Арбалетчик с Тверской 3 (СИ) - Юшкин Вячеслав. Страница 17

Пытка была главным звеном в ведовских процессах. Ее применение оправдывали не только «необходимостью»: иначе ведьм, которым помогает дьявол, не принудишь к признанию. Доводы скептиков, что пытками можно вырвать признание у любого невиновного, отвергались еще более неожиданным аргументом. Демонологи вроде Дельрио разъясняли, что господь по своей неизмеримой благости никогда не допустит, чтобы при искоренении бесовских слуг пострадали невинные. На основе такой логики каждый арестованный превращался в виновного. Это убеждение подкреплялось тем обстоятельством, что во многих местностях никто не выходил из застенков живым. А во время самих пыток любое поведение жертвы считалось признаком вины, тем более что подразумевалось незримое присутствие при допросе сатаны.

Вот что рассказывает современник—противник процессов Фридрих Шпее: «Если обвиняемая вела дурной образ жизни, то, разумеется, это доказательство ее связи с дьяволом; если же она была благочестива и вела себя примерно, то ясно, что она притворялась, дабы своим благочестием отвлечь от себя подозрения в связи с дьяволом и в ночных путешествиях на шабаш. Если на допросе она обнаруживает страх, то ясно, что виновна: совесть ее выдает. Если же она, уверенная в своей невиновности, держит себя спокойно, то нет сомнений, что она виновна, ибо, по мнению судей, ведьмам свойственно лгать с наглым спокойствием. Если она защищается и оправдывается против возводимых на нее обвинений, это тоже свидетельствует о ее виновности; если же в страхе и отчаянии от чудовищности возводимых на нее поклепов она падает духом и молчит, это уже прямое доказательство ее преступности… Если несчастная женщина на пытке от нестерпимых мук дико вращает глазами, для судей это значит, что она ищет глазами своего дьявола; если же она с неподвижными глазами застывает в напряженной позе, это значит, что она видит своего дьявола и смотрит на него. Если она находит в себе силу переносить ужасы пытки, это значит, что дьявол ее поддерживает и что ее необходимо терзать еще сильнее. Если она не выдерживает и под пыткой испускает дух, это значит, что дьявол ее умертвил, дабы она не сделала признаний и не открыла тайны». Активный поборник гонений, светило германской юриспруденции протестант Бенедикт Карпцов, как бы подтверждая выводы Шпее, делает, например, такие заключения: «Поскольку из актов явствует, что дьявол так прихватил Маргариту Шпарвиц, что она, не пробыв и получаса растянутой на лестнице, с отчаянным криком испустила дух и свесила голову, откуда видно было, что дьявол умертвил ее изнутри ее тела, и так как нельзя не заключить, что с ней дело обстояло неладно, ибо она ничего не отвечала во время пытки, то ее мертвое тело, согласно справедливости, должно быть закопано живодерами между виселиц». Карпцов признавал, что пытался часто злоупотребляли, вырывая ложные признания. Тем не менее этот святоша, хваставший, что прочел Библию 53 раза от корки до корки, настаивал на применении пыток при допросе и даже способствовал усовершенствованию их методов. Вдобавок Карпцов разъяснял, что наказания заслуживают и те, кто только воображал, будто побывал на шабаше, поскольку это обличает преступное намерение вступить в связь с дьяволом. Самооговор под пыткой сам по себе становился преступлением.Можно только поражаться силе духа некоторых подсудимых, подвергавшихся страшным мучениям. В Нордлингене в 1591 г. одну девушку пытали 22 раза. В другом случае протокол зафиксировал, что пытку возобновляли 53 раза!

