Смерти вопреки. Реальная история человека и собаки на войне и в концлагере - Вайнтрауб Роберт. Страница 43

В еще одном секретном британском докладе, написанном после войны и посвященном действиям голландцев на Суматре, отмечено, что, в общем, они оказывали очень хорошую помощь «до тех пор, пока они не стали свидетелями безобразных сцен [устроенных военнослужащими стран Британского Содружества] во время погрузки на суда, отходившие на Цейлон… Это привело голландцев в такое раздражение, что впоследствии сообщалось, что их цель состоит в том, чтобы убрать всех как можно скорее».

Эгоизм и постыдное поведение достигли максимума после ухода из Паданга голландского судна «Рузбум», направлявшегося в Индию. Бригадный генерал Арчи Пэрис, которому присвоили особый статус для того, чтобы он мог раньше покинуть Сингапур, бежал на яхте, принадлежавшей военнослужащему-шотландцу, майору Энгусу Макдональду. Вел ее другой военный, капитан Майк Блэквуд. По-видимому, Пэрис ушел первым благодаря фаворитизму. Пэрис поднялся на борт «Рузбума» и «реквизировал» все места для офицеров в свою пользу (и в пользу Макдональда, Блэквуда и нескольких избранных штабных офицеров, многие из которых оказались на борту судна, обойдя тех, кто стоял в очереди впереди). Последовали громкие жалобы, и у всех участвовавших в этом инциденте остался неприятный осадок, особенно у ожидавших погрузки рядовых. Многие дали себе слово «не подчиняться приказам, которые в будущем будут отдавать такие люди», отмечено в синопсисе упомянутого выше доклада.

Другие пробивались на борт силой. В числе таких был майор Реджинальд Нанн из Министерства общественных работ и его жена Гертруда, которая ранее бескорыстно осталась на Помпонге вместо того, чтобы бежать на обреченном «Танджон Пинанг». Дорис Лим тоже нашла себе место на борту. Остальные журналисты на лодке отплыли вдогонку за войной в Австралию, но Дорис предпочла безопасность, ожидавшую ее в Индии. Двадцать седьмого февраля «Рузбум» отплыл в Батавию. Вслед судну несся свист рассерженных людей, которых оставили в порту Паданга.

Через три дня после выхода из Паданга, в первые минуты 2 марта «Рузбум» поразила японская торпеда. Большинство из пятисот пассажиров судна пошли на дно. В числе погибших был Реджинальд Нанн, который успел выпихнуть упорную жену из иллюминатора каюты. Как это было с «Танджон Пинанг», который снял выживших с Помпонга только для того, чтобы быть потопленным на пути к спасению, судно из последней надежды превратилось в корабль смерти.

Бригадный генерал Пэрис и капитан «Рузбума» приняли командование спасательной шлюпкой длиной менее восьми метров, перегруженной примерно восемьюдесятью спасенными, включая босую Дорис Лим и Гертруду Нанн. Но на шлюпке не было весел, и она оказалась предоставленной на милость течений. Дни превращались в недели, а земля все не показывалась. Пэрис мало что мог сделать для того, чтобы не дать большинству выживших сойти с ума от жажды и голода. Чтобы покончить со своими страданиями, многие бросались в море. Дорис и Гертруда, обнаженные по пояс, сидели под жгучим солнцем, нимало не заботясь о приличиях, и в отчаянии использовали свои блузки как тенты.

В шлюпке все еще оставался в живых упрямый солдат-шотландец Уолтер Гибсон. Он выжил в сражении на реке Слим в Малайе, где японцы ошеломили британцев танками, которые они провели ночью по дороге в джунглях. Внезапное появление японских танков потрясло всю дивизию. Удрав в заросли, Гибсон и группа его сослуживцев – солдат Аргайлского полка продрались к берегу, потеряв по пути нескольких человек от болезней и голода. На берегу моря Гибсон стал одним из первых в армии беглецов, которые вскоре усеют своими телами воды вокруг Сингапура. Он оставался одним из вожаков до самого Паданга лишь для того, чтобы еще раз столкнуться с подавляющей мощью японских военных.

Несмотря на осколочные ранения и перебитую при торпедировании ключицу, Гибсон выжил и доплыл до спасательной шлюпки, которой было суждено совершить бесцельный дрейф в две тысячи километров по океану. И снова Гибсону пришлось смотреть, как один за другим гибнут его товарищи.

