Попутчики. История Кэндл и Шасс-Маре (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна. Страница 1
Annotation
Время действия - после романа "Трое для одного". Итак, Кэндл и Шасс-Маре отправляются в путешествие. Иногда они берут попутчиков...
История написана для Анастасии, которая выиграла конкурс фанфиков ❤
Попутчики. История Кэндл и Шасс-Маре
***
Попутчики. История Кэндл и Шасс-Маре
***
Кэндл до сих пор как будто бы не верит, что выжила. Она никак не надышится; она выглядит как человек, который очень-очень торопится и боится опоздать…
Наверное, поэтому она пытается сделать как можно больше добра.
Как будто думает: «Надо спешить, пока я могу, пока я здесь, пока я…»
Идеи у неё частенько идиотские.
Шасс-Маре их обожает.
– А давай сделаем социальное такси, – предлагает Кэндл, когда они останавливаются на заправке. Не то чтобы их кораблю… то есть, конечно, их автомобилю требовался бензин, конечно, нет. Это просто традиция – покупать дрянной кофе и отвратительные хот-доги каждые сто миль. – Нет, гуманитарное! Как помощь, только такси.
– О, нет. Люди ужасны, а люди, которые нуждаются в помощи, вообще как клещи, – бормочет Шасс-Маре в свой стаканчик с кофе. – Вцепятся в тебя и будут висеть, пока не выпьют все соки. Первый человек будет очень мил, на третьем мы разочаруемся во всём мире, а после десятого пойдём отстреливать бедняжек из дробовика… Давай, я в деле.
– Принести дробовик? – деловито спрашивает Кэндл.
Глаза у неё смеются; тело напряжено, оно ещё помнит беспомощность, боль, агонию.
И смерть.
«Самое страшное позади, – хочет сказать Шасс-Маре. – Не надо торопиться. Ужасное ничто больше не гонится за тобой, щёлкая зубами… Просто живи. Просто будь».
Но молчит.
Сейчас Кэндл ещё сильнее, чем прежде, напоминает свечу на сквозняке. Она тонкая и бледная; розовые, как жвачка, волосы зачёсаны назад и торчат, как иглы у дикобраза. На ней футболка из чёрной сетки, под которой укороченный чёрный корсет, узкая юбка из чёрной джинсы, чёрные грубые ботинки. Даже удивительно, как она умудряется выглядеть во всём этом нежной и хрупкой.
Глаза у неё лихорадочно горят. На щеках румянец.
Шасс-Маре прикрывает веки и вспоминает, как ублюдок из башни забрал Кэндл – прямо из палаты. Вынес на руках, принцессу – полуживую, уродливо обритую налысо, в зеленоватой больничной робе… и сгрузил на барную стойку, словно так и надо. А потом сказал: «На поезд проводишь её сама, у меня дела».
Иногда он был удивительным засранцем.
А когда Кэндл открыла глаза, они уже стали золотыми, как солнце в час заката.
Шасс-Маре – Лидия Люггер, потерянная девочка, преданная девочка, сирота войны – в своё время так и не смогла простить ублюдка из башни. За то, что у неё был выбор; за то, что её вообще спасли… И теперь искала то же непрощение, то же отчаяние загнанного зверя в глазах у Кэндл.
Но там был только огонь.
…Один из плюсов – и немалых – нынешнего состояния заключается в том, что об одежде вообще не стоит беспокоиться. И о внешнем облике в целом. Шасс-Маре может стать любой: девочкой, гранд-дамой, старухой, в королевском платье или в обносках. Наверное, поэтому она так цепляется за свой настоящий облик. Кэндл тоже выбирает привычное: кожу, сетки, шипы, деловые костюмы, красное кружевное бельё, массивную обувь… А вот с машиной – вернее, с кораблём – они каждый раз отрываются.
Сегодня это бледно-голубой хэтчбэк, непохожий ни на одну существующую модель автомобилей. Намётанный глаз выхватывает отсылки к ретро – пожалуй, к восьмидесятым или около того, но начинка внутри, скорее, похожа на космический корабль. Дисплеи, подсветка, эргономические сиденья…
Кэндл нравится эклектика, а Шасс-Маре не против.
Они едут бесшумно, с выключенными фарами. Настолько хотят спрятаться, что, пожалуй, другая машина могла бы на большой скорости проехать их насквозь и не заметить. Они как призраки.