«Наставления по допросу ведьм», которые служили в XVI и ХУП вв. инструкцией для судей в германских княжествах и городах. Примером может служить инструкция, которая включена в состав Баденского судебного уложения 1588 г. Первоначально рекомендовалось добиться от подсудимой признания, что она слышала о ведовстве. Далее следует задать ей такие вопросы: «Не делала ли она сама каких-либо таких штучек, хотя бы самых пустячных, не лишала ли, например, коров молока, не напускала ли гусениц или тумана и тому подобное? У кого и при каких обстоятельствах удалось ей этому выучиться? С какого времени и как долго она этим занималась и к каким прибегает средствам? Как обстоит дело насчет союза с нечистым? Было ли тут простое общение, или оно скреплено клятвой? И как эта клятва звучала? Отреклась ли она от бога и в каких словах? В чьем присутствии и с какими церемониями, на каком месте, в какое время и с подписью или без оной? Получил ли от нее нечистый письменное обязательство? Писано оно кровью — чьей кровью — или чернилами? Когда он к ней явился? Пожелал ли он брака или простого распутства? Как он звался? Как он был одет и особенно какие у него были ноги? Не заметила ли она в нем каких-либо особых чертовских примет?» После этого следовал ряд вопросов, призванных выяснить самые малейшие детали «семейной жизни» с дьяволом. Далее шли вопросы о вреде, принесенном подсудимой: «Вредила ли она в силу своей клятвы людям и кому именно? Ядом? Прикосновением, заклятиями, мазями? Сколько она извела до смерти мужчин, женщин, детей? Сколько она лишь испортила? Сколько беременных женщин? Сколько скотины? Сколько напустила туманов и подобных вещей? Как, собственно, она это делала и что для этого пускала в ход?»

Другие вопросы делились на большие группы и касались способов полета на шабаш, присутствия там известных подсудимой людей, методов превращения ведьм в животных, церемоний на свадьбе с дьяволом, поедания малых детей, рецептов приготовления волшебной мази, добывания и подкидывания уродов в колыбели и многого другого, подобного уже перечисленному выше. Этот подробнейший и детально разработанный вопросник, собственно, содержал уже и готовые ответы. Они могли расходиться лишь в частностях, которые просто относились к особенностям данного судебного казуса. Вместе с тем достигаемая степень единообразия в ответах считалась окончательным подтверждением, что исторгнутые пыткой показания полностью соответствовали истине. Судьи сознательно добивались этой «согласованности» в показаниях обвиняемых, отлично понимая, насколько она важна для доказательной силы признаний. О единообразии показаний как дополнительном свидетельстве их правдивости много писали главные авторитеты в области демонологии. То, что выходило за рамки такой «согласованности», выдавалось за следствие хитрости дьявола.

Как Вы понимаете вариантов у меня не было. Шанс был один и весьма призрачный.

Следствию хотелось получить ценные бумаги Голландской Вест-Индийской компании и получить как можно скорее. Понятное дело — отдавать акции было нельзя. Никакие обещания не служили гарантией спасения. Скорее работало другое правило — отдал акции и тебя убили.

Надо было бежать. Но как. Бежать надо было без подготовки. Первое надо было понять в каком я замке.

И тогда я начал давать показания. Но поставил условия — вывести меня на свежий воздух и покормить нормальной едой.

Жадность руководила моими мучителями, и та же жадность отключила у них мозг.

Меня вывели на замковую стену. Эта и была ошибка моих тюремщиков. Замковая стена была высокой и спрыгнуть со стены было проблематично. И самое главное пока бежишь по стене и пока прыгаешь, тебя сразу и поймают. Но когда прижмет. Выход находиться сразу.

Меня вывели на замковую стену, стена выходила на реку. Прыгаешь со стены и разбиваешься о речную гладь. И вот небольшая загадка на сообразительность как покинуть замок в такой ситуации. Не покидая замковую стену и при этом все-таки спрыгнуть в реку? В следующей главе я расскажу как мне удалось провернуть это дело.

Глава 9

Настало время рассказать, как мне удалось покинуть камеру инквизиции. Моих следователей интересовало два вопроса — мои связи с нечистой силой и где ценные бумаги Голландской Вест- Индийской компании. Ценные бумаги интересовали сильнее всего. Дошло даже до обещаний простить меня за связи с Сатаной. Но лимит идиотских поступков был уже исчерпан. Я опять был тем самым обитателем Города Москва и более никому не верил. Да и знал по опыту своей работы исполняющим следователем инквизиции — все эти обещания ложь. Подследственному можно обещать всё и вся, главное получить признание. В моем случае следователей интересовал только один вопрос — где спрятаны ценные бумаги и за эту информацию они были готовы обещать всё. Нет ни так — ВСЁ.