картами можно только спьяну. Я сидел слева от большого блайнда, и первый ход после раздачи был моим.

— Фолд, — сказал, кинув карты на стол рубашкой вверх. — Не мой день. Лучше не начинать.