Не та дверь (сборник) - Варго Александр. Страница 51

Но все же с запертой дверью было спокойнее. И ему, и детям.

Он развернулся, присел на корточки и принялся искать предмет, которым ведьма кинула в него. Вася увидел слабый отблеск возле кровати, шагнул туда, протянул руку и схватил находку. Пальцы тут же сообщили ему о форме снаряда, который метнула в него погань. Похоже, это был небольшой крестик, скорее всего нательный.

Вася поднес руку поближе к глазам, раскрыл ладонь, задрожал и едва не уронил то, что на ней лежало. Он пошатнулся, ударился плечом о поручень лесенки и, скользя по нему боком, сполз вниз. Его руки бессильно легли на пол.

Мамин крестик. Не точно такой же, не чей-то другой, а именно ее. Серебряный, потускневший от времени. С такой знакомой царапиной, косо пересекавшей нижнюю часть. Мама надела его на крещении, когда Вася учился в шестом классе, и с тех пор ни разу не снимала. Совсем простой, ничего лишнего. Гладкая поверхность и надпись «Спаси и сохрани» на тыльной стороне.

«Это, Васенька, защита наша – если вера сильна и чиста», – прозвучал в его голове мамин голос.

Они похоронили ее во вторник, и крестик был на ней. Начитавшись рассказов о жадности работников похоронной службы, Вася это проверил лично, хоть и сильно сомневался, что кто-то положит глаз на такую дешевую для неверующего вещь. Ведь не золотой даже. С другой стороны, курочка по зернышку клюет, а сыта бывает.

Выходит, не спас и не сохранил, даже после смерти. А может, это снова было наваждение, только еще более искусное?

Васина ладонь резко сжалась. Острые углы крестика тут же врезались в кожу. Нет, реальность. По крайней мере, он не слышал о таких наваждениях, которые были бы настолько вещественными.

Пустое кладбище. Ветер гонит по дорожкам опавшие листья, покрывает большую лужу у самой ограды морщинами маленьких волн, уныло шепчет что-то из ветвей огромного дуба. Под сенью его раскидистой кроны, в нескольких метрах от ствола – яма. Вокруг по краям раскиданы щепки и деревянные обломки покрупнее.

Вот яма приближается, уже можно заглянуть внутрь. Там, внизу – гроб. Вася помнит, каким он был в день похорон. Гладкое дерево темного цвета, в верхней части крышки изображение распятия. Просто, ничего лишнего. Как мамин нательный крестик, вся ее жизнь в последние два с лишним десятка лет.

Теперь распятия нет. Вместо него в крышке зияет дыра, ощерившаяся острыми зубцами. Видно лицо мамы. На лбу, в седых волосах и в глазницах земля, просыпавшаяся в гроб.

Кое-как можно рассмотреть и плечи. Платье разодрано, на шее лежит оборванный конец цепочки, на которой все эти годы висел крестик.

Слышатся шаги. Кто-то подходит сзади, с удовольствием шурша листьями на каждом шагу.

Вася поднял голову. Мыслей в голове не было никаких. Он тяжело завозился, пытаясь подняться, наконец-то ухватился рукой за перекладину лесенки и встал на колени. Отец остановился, собираясь с силами, поднял голову и наткнулся на взгляды детей, свесившихся со второго этажа.

«Все в порядке», – хотел сказать он и не смог.

Ему казалось, будто его губы превратились в сущий кисель, непонятно каким образом удерживавшийся на своем месте. Вася лишь вяло махнул рукой, надеясь, что детям этого хватит.

Он поднялся на ноги и прислонился к кровати, чтобы хоть немного прийти в себя.

«Сейчас ведьма, появись она в квартире, могла бы взять нас голыми руками», – мелькнула в голове мысль.

«А до этого разве не могла? – тут же проснулся внутренний голос. – Скажешь, что прежде ты мог дать ей отпор? Не смеши, пожалуйста».

Вася все так же вяло послал голос по адресу, и тот вдруг смолк. Вдовец не удивился и не обрадовался этому. Он просто отметил данный факт, и все.

Он нашел в себе силы отлепиться от кровати и сказал, глядя в окно:

– Пора спать. Ложитесь. Баба-яга сегодня больше не придет.

