Икар из Пичугино тож - Хилимов Юрий Викторович. Страница 79

— Папа, подожди, — не выдержала Марина. — Что, пикник и все? Что там будет-то на горе кроме него? Может, ты все-таки расскажешь всем?

Сергей Иванович повернулся в сторону утеса, и все повернули головы вслед за ним.

Кроме коробок с едой и посудой (кстати, никакого пластика) на утес нужно было перевезти четыре раскладных стула, два кресла, два маленьких столика и несколько одеял с подушками, которые можно было бы постелить на траву, а также бумбокс, потому что ну какой праздник без музыки. Все это хоть и не без труда, но удалось разместить в двух машинах. Выручили старенькие «Жигули» Сергея Ивановича с багажником на крыше, без которого пришлось бы делать вторую ходку.

Собирались споро, но на повышенных тонах. Нельзя было что-то упустить из виду, по этой причине Елена Федоровна и Марина переживали. Они всегда нервничали, когда собирались в дорогу. От Елены Федоровны обычно доставалось мужу и дочери, от Марины — всем остальным. Впрочем, домашние прекрасно знали об этой их особенности, а значит, давно не обижались.

Наконец все семейство покинуло «Зеленую листву», что для лета выглядело экстраординарным. Хотя нет, на даче все же было решено кое-кого оставить. Решили не брать Люмпика и Перзика, так как эти дурни своим бешеным темпераментом могли сорвать сценарий любого праздника. Процессия из двух машин медленно двинулась по бетонке, чтобы обогнуть утес и затем оказаться на его вершине.

Алеша понял, что только бабушка знала о том, что их ожидает на утесе, и он также был уверен, что она взволнована. Его сердце бешено колотилось, потому что всю дорогу в ушах стояли слова деда, что это праздник для него. Он боялся думать, какое может иметь к нему отношение, но это было так соблазнительно, что совсем не думать не получалось. Благо короткий путь до места назначения не позволил ему окончательно разволноваться.

— Ого! Вот это да! — закричали дети, когда увидели на земле гигантского воздушного змея.

Он был не меньше десяти метров в длину, и еще бесконечной длины трос. Казался невероятно огромным, потому даже немного пугал своей мощью. Укрощенный змей лежал под тяжестью груза, ожидая своего часа. Ветер трогал его за краешки, иногда заставлял слегка надуваться и пузыриться, но гнет не пускал, слишком хорошо зная свое дело. Змей был приятного песочного цвета, как будто пожелтевшая от времени бумага. На огромном треугольнике был изображен витрувианский человек Леонардо. Как и полагается, он стоял во вписанном в круг квадрате с раскинутыми в стороны двумя руками и двумя ногами.

Глебовы столпились вокруг воздушного монстра, чтобы получше рассмотреть рисунок, — уж очень стало любопытно, что там. Они восхищенно разглядывали его, опешив от такого неожиданного поворота событий.

— И он полетит сегодня! — сказал загадочно Сергей Иванович. — И если же вы думаете, что это единственный сюрприз, то ошибаетесь.

Он выдержал паузу, затем хлопнул в ладоши:

— Так, все потом. Теперь у нас совсем мало времени. За работу. Скоро приедут гости.

И семейство загудело. Как пчелы, выпущенные из улья, они дружно налетели на сумки и коробки, которые следовало срочно разобрать. И вот уже на утесе сервированный стол, красиво расставленные стулья и кресла, расстеленные одеяла и разложенные подушки. Играет музыка Марчелло Бенедетто. Чем не пикник богов из истории Алеши и Елены Федоровны?

Утром Глебовы были всегда на своей территории, где бы они ни находились. Природа, омытая ночной прохладой, отдавала свою свежесть людям — только в это время и жить. Утром каждого дня заново рождался мир. Здесь, в Пичугино тож, это ощущалось особенно явно, а в каком-то смысле только здесь и чувствовалось. Город, он ведь что? Постоянно отвлекает, шумит, воняет… В нем сложно. Он переворачивает все с ног на голову и портит, безнадежно портит. Глебовы старались заставать в Пичугино тож каждое утреннее сотворение мира. Всякий раз их охватывала деятельная радость, словно птиц в рассветные часы. Это было самое продуктивное время, когда легко трудится и думается. Утром никогда не нападала усталость, не одолевала апатия. О, если б только оно длилось дольше… И сейчас они летали по вершине утеса, не чувствуя под ногами землю. Это было так привычно для Глебовых. В этой суете приготовлений к ним внезапно пришло настроение настоящего праздника.

