Смерти вопреки. Реальная история человека и собаки на войне и в концлагере - Вайнтрауб Роберт. Страница 83

На Фрэнка неспешное плавание оказало особенно благотворное воздействие. Хотя он общался с Джуди почти на сверхъестественном уровне, в обществе других людей он все еще чувствовал себя немного неловко. В период испытаний Фрэнк очень глубоко ушел в себя. Если бы не Джуди, он не выжил бы. Теперь, когда он наслаждался плодами своей принадлежности к человеческому роду и впервые как взрослый (теперь ему было 26 лет, но большую часть последних десяти лет своей жизни он плавал или сидел в лагере) мог испытывать простую радость от разговоров с себе подобными. И он с удовольствием воспользовался шансом прийти в себя. К моменту прихода судна в Англию Фрэнк почти полностью восстановил здоровье, по крайней мере, физическое. Джуди медленно, но верно откармливал кок «Антенора», единственный из команды знавший о присутствии собаки на борту с первого же дня плавания.

Когда судно подошло к берегу в Ливерпуле, Фрэнк понял, что пришло время сообщить старшим офицерам о Джуди. Другие пассажиры сохраняли ее присутствие в тайне, а некоторые матросы судна или слышали о собаке, или случайно сталкивались с нею. Но капитан оставался в полном неведении и узнал о собаке только за три дня до прибытия в Англию, когда Фрэнк коротко рассказал ему о Джуди и принес извинения за обман.

При первом появлении Джуди на палубе апатию с членов экипажа как ветром сдуло. «Когда Джуди стала бродить передо мной, встреченный нами матрос остолбенел, – рассказывал Фрэнк. – Все еще глядя прямо перед собой, он спросил: «Возможно, я немного не в себе, но вы видели, как только что мимо прошла собака? Если это так, то каким, черт возьми, образом она попала на борт?»

Сначала капитан страшно разозлился, но когда Фрэнк рассказал о невероятных препятствиях, которые он и Джуди совместно преодолели, капитан отступил и стал для друзей защитником. Он отправил на берег запрос на разрешение для Джуди сойти на берег, несмотря на то, что в судовом манифесте никаких собак не было.

Одним из тех, кто помогал отвлекать внимание охранников у трапа, когда Джуди пробиралась на борт, был товарищ Фрэнка по службе в ВВС и плену Брайан Комфорд. Отец Комфорда, довольно влиятельный лондонский юрист, организовал вал телефонных звонков, расчистивший друзьям путь. Разрешение дали, и Джуди могла сойти на берег. Но в соглашении имелся один неизбежный пункт. Все животные, высадившиеся на берегах Англии, без каких-либо исключений, должны были пройти полугодовой карантин для защиты Англии от эпидемии бешенства. Даже генералу Дуайту Д. Эйзенхауэру, верховному командующему силами союзников в Европе, пришлось по прибытии в Англию для подготовки вторжения во Францию поместить на шесть месяцев в карантин своего любимца, шотландского терьера по кличке Телек.

Когда судно стало на якорь в Ливерпуле 29 октября 1945 года, то, что должно было стать для Фрэнка моментом невероятного триумфа, стало смесью радости и горечи. Фрэнк спустился по трапу, впереди его на поводке шла Джуди из Сассекса. Ее лапы касались английской земли впервые за девять лет жизни. На берегу их ждал чиновник из Министерства сельского хозяйства.

Фрэнк колебался. У него было два дня, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что ему придется жить без Джуди, но теперь, когда пришло время прощаться с собакой, от этого было не легче. Как объяснить этот уход после лет, проведенных в джунглях, после того, как они пережили торпедирование «Ван Варвика», после воссоединения в Сингапуре и всех дней, которые они провели вместе? Это было невозможно, и Фрэнк не верил, что не разрыдается, поэтому коротко потрепал уши Джуди и приказал ей идти дальше без него. Поводок Фрэнк отдал чиновнику.

«Джуди остановилась на трапе, – вспоминал Фрэнк. – По-видимому, она не поняла моей команды. Ее вопрошающий взгляд и виляющий хвост говорили: она ожидала того, что я снова заберу ее. Но, как всегда, когда я отдавал команду, она смирно направилась в порт и прыгнула в грузовик карантинной службы»[1].

