Воин древнего мира - Ламли Брайан. Страница 4

— Да, господин. Зеркала уже давно посылают знаки. С самого восхода солнца. Скоро мы приедем в лагерь кандассы. Она уже ожидает вашего появления вместе с полководцем Кхайем, ведь наш посыльный Добрался до нее вчера вечером. Царица не ложилась спать, ожидая вас. Зеркала рассказывали об этом, но вы не смотрели на них. Вы были заняты более важными делами и не следили за разговором зеркал, не читали их посланий.

— Да, ты прав, — Манек не видел смысла отрицать очевидное. — Я все время думал о полководце Кхайе.

Это был воин из воинов.

— Вы правы, господин. Он был великим воином, несмотря на то, что родился в Кемете. Как вы думаете, найдется ли лекарство, чтобы вылечить его?

— Думаю, нет, — быстро ответил Манек. Затем, заметив удивленное выражение лица возницы, добавил:

— Зачем питать ложные надежды? Ты знаешь, в каком он состоянии — лежит, как мертвый. И он в самом деле умирает. Но если лекари Куша в состоянии его спасти, они сделают это... А теперь хватит болтать, думай о своих обязанностях. Доставь меня домой, в горы Куша.

В Куш... к царице, которая ждет меня.

Глава 4

Шатер царицы

Трепанация была известной Хатон-алу операцией: его отец проделал подобное изгнание духов из одной молодой женщины лет тридцать тому назад. Правда, лекарь не был уверен в том, какие заклинания следует произносить и в какой позе уложить оперируемого, как встать участвующим в ритуале, но был готов попробовать. Его коллеги могли бы присоединиться к нему для произнесения самых действенных лечебных заклятий.

Аштарта не очень верила в лечебную магию врачевателей, а поэтому приказала им покинуть ее шатер.

Лекари использовали и магию, и науку, что не особо нравилось царице. Аштарта принимала магию саму по себе, у нее имелись многочисленные доказательства эффективности многих магических искусств, однако она подозревала, что в оккультных науках лекари были лишь любителями, а не профессионалами. Пусть вправляют конечности и зашивают раны, но если ранена душа... Истинные маги завоевали уважение Аштарты, причем многократно подтверждали свои способности, поэтому, по совету Имтры, царица пригласила их в свой шатер.

Их было всего семь по числу мистических искусств Древних — могущественных богов-магов, которые когда-то, в далекие времена младенчества Земли, пришли со звезд... Баланс в войне с Кеметом склонился в пользу Аштарты — а это являлось прямым результатом неимоверных усилий семи мудрейших. Их магия очистила от черных сил территорию Африки на тысячу лет вперед. Эти черные силы, если б не вмешались семеро мудрейших, могли бы изменить жизнь не только в Африке, но и во всем мире, причем — навсегда!

Перед началом последнего наступления Куша семь магов отправились в самый труднодоступный район Гилф-Кебира и оставались там, помогая оттуда армиям Куша. Теперь же с дюжину всадников были отправлены на их поиски с приказом немедленно проводить их к кандассе. Ожидая появления магов — что могло случиться и через несколько дней, — Аштарта подробно расспрашивала Имтру о возможностях мудрейших.

Как объяснил старик, существовала алхимия, которая родилась вовсе не в Кемете. Она была древним искусством, когда Нил еще струился малым ручейком: заговоры или гипноз; некромантия или общение с мертвыми; гадание по языкам пламени или управление стихией огня; толкование снов; управление стихиями воздуха, воды и земли; и, наконец, ментализм — использование разума как физической силы — все эти искусства были воплощены в семи магах в той или иной степени.

Сам Имтра, всю жизнь занимавшийся изучением наследия Древних, разбирался во всех семи искусствах.

Имтра долго объяснял царице, на что способны семь магов. Все это время полководец Манек Тотак сидел и слушал старика. Хотя глаза молодого мужчины ввалились, он казался очень внимательным и сосредоточенным для человека, не спавшего уже несколько суток. Очевидно, он, как губка, впитывал все, о чем говорил маг. Этот неподдельный интерес не прошел незамеченным для Аштарты. Однако царица объяснила его беспокойством за судьбу Кхайя Ибизина. И все же... Аштарта не была удовлетворена рассказом Манека и ей совсем не нравился договор о перемирии, заключенный с фараоном.

