Отверженная жена дракона – 2 - Кира Иствуд. Страница 4

И только меня он собирается пощадить!

Только в меня не направляет своё смертоносное пламя.

Даже если он ненавидит меня, я ему нужна! Для мести, или для чего-то ещё.

Но нужна… Живая!

А значит… значит…

Вскочив, я бросаюсь дракону наперерез, так, чтобы если ударит – я умерла бы первая!

И это срабатывает.

Зарычав, Клоинфарн смыкает зубы, так и не выпустив чёрное пламя. Кажется, он собирается махнуть рукой, чтобы меня смело в сторону волной воздуха – чтобы я не мешала ему вершить месть.

Не позволю! Подхватив с земли чей-то упавший кинжал, стискиваю липкую от крови рукоятку и приставляю лезвие к своему горлу.

– Остановись! Остановись, Клоин!

То, что я творю – безумие!

Клоинфарн замирает, глядя на меня расширившимися глазами, которые из алых становятся синими, будто жерло вулкана сковывает лёд. На его тёмном лице впервые проступает человеческая эмоция – нечто между изумлением и неверием, которое стремительно перетекает в понимание… а затем и в ледяную ярость.

Я сглатываю ком. Слёзы подкатывают к глазам, но я сдерживаю их. Сейчас нельзя плакать! Нельзя дать слабину!

Позади раздаётся лязг металла.

– Папа, не подходи! Не вмешивайся! – выкрикиваю, не сводя взгляда с Клоинфарна. Кинжал вздрагивает в моих липких ладонях, царапая горло.

Отец что-то кричит, но я не могу разобрать ни слова. Пульс слишком громко стучит в висках, волнение скручивает нервы.

Дракон выдыхает носом дым и щёлкает зубами так резко, будто хочет сомкнуть их на моей шее.

“АДЕЛЬ, – раздаётся в моей голове рычащий голос Клоинфарна. Мир сужается, в нём остаюсь лишь я и огромный монстр, замерший в пяти шагах. – ТЫ ПРАВДА СЧИТАЕШЬ, ЭТО ДОЛЖНО МЕНЯ ОСТАНОВИТЬ?” – с жестокой насмешкой спрашивает он.

Мрак кружит возле ног дракона, ластится, будто преданная псина. Серебряные молнии скользят по ветвистым рогам. Я сжимаю челюсти до немеющих скул, крепче прижимая кинжал к горлу.

– Пожалуйста!

“ПОСЛЕ ТОГО КАК ЗАМАНИЛА МЕНЯ В ЗАПАДНЮ… ПРАВДА ДУМАЕШЬ, ТЫ МНЕ НУЖНА?” – голос когтями дерёт мои нервы.

Мрак вокруг дракона приходит в движение, он закручивается вихрем, поднимая в воздух камни, осколки стёкол, обломки мраморных плит.

“Это конец! – кричат мысли в моей голове. – Он ненавидит меня! И он не отступит! Я снова ошиблась… Клоинфарн уничтожит и меня! И Аштарию! И весь мир!”

Отчаяние накатывает, я готова упасть на колени и молить! Но я знаю – это не поможет.

Ничто уже не поможет!

– Пожалуйста, Клоин, – повторяю, дрожа всем телом. – Я не хотела всего этого! Я не знала о ловушке! Пожалуйста! Не надо больше жертв.

Дракон смеётся, будто ничего нелепее в жизни не слышал. Стены дрожат и, кажется, вот-вот рухнет потолок… а за ним и небо. И мир кончится.

На глазах выступают предательские слёзы, скользят по щекам. Я обещала себе не плакать, но отчаяние затопило доверху.

По шее течёт что-то горячее… кровь? Я совсем не ощущаю боли. Кажется, если проткну своё сердце – не почувствую ничего, кроме облегчения.

Всё из-за меня! Я всё разрушила. Тот, кого я почти полюбила, собирается уничтожить всё, что мне дорого! Я не хочу смотреть на это. Не хочу видеть… не хочу! И не могу!

Я надавливаю кинжалом на горло.

И вскрикиваю от неожиданности! Потому что монстр вдруг размазывается в пространстве чёрным шлейфом, сжимается до размеров обычного человека, а в следующий миг оказывается рядом. Обхватив мою руку с кинжалом, Клоинфарн отводит её подальше от шеи, а потом вырывает оружие и отбрасывает прочь. И тут же накрывает мою рану прохладной ладонью.

Шею начинает покалывать.

– Ненормальная! – шипит он.

– Я не предавала тебя! – хриплю я.