Джуди снова стала пленной. И на этот раз ей придется нести бремя плена в одиночку.

Но жизнь в карантинном питомнике Хэкбридж в Суррее, примерно в 25 минутах езды на поезде от Лондона (пассажиров, садящихся на поезд на вокзале Хэкбридж, вели к ближайшему питомники звуки собачьего лая), была намного приятнее, чем жизнь в разных лагерях или даже на борту нескольких кораблей, которые она считала своим домом. По прибытии Джуди тщательно проверили на болезни и почистили так, как ни разу не чистили с момента начала войны в Тихом океане, а может быть, и никогда. Фрэнк приезжал часто, и семьдесят сотрудников питомника, узнав историю Джуди, изо всех сил старались ублажить ее.

В питомнике Хэкбридж, построенном после Первой мировой войны для приема спасенных и взятых на континенте собак, можно было содержать 600 животных, но когда там находилась Джуди, их было намного меньше. В целях соблюдения карантинного режима контакты собак исключались. Они не могли даже тренироваться вместе, так что у каждой собаки имелось собственное пространство. Расположенный среди роскошных полян и живых оград Суррея питомник предлагал Джуди самые богатые возможности для исследований. Нормирование пищи во время войны в Хэкбридже не распространялось на собачьи сухари, а теперь вокруг можно было поискать и другие лакомые кусочки, в том числе свежие овощи по сезону. Джуди нескончаемый поток еды, ежедневно доставляемой именно ей, должен был казаться невероятной роскошью. Судя по фотоочерку, опубликованному в журнале Illustrated London News в 1938 году, собаки (и, надо полагать, кошки) дважды в день принимали «солнечные ванны» для акклиматизации к холодным английским зимам, хотя в статье не объясняли, почему для этой цели были выбраны солнечные лучи, а не установка, разбрызгивающая холодную воду[2].

Судя по очерку, опубликованному в журнале Tail-Wagger, Джуди выпускали в ее индивидуальный барьер на полчаса побегать, пока ее место в питомнике убирали после восьми утра. В 11 утра ей задавали главную дневную кормежку, «неотразимую для собачьего взора». В очерке говорилось, что еда собаки была или сухой, или «покрытой вкусной мясной подливкой». Во второй половине дня Джуди снова гуляла, спала и принимала посетителей, которые чистили ей уши. Потом был легкий перекус сухарями, последняя прогулка на свежем воздухе, а в семь вечера в питомнике гасили свет. В общем, хорошая собачья жизнь.

Но она оказалась непростой. Выжить в джунглях было невероятно тяжело, но там Джуди была свободной. В питомнике, несмотря на все подачки и долгие прогулки, свобода, которой пользовалась Джуди в Азии, и независимость, которую собака проявляла с тех пор, как щенком прорыла лаз из питомника в Шанхае, исчезли. Частые визиты Фрэнка, а также множества других вернувшихся в Англию пленников с Суматры, старых друзей по службе в ВМФ и простых любителей собак помогали Джуди скоротать дни, но заточение должно было казаться ей странным.

Несмотря на крайне необычные условия пребывания Джуди в карантине, оно не было бесплатным: от Фрэнка ожидали оплаты расходов по содержанию собаки в питомнике, составлявших примерно 12 фунтов стерлингов, что было эквивалентно почти 50 долларам США (или почти 600 современным долларам)[3]. Выплата жалованья, которое Фрэнк не получал во время пребывания в плену, должна была скоро прекратиться, и, чтобы помочь ему, Клуб журнала Tail-Wagger в декабрьском номере своего журнала опубликовал уведомление о том, что клуб «открывает небольшой фонд для оплаты расходов на содержание Джуди в карантине. Если в фонде останутся какие-то средства, они будут выплачены владельцу Джуди в качестве помощи на ее содержание в будущем».

На призыв откликнулось много читателей. Следующий номер «официального органа» клуба сообщил подробности поступивших взносов: 18 фунтов, 18 шиллингов и 8 пенсов (более 1000 современных долларов США), поступивших от 61 человека. В последующие месяцы денег приходило больше, в том числе два канадских доллара от эмигранта из Британской Колумбии. Общая сумма пожертвований, в конце концов, достигла 35 фунтов. Этого было более чем достаточно.