Тварь внутри тебя - Ламли Брайан. Страница 40

— И это весь твой план? — Аркис был озадачен. — Набрать мяса побольше и идти пялиться на горстку скрюченных древних замороженных лордов? На разграбленные пустые могилы древних вампиров, о которых можно только гадать?!

— Это попутно, — сказал Шайтис. — Мы ведь направляемся к центральному вулкану.

— А потом? — спросил Ференц.

— Думаю, мы отыщем и убьем того, кто там обитает, — ответил Шайтис, — чтобы нам достались его секреты, его звери и владения. И кто знает, вдруг мы что-то узнаем о том, как выбраться из этих дурацких бесплодных и пустых краев?

Ференц кивнул утвердительно в знак согласия уродливой головой.

— Это по мне. Отлично, так и сделаем.

Он начал срезать полоски мяса с дугообразных ребер летуна и набивать ими карманы. Аркис последовал его примеру, продолжая ворчать.

— Мясо! Кто против мяса? — бормотал он. — Только это ведь всего лишь мерзлая плоть летуна. Тьфу! Разве не кровь всегда считалась жизнью?

Шайтис задумчиво пощелкал пальцами и вдруг встрепенулся:

— Ну да! Я чувствовал, что что-то упустил! Скажи-ка, Мордоворот, а что с твоими рабами, братьями Ларгази? Они тоже двинулись за тобой следом на восток, из тех мест, где были пузыри от гейзеров и горячая вода? Им удалось выжить или они погибли в дороге?

— Погибли, это точно. — Аркис довольно ухмыльнулся, поблескивая свиными клыками. — Только не по дороге. Они добрались сюда, я нашел их в самом западном ледяном замке, чуть живых от голода и холода. Да уж, они у меня в ногах валялись, умоляли простить. А что же я? Простил? Конечно! Я завопил: “Горам! Беларт! Мои верные рабы! Мои любимые вассалы! Вы вернулись! Идите, обнимите своего хозяина”. Они бросились меня обнимать. Я тоже обнял их — за шеи. И задушил!

Шайтис вздохнул и глянул на него с неудовольствием.

— Ты сожрал обоих? Сразу? А о завтрашнем дне не подумал?

Аркис пожал плечами, заканчивая набивать мясом карманы.

— Я замерз и был без жратвы более двух полярных ночей. А кровь братьев была горячей и сытной. Не знаю, может, и нужно было одного из них приберечь, а может, и нет. Сразу после этого появились Фесс и Вольш. По крайней мере, не пришлось переживать, что один из моих рабов достался другим. Тела я спрятал во льду, но их судьба была такой же, как и у моего боевого зверя: пока я обследовал ледяные замки, кто-то стащил трупы.

Шайтис сощурил глаза и поглядел на Ференца. Тот затряс головой:

— Не я. — Он поспешил отвергнуть невысказанное обвинение. Это не я и не Вольш. Мы ничего не знали об этих телах. А если бы знали, возможно, все сложилось бы иначе. — Гигант выбрался из-под выеденного бока летуна и выпрямился во весь рост в свете сверкающих звезд и разгоравшейся зари. — Ну, все готовы?

Шайтис и Аркис встали рядом; все трое повернули головы к покрытому льдом конусу. Между троицей вампиров и потухшим вулканом на ледяной равнине высился замок изо льда, наросшего (сколько веков назад?) вокруг горы выплеснутой вулканом лавы.

В самом деле, разве они не готовы? Шайтис окинул взглядом холодные просторы, посмотрел в алые глаза компаньонов и наконец кивнул.

— Да, можно двигаться. Пора взглянуть, как выглядят эти промерзшие за века изгнанники.

И вампиры-соратники (надолго ли?) — двинулись через заснеженные просторы навстречу искрящимся гротам, причудливым уступам и зубчатым стенам ледяного замка, которые вырастали по мере приближения к ним. А посреди сказочного великолепия замков тупо вздымался конус “отставного” вулкана, хмуро выплевывавшего струйку дыма в усеянное алмазами небо.

Обман зрения? Вполне возможно. Но Шайтис так не думал.

Шайтис вскоре обнаружил, что ледяные замки по разительно походят один на другой. Вон тот, например, ничуть не отличался от промерзшего насквозь и звеневшего на ветру склепа, где покоился Керл Люгоц, разве только тем, что в этой ледяной скорлупе лежал совсем другой скрюченный лорд. Тоже, впрочем, давным-давно и бесповоротно мертвый, кем бы он ни был при жизни, века назад. Промерзшая насквозь мумия, вытолкнутая из жизни голодом и неотвратимым холодом, высосавшими из нее все жизненные соки. Здесь от вампира уже не осталось ничего — одна пустая оболочка, напоминавшая миру, что когда-то он существовал.