Сначала Алеша не поверил своим глазам. По дороге на гору на велосипеде ехал Пасечник. Но что с ним? Он сошел с ума, впал в детство? К рулю его велосипеда был привязан озорной воздушный змей с широкой белозубой улыбкой и ямочками на щечках — странно и комично одновременно.

За ним по бетонке двигался джип Логиновых, над которым парил огромный воздушный змей. Его связь с машиной поддерживалась через леску, пропущенную сквозь приоткрытое стекло дверцы, но все равно складывалось ощущение, что он, как гигантский скат, которого, собственно, и изображал, независимо парит в своем океане над диковинным движущимся предметом, что вызывало у него неподдельный интерес.

Вскоре вслед за Логиновыми на некотором расстоянии показалась «тойота» Капналиной. И над ней тоже парил змей, но уже совсем другой — в виде бабочки, полный эзотерического смысла. Можно было подумать, что это та самая бабочка из притчи про китайского императора, которая прилетела сюда, на берега Волги. Но на самом же деле по-прежнему все очень неясно, где сон, а где явь.

Над последним коричневым седаном Воротынских летело сразу два змея. С первым из них было все понятно сразу: на его крыльях театральные маски, и сам он такой нарядный, будто на сцене. По методу исключения можно было догадаться, что второй — змей Плакущевой из «Цветущих клематисов». Он на самом деле был весь выполнен в цветочно-травчатом орнаменте, словно из сказки про добрую старушку-волшебницу.

Процессия двигалась медленно и торжественно. Это Пасечник на своем велосипеде задавал общий черепаший темп. Издалека кортеж смотрелся совсем по-мультяшному: маленькие божьи коровки-почтальоны карабкались на вершину утеса, неся за собой летучие письма. В этой работе читалось столько доброй трогательной наивности, что у Сергея Ивановича на минуту покраснели глаза. Впрочем, взволнованы были все Глебовы. А как иначе, когда между зеленым и голубым парят яркие разноцветные самолетики! Хотя они и не таких огромных размеров, как дремлющий змей на вершине, но все равно не отвести взгляда.

Сергей Иванович воткнул флажок в то место, где должны были встать соседи со своими змеями. Под флажком к штакетнику была прибита та самая дощечка, над которой работал Алеша. «Мечтай и воплощай!» — так гласил слоган праздника этого года.

Показавшись на утесе, соседи быстро укротили своих «питомцев», взяв их в руки. Ветер дул со стороны утеса в направлении Волги, это означало, что сегодня всем повезло — змеи полетят в сторону реки, и все остальные пичугинотожцы смогут наблюдать за зрелищем. Алеша увидел в бинокль, как некоторые дачники уже задрали свои головы вверх, заметив на вершине утеса столь необычные перемещения.

Перед запуском змеев Сергей Иванович произнес речь. Алеша, пожалуй, впервые в своей жизни видел своего деда таким эмоциональным. Он говорил не так, как обычно на даче, а совсем как в кино — громко (из-за ветра иначе было нельзя) и с особым вдохновением. Старший Глебов поздравлял всех собравшихся с этим днем, сердечно благодарил за отзывчивость и участие. Он сказал, что главный дачный праздник этого года посвящен небу и полетам, и всем детям Шестнадцатой улицы.

Не будет большим преувеличением заметить, что все присутствующие оказались сильно взволнованы. Нельзя определенно сказать, что именно явилось тому причиной. Утренний утес, виды окрестностей, распаленный собственной речью Сергей Иванович или желание жителей Шестнадцатой удивить друг друга своими летучими «друзьями»? Ясно было одно: вот оно — событие года, кульминация долгих ожиданий! Вместо барабанной дроби — шум ветра. Можно было подумать, что все собрались на высокой вертолетной площадке, а ветер и шум — не что иное, как следствие работы готового к взлету винтокрылого пегаса. И уже давно объявлена посадка, но оторопь брала оттого, что вскоре можно будет обозреть всю здешнюю красоту с высоты птичьего полета. Впрочем, довольно рефлексии. Пора к делу!