Дочь палача и театр смерти - Пётч Оливер. Страница 92

Куизль пнул пистолет, и он скользнул к ногам рябого. Тот схватил его и со злорадной ухмылкой направил на палача. Молот он небрежно отшвырнул куда-то в угол.

– До чего приятно будет прикончить настоящего палача, – прошипел он. – Отправляйся же к дьяволу!

Ханнес нажал на спуск.

Раздался щелчок, и ничего больше.

Мгновение Якоб не двигался с места. Когда он увидел пистолет в ящике, то сразу заподозрил, что порох отсырел среди этих тряпок. Но уверенности у него не было. Теперь же палач слишком вымотался, чтобы чувствовать облегчение. Вместо этого он с криком бросился на противника. Тот по-прежнему стоял ошарашенный с пистолетом в руке. Лишь в последний момент он отшвырнул его, прянул в сторону и устремился к выходу. Куизль выругался и погнался за ним.

Ты стареешь, Якоб. Прежде ублюдок так легко от тебя не сбежал бы.

Из пещеры вел низкий туннель. Пробежав всего несколько шагов, Куизль оказался снаружи. От первого входа этот находился на таком расстоянии, что прежде палач не заметил его в темноте. Но теперь брезжил рассвет. В свете первых лучей Якоб видел, как Ханнес пробежал к устроенному наскоро навесу. Там он схватил раненую Йозеффу и, точно зайца, поднял за воротник и встряхнул. Девочка вскрикнула от страха и от боли.

– Еще шаг, здоровяк, и я сверну ей шею! – пригрозил Ханнес. – Клянусь, я не шучу!

– Забудь о клятвах, они тебе не к лицу. – Якоб остановился и поднял руки. – Спокойно, – добавил он. – Отпусти девочку – и можешь убираться на все четыре стороны.

– Ха, чтобы ты потом догнал меня и сбросил со скалы? – Ханнес рассмеялся, но прозвучало это отчаянным воплем. – Даже не думай! Отправляйся обратно в пещеру, чтобы я духу твоего здесь не видел. Ясно тебе?

Куизль кивнул. Медленно, спиной вперед, он прошел ко входу и шагнул внутрь. Вокруг снова стало темно.

– Наверняка он убьет ее, – послышался за спиной плаксивый голос Максля. Мальчик, судя по всему, дожидался его в туннеле. – Он… он в бешенстве. И теперь, раз уж не смог убить вас, он выместит злобу на бедной Йозеффе.

– Никто ничего не выместит, – сказал Куизль, стараясь при этом говорить спокойно и уверенно. – Единственный, кому здесь придется худо, – это Ханнес. Я его так измордую, что станет уродливее, чем был. – Он понизил голос: – Послушай! Отправляйтесь все в долину, к родителям. Я же пока вызволю Йозеффу. Все будет хорошо, этот ублюдок больше не тронет вас.

Куизль невольно подумал о собственных внуках, примерно одного возраста с этими ребятами. И пускай они внуки палача, у них, во всяком случае, была семья и о них заботились. И в той семье сделают все, чтобы постоять друг за друга. Этих же детей защитить было некому. Он им нужен.

Палач выждал какое-то время и осторожно выбрался из туннеля. Снаружи стояла тишина, и ничего не было видно, только щебетали несколько птиц. В предрассветных сумерках он, по крайней мере, смог разглядеть окружающую обстановку.

Якоб находился на покатом склоне, усеянном валунами до десяти шагов в высоту. Над ним вздымались высокие зубья, один из которых напоминал поднятый указательный палец. Правее высился Кофель. Тропа, по которой палач пришел сюда пару часов назад, змеилась чуть ниже. Казалось, она вела прямо к Кофелю, хоть и терялась за ближайшим изгибом.

Куда подевался Ханнес?

Тут тишину прорезал детский крик. Он отчетливо донесся справа, со стороны окутанного туманом Кофеля.

Якоб с сомнением посмотрел на крутой склон: с этой стороны он казался совершенно неприступным. И тем не менее крик донесся оттуда.

Палач встряхнулся, чтобы хоть как-то превозмочь головную боль, потом съехал по склону на тропу, вскочил и побежал к Кофелю.

Онемев от страха, Петер сидел на стуле. Кайзер ласково потрепал его по волосам. Губы учителя скривились в ухмылке, словно пришитой к лицу. Приветливый старик, близкий друг его отца, вдруг превратился в совершенно чужого человека.

