Воин древнего мира - Ламли Брайан. Страница 50

И девушка исчезла в одной из пещер.

— Ты будешь выглядеть смешно, если промахнешься, — заметил Мелембрин.

— А если нет... господин?

— Тогда я позволю тебе тренировать моих лучников.

А то ни один из них не заслуживает своего содержания.

— Хорошо, — кивнул Кхай. — Как высоко мы находимся, господин?

Мелембрин пожал могучими плечами.

— Тринадцать-четырнадцать сотен локтей. Неужели ты надеешься, что стрела пролетит такое расстояние?

— Большую часть пути она будет свободно падать, — пояснил Кхай. — Мне нужно только верно ее направить — а земное притяжение сделает все остальное. — Он попробовал воздух, облизнув палец. — Вы сказали, господин, что сделаете меня начальником лучников?

— Такой должности нет, — нахмурился Мелембрин.

— Давно пора ее ввести, если ваши лучники так плохи, как вы говорите. А какое воинское звание будет у начальника лучников?

Мелембрин включился в игру.

— Наверное, самое меньшее, сотник.

Аштарта вернулась. Запыхавшись, она протянула Кхайю его лук и одну стрелу. Юноша взглянул на девушку, уныло улыбнулся, натянул лук, вставил стрелу, повернулся и нацелил острие на красную рубашку работорговца. Затем, стоя прочно и неподвижно, как сам Гилф-Кебир, Кхай немного приподнял лук. Через мгновение зазвенела тетива, стрела улетела, со свистом рассекая воздух.

Все глаза устремились на фигуру в красном, кричащую и размахивающую руками далеко внизу, подобно обезумевшей обезьяне. Зодба снова погрозил кулаком нависающим утесам — а затем показалось, что он застыл в таком положении и медленно начал склоняться назад. Вот он рухнул с валуна и затих в пыли.

Увидев, как он упал, к нему бросились несколько солдат. Стрела Кхайя пронзила сердце работорговца, и только оперение ее торчало из груди.

Кхай повернулся к лишившемуся дара речи Мелембрину и сказал:

— Значит, я буду вам служить и стану начальником ваших лучников, сотником их отряда.

Аштарта обняла Кхайя и прижалась к его груди, не стыдясь отца, который от удивления не мог вымолвить ни слова.

Полчаса спустя после того, как кеметы посчитали свои потери, их военачальник вышел вперед и встал под скалами рядом с заваленным валунами входом в узкое ущелье Хортафа, поприветствовал часовых кушитов, а затем упал на свой меч. Это, очевидно, было предпочтительнее, чем возвращаться в Кемет с рассказом о позорном поражении. Его подчиненные завернули тело в знамя и унесли его. На протяжении следующих четырех лет никого из кеметов не видели под стенами Гилф-Кебира...

Часть 8

Глава 1

Победы Кхайя

Когда Кхайя спрашивали, как прошли его первые годы в Куше, он реагировал по-разному. Несмотря на то что теперь он занимал высокое положение в армии Мелембрина, он все равно оставался обычным юношей, и когда не занимался обучением стрелков и не демонстрировал свое мастерство, подвергался, как и все пришельцы, насмешкам, издевкам со стороны коренных кушитов. Один человек, тот самый Манек Тотак, который с радостью отхлестал бы его кнутом во время их первой встречи, был открыто враждебно настроен. Теперь Манек стал сотником всадников и находился в том же звании, что и Кхай, а поэтому кемет не мог ничего с ним поделать.

Однако, несмотря на все трудности, Кхай нашел настоящих друзей. К их числу относилась и принцесса Аштарта. Но все равно Кхай часто чувствовал себя одиноко. Он объяснял это своими снами — необъяснимыми видениями, появлявшимися ночью и дразнившими его сценами из другой жизни. Юноша стал проводить много времени в одиночестве, подальше от военных лагерей и мирных селений.

После разгрома армии фараона в Хортафе Мелембрин отошел вглубь Куша, чтобы подлечиться. Он считал, сладкий воздух и зеленые плоскогорья к западу от Гилф-Кебира должны пойти ему на пользу. Он отправился в Нам-Кхум — место своего рождения. Там царь разрешил своим воинам разойтись по домам, вернуться к семьям, но приказал быть готовыми тут же собраться по первому зову, если Кемет станет угрожать Кушу. К всеобщему удивлению, фараон не предпринял новых попыток завоевать Куш. Затишье затянулось. Все воины Мелембрина отправились в свои племена, рассеявшись по полям, горам и степям, взрастившим их.