Бригадный генерал Пэрис впал в беспамятство и умер через неделю после гибели судна. На следующий день умер капитан Майк Блэквуд. Майор Энгус Макдональд выпил бочонок бренди, приняв его за воду, впал в безумие и свалился за борт. Голландского капитана убил ножом один из его подчиненных-механиков, который, по-видимому, долгое время копил на того обиду.

Словно этих смертей было недостаточно, в шлюпке собралась шайка из пятерых предателей-солдат, которые систематически убивали слабых и умирающих и сбрасывали их тела в океан, чтобы растянуть скудные запасы еды и воды на более длительный срок. Несмотря на ранения, Гибсон возглавил группу из десятка человек, которая противодействовала пятерке убийц. «Вопрос стоит так: или они нас, или мы их», – сказал Гибсон своим людям. Убийцы, вооружившись битыми бутылками и острыми жестянками, сделанными из консервных банок, набросились на людей Гибсона.

«Мы боролись, спотыкались и катались по днищу лодки, – писал Гибсон в своих воспоминаниях. – Мы стремились не столько выкинуть их одного за другим за борт, сколько принудить их выброситься за борт группой». Некоторые попытались ухватиться за планшир и снова взобраться в лодку, но Гибсон и его товарищи били их по пальцам до тех пор, пока все пятеро не утонули.

В какой-то момент Гертруда Нанн, чувствуя, что все спасшиеся вот-вот предстанут перед Господом, решила устроить молитву. Каким-то чудом в шлюпке оказалась пропитанная водой Библия, но голос Гертруды сел из-за жары и охрип из-за жажды и слабости. Но она возглавила других, прочитала «Отче наш» и спела несколько псалмов, в том числе «Господь – наш пастырь». Гибсон писал, что людей необъяснимым образом влекло к Гертруде. Это было чувством, которое Гибсону позднее объяснил один психиатр. «Всеми вами овладела та тяга, которая охватывает любого мужчину, оказавшегося в опасности, стремление вернуться в безмятежность, в которой он пребывал в материнском чреве. Миссис Нанн олицетворяла мать для всех вас».

На следующий день Гертруда Нанн умерла.

Через несколько дней Гибсон попытался совершить самоубийство, но, бросившись в воду, запаниковал и поплыл обратно к шлюпке. Солдата, прыгнувшего в океан вместе с ним, никто больше не видел. Несколько следующих дней Гибсон провел, беспомощно цепляясь за Дорис Лим. В какой-то момент последние силы проснулись, вышли на передний план, и, как Гибсон признался впоследствии, он начал гладить Дорис Лим, хотя и был безмерно слаб.

«Дайте мне спокойно умереть, пожалуйста», – ответила на заигрывания Гибсона Дорис.

После того как шлюпка проболталась в океане более трех недель, на ней осталось только двое белых (одним из них был Гибсон), четверо яванцев и Дорис.

Затем яванцы убили одного белого военнослужащего и съели его.

«С их лиц стекала кровь, когда они, все еще жуя, жутко осклабились нам. Один из яванцев закричал на нас и протянул нам что-то». Это был кусок человеческой плоти. Гибсон не без оснований опасался того, что станет следующей жертвой людоедов, но шлюпку выбросило наконец на берег прежде, чем это могло бы случиться.

Ее прибило к берегу острова Сипора. Это был маленький коралловый островок, находящийся всего лишь в 180 километрах от Паданга. За 26 дней шлюпка продрейфовала примерно 1800 километров, чтобы вернуть беглецов в лапы японцев. Выживших на плоту быстро взяли в плен. Гибсона отправили в лагерь для военнопленных в Паданге[1].

Японцы были хорошо осведомлены о шпионской деятельности Дорис Лим и подвергли ее пыткам (словно последние недели ее жизни были недостаточно мучительными), но не казнили. Дорис тоже отправили в лагерь для военнопленных, находившийся на окраине Паданга на цементном заводе. В лагере Дорис помогала в больнице. Несмотря на все случившееся с нею, Дорис сохраняла привлекательность, и мужчины в лагере ухаживали за нею. Чтобы обрести свободу, Дорис отвечала на чувства заключенных и, в конце концов, вступила в брак по расчету с местным китайским фермером.