Дракон холодно усмехается. Не верит…

Сейчас он почти прежний! Почти… Теперь его одежда изорвана, на ней пятна крови. На шее налился алый след от цепи, и такие же следы на запястьях. Чёрные крылья тяжело складываются за спиной. Но сильнее всего изменилось выражение его лица – в нём одно лишь ледяное презрение, а острое лезвие усмешки ранит больнее любого кинжала.

Однако он всё же не позволил мне погибнуть! И лишь от этого в моей душе расцветает надежда.

– Давай уйдём! Уйдём вместе! Сейчас! – Меня шатает от усталости, от переживаний. Я хватаюсь за плечи дракона, чтобы не упасть. Он так близко!

– Какая благородная жертва, – кривится Клоинфарн. – Но я ещё здесь не закончил,

– Что?!

Он усмехается, вглядываясь в мои глаза, словно наслаждаясь ужасом, что отражается в них. А потом ныряет ладонью мне на затылок, зарываясь пальцами в волосы. Сжимает их сильнее чем нужно и наклоняется ближе, обдавая горьким запахом дыма.

– Но так и быть, моя маленькая предательница, – вкрадчиво шепчет он, – если сумеешь доказать зрителям, что существовать без меня не можешь, что счастлива жить со мной. Что добровольно и навсегда уходишь следом… то оставлю твоих безумных родственников в покое. Согласна?

Я дёргано киваю, боясь, что он передумает.

Положив руки на мои голые плечи, Клоинфарн разворачивает меня лицом к отцу, к воинам, ожидающим приказа, к раненым, что стонут на земле.

В меня впиваются несколько десятков глаз.

Я – та, за кого они рисковали жизнью!

Я – та, кто сейчас отречётся от них.

Я нахожу глаза отца.

– Папа! – голос сипит. – Папа, я люблю тебя. И маму! И Ири с Дереком! Но… не нужно пытаться вернуть меня! Я нашла свой дом в другом мире. Я счастлива… – слёзы текут по моим щекам, – с Клоинфарном!

– Адель! Он заставил тебя это сказать?! – спрашивает отец, делая ко мне несколько шагов. Он хромает на одну ногу, кровь покрывает его лицо. Одна рука висит безвольной плетью. Я жмурюсь, чтобы не разрыдаться.

Клоинфарн сжимает мои плечи.

– Я верю, ты можешь лучше, – шепчет он на ухо. – Давай так, или ты сейчас всех убеждаешь в своей безграничной любви… или убеждать будет НЕКОГО.

Убедить в безграничной любви?!

Как я должна это сделать?!

Меня знобит, как в лихорадке. Руки Клоинфарна на моих плечах ощущаются непомерной тяжестью. Слёзы не прекращаются. Так страшно мне не было никогда в жизни!

– П-папа, я говорю правду! Меня никто не заставляет, я сама хочу уйти…

– Да, конечно, малышка, – натянуто улыбается отец, а сам незаметно делает жест рукой, по-особенному складывая пальцы – это приказы воинам, понятные только им. Судя по тому, что оборотни начинают окружать нас, папа не собирается отступать.

– Не похоже, что ты его убедила, – насмешливо говорит дракон мне на ухо.

– Но что ещё мне сделать? – в отчаянии шепчу я.

– Придумай, – горячее дыхание касается шеи. – Ты ведь в этом хороша… Умеешь рассказывать сказки так, что в них хочется верить.

Эти слова царапают душу.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на Клоинфарна, и попадаю в плен ледяных глаз. Значит, надо убедить зрителей в моей любви. И если слова не помогают, то…

То… нужно показать действием.

Решение, что приходит в голову такое же безумное, как весь сегодняшний день!

Повернувшись всем корпусом, я обхватываю ладонями лицо дракона. Оно всё состоит из острых граней, кожа – ледяная. Клоинфарн перестаёт улыбаться, его глаза распахиваются шире. Не давая себе времени одуматься, порывисто прижимаюсь губами к его холодным губам.

Ведь поцелуй – лучший способ показать “любовь”.

Я слышу ропот аштарийцев. Ещё бы – их принцесса целует врага. Сама! Не могу представить, что чувствует отец. Стыд, неверие, растерянность? А может, злость? Или думает, что меня заставили?

Моё собственное сердце стучит как сумасшедшее.

И только Клоинфарн остаётся безразличным.

Ощущая на языке соль от собственных слёз, я целую его неподвижные, сжатые в линию губы. Дракон не реагирует, ему будто неприятны мои прикосновения. Я чувствую, как под ладонями напрягаются желваки, когда он сжимает зубы.

В груди делается тяжело, почти больно.

Разве, это не то, чего он хотел?! Чтобы все поверили в наши чувства!