Имтра перешел к объяснению возможностей ментализма, который в более поздние времена станет известен как телепатия, телекинез и левитация. Неожиданно царица подняла руку, жестом попросив его замолчать. Она тоже очень устала, а монотонный голос Имтры усыплял.

— Потом, потом, — сказала она старику. — Сейчас я поговорю с полководцем.

— Аштарта, — тут же ответил Манек, выпрямляясь. — Наверное, я оскорбляю тебя своим присутствием.

Я весь в грязи после долгого путешествия. Может, мне...

— Ты не оскорбляешь, — перебила она его. — И никогда не оскорблял. Но я уверена, что усталость замедлила работу твоей мысли и языка, потому что я до сих пор нахожу неубедительным то, что ты рассказал мне. Объясни мне еще раз, как полководец Кхай оказался в руках слуг фараона. Ничего не упускай, потому что на карту поставлено будущее Кемета — если вообще у земли фараонов есть будущее.

Втроем они сидели вокруг тела Кхайя, а тот, как мертвец, лежал на широкой скамье, застеленной мехами. Имтра вздохнул и откинулся на спинку стула, сложив руки на груди и ненадолго расслабившись.

В своем нынешнем настроении кандасса была совершенно несносной. За последние несколько часов Имтре пришлось выслушать ее гневные крики, отчаянные рыдания и настойчивые вопросы. Теперь снова пришла очередь Манека Тотака, и Имтра радовался, что его хотя бы на время оставили в покое.

Кандасса, казалось, забыла, что приказала объяснить их видения на поверхности пруда Яйт-Шеш, и маг был доволен. Видение царицы оказалось очень трудным для толкования. Оно, по мнению Имтры, было пропитано символикой. Свое же собственное видение он считал простым, но знал, что если расскажет о нем Аштарте или даже намекнет на то значение, которое, как он подозревал, единственно правильно, то разобьет ей сердце. Пусть вначале на Кхайя посмотрят семь магов, а потом он расскажет, что увидел на темной поверхности, объятой языками синего пламени.

Пока Имтра, задумавшись, тихо сидел на своем месте, Аштарта снова взялась за полководца.

— Ну, Манек? Я жду, — требовательно сказала она.

— Ваше Высочество, — ответил полководец, — я уже рассказал все, что знаю...

— Расскажи снова и не вздыхай. Как случилось, что они схватили Кхайя?

Женщина протянула руку и дотронулась до щеки неподвижного полководца.

Сначала казалось, Манек вот-вот возмутится, но потом он пожал плечами и опустил взгляд. Вместо того, чтобы разозлиться, он уставился в пол, посыпанный белым песком. Он понимал, Аштарте не понравилось то, как он уладил дела. Возможно, она винила именно его в том, что случилось с Кхайем. Манек и в самом деле был виновен.

Мы разбили лагерь недалеко от стен Асорбеса, — начал Манек после недолгого молчания. — Наши армии громили кеметов... Но людям требовался отдых. Мы поставили шатры в четырех или пяти милях от города. У нас было мясо, потому что пастухи фараона не успели загнать скот в город до того, как мы его окружили. Мы даже захватили двух пастухов, гнавших стада в город. Они оказались очень молоды и мы их отпустили... Мы ели и отдыхали, а в это время черные маги фараона наслали на нас свои чары... Я уже рассказывал об этом...

На следующий вечер мы отправились на переговоры с военачальниками кеметов. Тогда враги и схватили Кхайя. Как это получилось... — Манек покачал головой. — Невероятно, но мы вели себя так глупо. Мы ничего не подозревали. Удивительно, что они не взяли в плен и меня...

— Вот-вот, расскажи мне об этом, — перебила царица. — Объясни, почему они схватили Кхайя, пока ты...

— Ваше Высочество! Ваше Высочество! — в шатер без разрешения вбежала смущенная служанка. — Ваше Высочество, мудрейшие здесь! Они появились, как вы и приказали. Но всадники, посланные за ними, еще не вернулись. Маги говорят... что узнали о вашем желании их видеть... и пришли!