Петер по-прежнему не мог понять, почему Кайзер так разозлился и что это за странная запись, о которой было известно Йосси. Должно быть, это как-то связано с документами на столе, и к мистерии они не имели никакого отношения. Петеру эти записи представлялись скорее таинственным указаниями, ведущими к сокровищам. Ему удалось разобрать еще несколько строк на латыни.

«У этого знака повсюду рассыпаны крупицы золота», – гласила надпись возле рисунка, на котором был изображен епископ в митре и с посохом. На другом листке был нарисован сдвоенный прямоугольник, и над ним выведено неровными буквами: «Тропа сквозь недра ведет к запретным тайнам».

Страх стиснул Петеру горло. Особенно теперь, когда пальцы Кайзера паучьими лапами скользнули по его волосам и впились в шею.

– Я спросил тебя, Петер, могу ли я доверять тебе, – произнес Георг тихим, но настойчивым голосом. – И до сих пор я не услышал ответа. Так что же? Можно ли тебе доверять?

Петер неуверенно кивнул, и учитель убрал руку с его шеи. Он присел рядом и взглянул на мальчика со слабой улыбкой. Странно, теперь Кайзер снова походил на старого добродушного человека.

– Хорошо, Петер, – промолвил он. – Очень хорошо. Не хотелось бы причинять тебе боль. Уж лучше я расскажу тебе одну историю. Я уже рассказывал ее твоему отцу, только не полностью. Хочешь послушать, Петер?

Тот снова молча кивнул. Кайзер глубоко вздохнул, после чего стал рассказывать тихим голосом:

– Однажды, очень давно, в прекрасную Баварию пришли маленькие люди с той стороны Альп. Они искали руду и минералы, чтобы изготавливать из них голубые стекла и блестящие зеркала. Но они добывали и драгоценные камни, золото и серебро. Их называли венецианцами или просто карликами. Но они не были карликами из сказок – просто низкорослые люди с особыми способностями, неутомимые рудокопы. Они обладали тайными знаниями, никому в этом мире не доступными. И буквально чуяли золото под землей, как свиньи чуют трюфели.

Кайзер хохотнул от удовольствия, как ребенок, и продолжил так же тихо:

– Всякий раз, когда они отыскивали что-нибудь ценное, рудокопы помечали путь к сокровищам тайными знаками, чтобы позже снова их отыскать. Солнца, луны, прямоугольники, монахи… У нас в долине тоже есть такие знаки, и они ведут к сокровищам. К несметным богатствам, Петер! Я с самого детства мечтаю отыскать эти сокровища.

– Меченая скала, – прошептал Петер. – Там тоже есть такие знаки. Йосси рассказывал мне. И про орла, который дважды крикнет…

Кайзер вздрогнул, словно его ударили.

– Он… зря он это сделал. Скверный мальчишка. Видимо, придется его наказать… – Учитель мотнул головой и продолжил: – Да, на Меченой скале есть такие знаки. Но не только там, они разбросаны по всей долине. Тот, кто их разгадает, отыщет несметные сокровища! Говорят, в здешних горах столько золота и серебра, что и тридцати мулов не хватит, чтобы все увезти! Это сказано в знаках! Но они, как правило, зашифрованы, и прочесть их нелегко. Многие уже пытались разыскать эти сокровища. Вокруг Белого камня и в других местах множество старых шахт и рудников. Но никто из кладоискателей так и не преуспел. – Кайзер подмигнул Петеру: – Потому что никто из них не обладал знаниями, которые доступны мне. Я один знаю, где следует искать!

Петер дрожащей рукой показал на разбросанные по столу документы:

– Вы… вы про эти знания?

Теперь он начал догадываться, почему учитель столько ночей сидел над этими пергаментами. Вовсе не мистерия владела его мыслями, а нечто совсем иное.

Кайзер кивнул и благоговейно провел рукой по выцветшим, изорванным документам.

– Перед тобой все, что осталось от древних книг, оставленных когда-то венецианскими рудокопами. Я обнаружил их много лет назад в церковном подвале, когда, будучи молодым кантором, искал ноты и песенники. С тех пор эти книги не дают мне покоя… – Голос Кайзера все нарастал, глаза вытаращились. – Они… они как проклятие! Кажется, в каждом предложении кроется новая тайна. Эти тайны занимают все мои мысли, и я знаю, что однажды разыщу сокровища венецианцев. Я почти разыскал их! – Учитель вдруг понизил голос, заговорив чуть ли не с мольбой: – Но для этого мне нужны мои маленькие карлики, чтобы они вместо меня пробирались в шахты. Сам я стар и болен, мне это не под силу. Но вы, дети, вы-то можете!