В его словах не было ни силы, ни веры. Сказанные мертвым голосом, они тем не менее возымели нужное действие. Должно быть, просто потому, что дети устали не меньше его самого и уже не имели сил бояться дальше. Будь что будет.

Люба разомкнула объятья, Женя встал на четвереньки, подполз к краю кровати, нащупал ногами верхнюю перекладину лестницы и стал осторожно спускаться к себе на первый этаж. Наверху его сестра в это время уже легла и накрылась одеялом.

Вася дождался, чтобы Женька сделал то же самое, поглядел на детей и сказал:

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, папа, – вразнобой откликнулись они.

Мальчик и девочка закрыли глаза и в тот же момент выключились как игрушки с вконец севшими батарейками.

Вася еще какое-то время стоял перед их кроватью. Потом в пустоте, завладевшей всем его естеством, наконец-то возникло короткое: «Спать!» Он повернулся, подошел к креслу-кровати и разложил его неосознанными, давно отработанными до автоматизма движениями. Дальше программа дала сбой. Не хватало подушки, одеяла и белья.

Вася оглянулся через плечо на дверь и застыл в этой позе. Через десяток-другой секунд он отвернулся, подошел к шкафу, распахнул створки, вытащил с полки груду детских свитеров, бросил ее в изголовье дивана.

Из ящика слева Вася достал покрывало. Когда с детьми спала Алла, она всегда стелила его на диван под простыню. Как Вася ни бился, постичь логику объяснения «так обивка меньше стирается», он так и не смог. Какая разница, что будет тереться о ткань, простыня или покрывало?

Дети давно уже спали вдвоем, без родителей, а покрывало все так же лежало в ящике. Теперь оно пригодилось.

Мысль о том, чтобы раздеться, даже не пришла ему в голову. Вася опустился на диван в чем был, лег головой на свитера, кое-как натянул на себя покрывало. Ноги тотчас же высунулись наружу, но он этого уже не заметил. Сон сразил его в один момент, стоило ему только закрыть глаза.

Суббота

Он проснулся оттого, что в глаза ему били солнечные лучи. Ощущение было родом из детства. Вася лежал, не поднимая век, и наслаждался этим нечаянным теплом, ласкавшим кожу. Он вспомнил, как здорово было валяться вот так по выходным и на каникулах, зная, что не надо вскакивать и быстро собираться в школу.

Тогда Вася спал в соседней комнате, в которую потом, после рождения Любы, переселилась мама. Она сказала, что ей и такой достаточно, а ребенку нужно помещение побольше, чтобы было где поползать и поиграть.

В годы Васиного детства в той комнате вдоль длинной стены, слева от входа стоял его любимый диван. Просыпаясь, он мог видеть, как из-за домов на другой стороне дороги разливается по небу розовое свечение, как ватные подбрюшья облаков загораются алым, сверху оставаясь холодно-лилового цвета. Мир медленно пробуждался, готовился к новому дню, полному хлопот. За окном слышался слабый шум автобусов, проезжавших мимо, а в квартире было еще совсем тихо.

Васе это казалось особенно уютным. Будто тут, в этих стенах, все по-другому, по его собственным правилам. А они таковы, что он и мама – бессмертные и будут жить вечно. Эта сказка пришла ему на ум классе в пятом, когда он нашел на книжной полке «Легенды и мифы Древней Греции». Истории о героях и богах, которым вовсе не обязательно умирать, восхитили мальчика до крайности.

Должно быть, именно тогда он навсегда полюбил встречать рассветы. Каждый из них служил очередным доказательством его правила о вечной жизни для избранных, то есть для него и мамы.

Мама…

Вася открыл глаза и тут же зажмурился. Он забыл, как ярко светит солнце с этой стороны дома, поморгал, смахивая навернувшиеся слезы, и попробовал снова, на этот раз очень осторожно, взглянуть на мир. Сквозь узенькую щелку между веками Вася увидел на подоконнике черную фигуру с дырой в виде сердца на груди. Через нее Васе в лицо били снопы солнечных лучей.

Он резко втянул в себя воздух, смял и стиснул пальцами покрывало, но почти сразу же расслабился. Это всего лишь очередное наваждение. Плавали, знаем.