Постепенно обязанностей у Кхайя становилось все меньше, и у него появилось гораздо больше свободного времени. Это только усилило его одиночество и необъяснимые видения посещали его все чаще. Теперь они не ограничивались ночными часами, а могли появиться и во время бодрствования. Иногда они бывали странными и пугающими. Даже ребенком его всегда преследовали кошмары, теперь же повторялись некоторые детские видения и к ним добавились новые: во сне Кхай летал, ездил на огромной скорости в странных машинах. Проснувшись, Кхай, как правило, не помнил деталей, но видения наяву сильно отличались от снов и очень его беспокоили.

В Нам-Кхуме раз в полгода проводились игры.

Именно тогда сны Кхайя впервые принесли ему ощутимую пользу. Он участвовал в состязаниях стрелков и, конечно, без труда выиграл по всем четырем позициям. Манек Тотак повторил его успех в конных состязаниях, а также занял второе место среди соревновавшихся в умении владеть кнутом. После этого кушиты устроили соревнования по борьбе.

Это было свободное состязание, в котором любой молодой человек, считающий себя достойным, мог войти в большой круг, обозначенный на земле камешками.

Последний оставшийся в кругу считался победителем.

Дети все утро играли в эту игру, и Кхай наблюдал за ними. Однако все время перед его глазами стояла одна и та же картина: невысокие желтокожие мужчины кланялись друг другу и улыбались перед тем, как вступить в схватку — короткую и безжалостную!

Видения появлялись и уходили, а через минуту возникали вновь. Кхай время от времени тряс головой, чтобы отделаться от них. Ему казалось, что он сам сражается с этими желтокожими мужчинами.

Они обучили его своему искусству. Откуда-то, каким-то необъяснимым образом Кхай знал, как нужно действовать. В видениях он был взрослым мужчиной, сильным и ловким, а двигался со скоростью жалящей змеи, но как такое могло быть? Оглядывая свое тело и руки, Кхай внезапно почувствовал себя совсем другим человеком. Вскоре видения исчезли, тем не менее, наблюдая за борьбой деревенских детей, он поклялся, что тоже станет участвовать в последнем состязании кушитов.

Из всех юношей, зашедших в тот день в круг, Кхай оказался самым младшим. Он был высоким и худым, не обладал ни выносливостью, ни мускулами остальных претендентов, но он имел... нечто другое. И как только борьба началась, Кхай оказался в центре внимания. Мелембрин, почти калека, бледный от неутихающей боли, сидел на возвышении для судей и подбадривал сражавшихся. Рядом с ним замерла Аштарта. Она была поражена неизвестной ей до этого гранью таланта юноши, о которой она даже не догадывалась.

Вначале другие участники игнорировали светловолосого, голубоглазого юношу из Кемета, но после того, как Кхай выбросил нескольких борцов из круга, кушиты поняли, что он представляет настоящую угрозу.

Трое самых опытных юношей, одетых только в набедренные повязки, обменялись многозначительными взглядами и одновременно повернули против капитана лучников. Пока один попытался локтем врезать Кхайю в лицо — что являлось грубым нарушением правил, не разрешавших подобные удары, другой подставил ему подножку. Кхай растянулся на земле и в удивлении провел рукой по окровавленному рту. Тем временем третий притворился, что падает на кемета, и стал опускаться на ребра Кхайя, выставив колени вперед.

И тут как будто какой-то ключик повернулся в мозгу Кхайя. Его, казалось, подменили. Скорость и сила его движений несколько увеличились. Когда колени противника опустились туда, где только что находилась грудь Кхайя, кемет уже откатился в сторону, вскочил на ноги и врезал ребром ладони, внезапно ставшим твердым, как камень, по носу самого здорового из атакующих. Тут же он повернул голову и увидел стоящего на коленях противника, как раз на том месте, где секунду назад лежал сам, резко отвел локоть назад и врезал им по лбу кушита с такой силой, что парень рухнул наземь, лишившись чувств. Тот, кто подставил Кхайю подножку, прыгнул на него сзади, схватил рукой горло и приставил колено к спине. Одновременно он попытался другой рукой ударить кемета по голове.