Шайтис думал о том, кем он был, глядя на скрюченное тело сквозь мутноватую зыбь ледяного кокона. Как ни гадай, а мертв он был наверняка, иначе и Аркис, и Ференц прочитали бы его мысли и разгадали тайну, которую Шайтис предпочитал скрывать от них например, почему он покоился теперь на речном ледяном троне, опираясь на локоть и вытянув изогнутую, словно коготь, руку, как бы защищаясь от неотвратимой злой угрозы. Время погасило алый блеск его выцветших глаз, но не стерло печать невыразимого ужаса. Да, даже этот древний Вамфир был смертельно напуган — кем-то или чем-то, что стояло когда то на том самом же месте, что и Шайтис.

— А что ты скажешь об этом?

Шайтис подпрыгнул от неожиданности, когда низкий скрежещущий голос Ференца, усиленный эхом, нарушил тишину. Он посмотрел в том направлении, куда указывала когтистая рука гиганта, и увидел не замеченное прежде аккуратное круглое отверстие в толще льда. Оно имело в диаметре семь или восемь дюймов и походило на серебристую стрелу, указывавшую прямо на останки Вамфира, покоящиеся на ажурном сиденье.

— Дыра? — нахмурился Шайтис.

— Точно, — кивнул Ференц. — Совсем как ход, который проделал бы в земле гигантский червь — Он встал на колени и сунул в дыру руку, до самого плеча. Потом вытащил ее и заметил: — Она смотрит прямо ему в сердце!

— Тут есть еще такая же, — окликнул их Аркис, скрытый изгибом ледяной глыбы. — Разрази меня гром, если их не высверлили. Глядите, тут внизу полно ледяной стружки.

“Мои туповатые друзья научились все подмечать из-за тех небольших лишений, которые им тут пришлось перенести”, — подумал Шайтис. Он приблизился к Аркису, следуя вдоль изгиба ледяного кокона, и стал осматривать новые дыры — вернее, вновь открытые. Похоже, они были сделаны сотни лет назад. Эти безупречно круглые отверстия, подобно тому, что обследовал Ференц, были нацелены точно в сердце замороженных тел.

Шайтис припомнил, как ему недавно довелось побывать в поселении, что лежит сразу за горной грядой, отделяющей Темную сторону от Светлой; там была стоянка бродячего племени зганов, кузнецов. Это они придумали и изготовляли для Вамфири их наводящие ужас боевые рукавицы. Шайтис наблюдал тогда за живописными позами Странников, занятых розливом расплавленного металла, который тек по наклонным глиняным желобкам и канавкам, вырытым в земле, и вливался в формы через специальные отверстия-литники. Но только здесь круглые ходы в толще льда наклонно подымались к сердцу Вамфири... Шайтис вздрогнул; то, что он увидел, а в особенности — домыслил, было отвратительно и чудовищно.

Да, во всем, что здесь происходило, было нечто такое, что далее вампирье сердце Шайтиса дрогнуло и сжалось от нахлынувшего ужаса, подобного ужасу Судного дня. И тут Фесс Ференц прервал его раздумья, выразив мысли вслух:

— Мы с бородавчатым поганцем Вольшом видели такие же дыры, но только лед был потоньше и отверстия доходили до сердцевины. Все, что там оставалось, — малая грудка кожи да костей.

— Что? — хмуро глянул на него Шайтис.

— Да, — кивнул Ференц, — словно их высосали через эти скважины, тех, кто обитал или дремал в этих ледяных колыбелях. Осталось лишь то, что было слишком твердым.

Так же думал и Шайтис.

— Но как? — прошептал он. — Как это возможно, ведь они были замороженными? Я не понимаю, как можно вытащить твердое от мороза тело через отверстие, в которое не пройдет и голова?

— Не представляю, — пожал плечами Фесс. — Но мне кажется, это и напугало старика. Я даже думаю, что от страха он и умер.

Приблизившись к вулкану еще на милю, они вошли в один из ледяных замков внутреннего кольца.

— В этом мы еще не были, — заметил Ференц, — можно держать пари на то, что мы там найдем — ведь он почти рядом с вулканом.