– Но призраков ведь видят избранные? – бормочет Кэндл, вглядываясь в однообразную темноту снаружи. Маленькие городки – все как один; миленькие дома, вылизанные клумбы, пышные гортензии, садовые гномы. – Или медиумы… Слушай, а поверни? Да-да, туда!
Они едут, словно их тянет невидимый магнит. Мимо собора в центре, по тихим жилым кварталам, мимо старой текстильной фабрики и перечёркнутой таблички «Кэр-Ивейн». Там город заканчивается. Некоторое время то справа, то слева попадаются жилые дома и маячит на отшибе, на холме, силуэт старинного замка, полуразрушенного, едва различимого в темноте. После развилки на Гринклифф и Уимсток становится совсем тихо.
– Там скоро заправка, – по привычке щурится Кэндл, хотя, конечно, ночной мрак ей теперь не помеха. – Может, туда… Нет, стоп!
Шасс-Маре не сразу замечает фигуру на обочине, но когда видит, то понимает: это их клиентка.
Девчонке-подростку четырнадцати лет совершенно нечего делать на пустынном отрезке дороги между заправкой и перекрёстком. Но она тут, и совершенно одна притом. В толстовке с низко надвинутым капюшоном, в мешковатых серых джинсах – как будто кого-то может обмануть этот маскарад.
За плечами у неё рюкзак.
Она хромает.
От одежды у неё издалека пахнет перцовым баллончиком.
Шасс-Маре сворачивает к обочине даже прежде, чем Кэндл командует ей это, и останавливается, опуская стекло:
– Мисс, вас подвезти?
Девчонка шарахается так резко, что с головы у неё слетает капюшон. Лицо бледное; серо-голубые глаза кажутся почти чёрными из-за расширенных зрачков; светлые, слегка вьющиеся волосы стянуты в неряшливый хвост.
Её трясёт.
…а ещё она выглядит как человек, который принял неверное решение, но слишком упрям, чтобы признать это.
– Спасибо, я сама могу… – бубнит она себе под нос, одновременно отступая от проезжей части, пока едва не падает. – Чёрт!
– Черти-сковородки! – передразнивает её Кэндл из глубины машины и распахивает дверцу. – Садись давай. И идиоту понятно, что у тебя беда. Тебя бросил парень? Ты сбежала из дома? Медицинская помощь нужна? Куда едем?
Кэндл не зря столько времени проработала в отделе по работе с обращениями граждан. Навык втираться в доверие к незнакомцам у неё на высоте, Шасс-Маре даже завидует немного. Всего-то хватило перебраться на заднее сиденье, сменить вызывающую сетку и корсет на джинсы и лонгслив, надвинуть на лоб маску для сна, расстелить на коленях карту – и вуаля, готов образ, вызывающий доверие.
В ней, в Шасс-Маре, Кэндл тоже явно что-то изменила, но ей-богу, Шасс-Маре старается не смотреться сейчас в зеркало, чтобы не испортить образ матросской бранью.
«В конце концов, ей лучше знать».
Взгляд у девчонки становится задумчивым. Она анализирует то, что видит, и делает выводы. Наверняка что-то типа: о, две подружки ехали из города А в город Б, но свернули не туда, пока одна из них дремала на заднем сиденье и не следила за дорогой… А потом вдали, где-то в той стороне, где должна быть заправка, слышится рёв двигателя, и девчонка, резко ослабев, буквально падает в салон машины и захлопывает дверь.
– В Форест. Мне надо в Форест.
Это неожиданно. Шасс-Маре готова спорить, что девчонка из Кэр-Ивейна… Кэндл вздрагивает тоже, но, конечно, совсем по иным причинам.
В конце концов, это её родной город, но в последние два года они ни разу не возвращались туда.
«Но какая разница».
– Триста километров к югу, – говорит Шасс-Маре вслух с напускной деловитостью. – Что ж, часа через два с половиной там будем.
– Если превысите скорость в полтора раза, – огрызается девчонка. То есть она, конечно, хочет это просто сказать, но получается агрессивно. Кулаки у неё сбиты; глаза покраснели – может, впрочем, и из-за перцового баллончика… – Или даже в два.
– Постараемся держаться в рамках правил, мисс Законы-Превыше-Всего, – весело откликается Кэндл и жестом фокусницы извлекает из кармана позади водительского кресла упаковку чипсов с лаймом и чили. Шасс-Маре не может с уверенностью сказать, заначка это на чёрный день или элемент колдовства, которое Кэндл осваивает с пугающей быстротой, словно родилась для этого. – Твой папа кто, коп, что ли?