Смерти вопреки. Реальная история человека и собаки на войне и в концлагере - Вайнтрауб Роберт. Страница 87

Кроме того, усиливавшемуся недовольству Фрэнка способствовали и другие факторы. Лиззи Оливер, историк, изучающая проблему военнопленных (ее дед Стэнли Расселл делал на Суматре наброски с Джуди), говорит, что в то время «семьи или уезжали за рубеж, чтобы побаловать возвратившихся с войны мужчин, или шли другим путем: о пережитом никогда больше не говорили. Ни тот, ни другой метод на самом деле не был удачным». Джон Хедли рассказывал, что его семья «полагала, что мы пережили такое, что никогда уже не станем нормальными людьми. К нам они относились как к ненормальным. Нас баловали. И с таким отношением мне пришлось тяжело. Такова одна из причин, по которой я всего лишь через полгода вернулся на старую работу в Малайе… Я хотел, чтобы меня понимали. Если угодно, я хотел чувствовать себя нормальным»[3]. Действительно, Фрэнк почти никогда не говорил о том, что пережил в лагерях, хотя ему всегда нравилось демонстрировать Джуди и хвастать ее смелостью.

Между тем, многие вернувшиеся военнопленные находили Великобританию, по словам Оливер, «весьма мрачной и убогой» страной после войны в тропиках. Забавно, но несмотря на обстоятельства своего пребывания в Азии, многие бывшие военнопленные скучали по синеве неба, зелени джунглей и бирюзовым водам морей. «Унылые пейзажи зимней Англии, напротив, приводили многих бывших военнопленных к удивленному вопросу: «И это все?» – пишет Оливер. К тому же зима 1946/47 года была особенно холодной, из-за чего в течение нескольких недель по всей стране сокращалось потребление энергии и миллионы человек лишились работы из-за закрытия заводов. Большую часть января и февраля 1947 года страна прожила при свечах[4].

Послевоенное восстановление Портсмута шло очень медленно, и это усиливало общий дискомфорт. Еще в 50-х годах город оставался в руинах из-за нехватки материалов и рабочих рук, усугубленной низкими темпами развития британской экономики. Первый магазин на Коммершиэл-Роуд открылся только в 1952 году. «Долго после войны приходилось читать и слышать: «Это случилось на месте падения бомбы там-то и там-то», – вспоминал послевоенные годы раздраженный местный полицейский. Исторические здания, которые придавали неповторимую уникальность Портсмуту и Саутси, исчезли. В конце концов им на смену пришло безвкусное, построенное государством жилье, которое вызывало у людей скорее отвращение, чем вдохновение.

Итак, Фрэнк кипел изнутри, сдерживая проявления своих чувств, и жил в холодной раковине города в стране, приходившей в упадок и пытавшейся справиться с утратой имперского могущества. У него не было особых видов на будущее. Оставалось жить воспоминаниями. Работа была необходимой рутиной, а не перспективным увлечением.

Хотя мы не знаем, страдал ли Фрэнк какой-то формой послевоенной тоски – синдромом посттравматического расстройства или чем-то подобным, ему было трудно просто стряхнуть кошмар военных переживаний и дисгармонию, возникшую при возвращении к «нормальной жизни». Немногим удавалось совладать со страданиями и пленом так, как это сделал Руз Войси, который, в сущности, постарался полностью забыть заточение в лагерях. «Возможно, природа стерла эти воспоминания из моей памяти, – говорит Войси сегодня, – но я загасил много самого дурного из моих воспоминаний. Конечно, у меня бывают кошмары, но, по большей части, я примирился с прошлым. Думаю, я фактически научился жить в лагерях, научился избегать неприятностей. Там это было необходимым, иначе было не выжить».

По всей видимости, когда шумиха вокруг Джуди улеглась, жизнь Фрэнка стала еще сложнее (вряд ли, впрочем, он был ею полностью доволен и раньше). А что насчет собаки? Внешне все было прекрасно. Джуди отъелась и выглядела счастливой, на все свои 27 килограммов с лишком. Матрос с «Москита» и «Кузнечика» Джон Хорнлой встретил Фрэнка и Джуди в 1948 году, через много лет после того, как видел старый корабельный талисман в последний раз. Хорнлой сразу же узнал Джуди, хотя и заметил, что она стала «намного толще, чем была, когда я видел ее на канонерках». С возрастом коричневая морда Джуди поседела, но во всех других отношениях внешне она была здоровой, любящей собакой.

Возможно, однако, что и Джуди было непросто преодолеть последствия пережитых ею ужасов. Если у людей, подобных Фрэнку, тогда редко диагностировали посттравматическое стрессовое расстройство, то уж собакам такой диагноз и подавно не ставили. Но современная наука подтверждает: у собак могут возникать особые формы посттравматического стрессового расстройства. По некоторым оценкам, им страдают 5–10 % из почти семисот собак, участвовавших в боевых действиях в Ираке и Афганистане. В последние годы собакам, страдающим посттравматическим стрессовым расстройством, прописывают антидепрессанты, похожие на те, которыми лечат людей, в сочетании с китайскими травами. Такое лечение, разумеется, Джуди не было доступно. В то время ей мало чем могли помочь, и немногие (за исключением, конечно, Фрэнка) даже замечали какие-то расстройства в поведении Джуди[5].

Несмотря на все тяготы того времени, очевидно, что Фрэнк искал выход. Тот же зов, который Фрэнк слышал с отрочества, привел его в торговый флот, а потом – в ВВС. В 1948 году, казалось бы, из ниоткуда явилась возможность путешествовать и принять участие в предприятии намного более значительном, чем утомительная работа в родном городе. И Фрэнк ухватился за этот шанс.

Великобритания по-прежнему испытывала недостаток продовольствия. Восполнить его предполагалось за счет развития сельского хозяйства в заморских территориях. Так, в Танганьике (современной Танзании) решили разводить арахис и другие виды орехов – дешевый и питательный продукт, в котором так нуждалась метрополия. Посадки должны были начаться в одном из районов разваливавшейся Британской империи, который все еще находился под контролем короны. Фрэнк подал заявление и получил место в Восточной Африке в Overseas Food Corporation, которая была головной организацией в Плане выращивания земляных орехов[6].

К сожалению, возделывание арахиса требует больших объемов воды, а районы, выбранные для посадок, были подвержены засухам. После нескольких лет безуспешных усилий План выращивания земляных орехов провалился, став одним из символов послевоенного упадка Англии. В 1960 году Ян Флеминг в своем романе о Джеймсе Бонде «Квант милосердия» выведет трагического персонажа, который «после жизни, проведенной на службе, получил работу в Плане выращивания земляных орехов».

Но Фрэнк рассматривал план иначе. Он получал удовольствие от пребывания в Африке, хотя поначалу казалось, что предприятие сделает то, чего не смогли сделать японцы, океан и джунгли: его разлучат с другом. Как он ни старался, получить разрешения на то, чтобы Джуди сопровождала его, он не мог. Газета Evening Standard 20 марта 1948 года сообщала об этой проблеме и отмечала, что «человек и собака не расставались в течение шести лет», за исключением времени, проведенного собакой в карантине, и что «молодой Фрэнк Уильямс, который должен бы быть сегодня счастливым человеком… плачет о том, что никогда больше не увидит свою собаку».

Фрэнк обратился за помощью к руководству Больницы для животных, и кто-то оттуда позвонил инициатору проекта, лорду Леверхолму, компания которого Lever Brothers была гарантом проекта. Когда лорд услышал, что знаменитую Джуди из Сассекса не подпускают к его детищу, он впал в ярость – и все бюрократические препоны отъезду Джуди магическим образом растаяли.

Долгие перелеты (первые в жизни Джуди) из Лондона в Дар-эс-Салам прошли без происшествий, если не считать инцидента в Египте. Во время дозаправки в Вади-Хайфа на борт самолета поднялся таможенный чиновник, у которого был распылитель, заряженный бактерицидным средством. Им-то таможенник и опрыскал салон самолета. Джуди, очевидно, спала глубоким сном в проходе, но при приближении таможенника с распылителем она проснулась и приняла боевую стойку. Оскалив зубы и рыча, она заставила египтянина выбежать из самолета и погнала его по взлетно-посадочной дорожке вплоть до дверей здания аэропорта. Таможеннику удалось захлопнуть и запереть дверь прямо перед носом взбешенной собаки.