Крепость королей. Проклятие - Пётч Оливер. Страница 42

В один из последующих дней, когда Матис наждаком очищал дуло от последних шероховатостей, он вдруг почувствовал, что кто-то заглядывал ему через плечо. Юноша обернулся: позади него стояла Агнес и насмешливо усмехалась. Неужели она проделала сюда такой долгий путь лишь для того, чтобы нагрянуть к нему без предупреждения?

– Можно подумать, что ты и не думаешь ни о чем другом, кроме этой чертовой пушки, – сказала она с едва заметным упреком в голосе. – Если так и дальше пойдет, ты спать с ней начнешь.

Матис лишь развел руками, извиняясь. В последние недели он действительно больше времени проводил возле пушки, чем с Агнес. С другой стороны, это она предложила отцу выпустить его из заточения и назначить орудийных дел мастером.

– Черная работа уже позади, – ответил он, поднимаясь. Лицо и руки его были черными от работы. – Теперь осталось только вычистить и отполировать. Конечно, надо еще лафеты соорудить. Ульрих с остальными как раз отправился к угольным кучам, поискать подходящие бревна.

– Лафеты? – Агнес непонимающе взглянула на друга.

Матис с гордым видом обошел орудие.

– Раньше передвигать орудия было очень тяжело, я уж не говорю о том, чтобы точно прицелиться, – начал он с воодушевлением мальчишки, который хвастался игрушкой. – Отдача была чудовищная, к тому же большинство ядер пролетало мимо. Поэтому орудия догадались устанавливать на подвижные основания – те самые лафеты. С помощью во́рота орудие можно свободно перемещать и наводить.

Он показал на два штифта, торчавших по бокам пушки.

– Сюда мы потом установим ворот. Я прочитал про это в одной из артиллерийских книг в библиотеке.

– Ага, – кивнула Агнес.

Непохоже было, что его объяснения пробудили в ней интерес. Девушка уселась верхом на пушку и задумчиво взглянула на Матиса.

– Я в последнее время тоже несколько раз заглядывала в библиотеку, – проговорила она. – Решила, что смогу еще что-нибудь разузнать о сновидениях из книги отца Тристана. Только эта книга…

Агнес помедлила.

Матис рассеянно кивнул и смахнул золотистый локон с перепачканного лица. Агнес не раз рассказывала ему о повторяющихся сновидениях. Ей постоянно снился Трифельс, каким он был много лет назад, и всякий раз некий юный рыцарь предостерегал ее от кольца Барбароссы. А отец Тристан даже показывал ей книгу, в которой этот юноша был изображен.

– Что с этой книгой? – спросил наконец Матис.

Агнес пожала плечами:

– Ну, она куда-то подевалась. Я всюду ее искала. Мне даже кажется, что отец Тристан почему-то спрятал ее. – она со злостью стукнула по орудию, так что оно тихонько загудело. – Мне столько всего хочется расспросить, но всякий раз, когда я заговариваю о кольце или сновидениях, он отмахивается от меня!

– Наверное, он хочет, чтобы ты жила в настоящем и поменьше ворошила прошлое… – Матис улыбнулся: – Я слышал, ты уже в почете среди крестьян. Должно быть, ты хорошо помогаешь отцу Тристану в уходе за больными.

– Возможно. И все равно зачастую смерть оказывается сильнее… – Агнес с грустью покачала головой. – Вот и вчера прямо у нас на руках умерла девочка четырех лет. Лихорадка и диарея буквально высушили ее, осталась одна пустая оболочка. Я иногда думаю: зачем Господу отправлять нас в этот мир, если людям приходится так страдать!.. – Она беспокойно взглянула на Матиса: – А твой отец, кстати, как? Я и не помню, когда в последний раз его видела.

– Старик неплохо держится, – ответил Матис. – Но мне кажется, дым из горна вконец разъел ему легкие. Он слабеет с каждым днем. Но при этом находит силы, чтобы осыпать меня упреками.

Агнес пододвинулась к юноше.

– Не сердись на него так, – сказала она мягко. – Ты подорвал его доверие, и придется немного подождать, пока все встанет на свои места.

Девушка наклонилась к нему и коснулась его щеки.

– Матис… что касается нас с тобой… – начала она нерешительно. – Иногда мне кажется…

Но Матис отстранился от нее.

– Ты же знаешь, что сказал твой отец, – пробормотал он смущенно. – Он не желает видеть нас вместе. Иначе снова бросит меня в тюрьму.

Агнес закатила глаза.

– Поговорить-то нам еще можно. К тому же отец сейчас далеко, в крепости. Так чего же ты боишься?

Не взглянув на Агнес, Матис снова взялся за наждак и принялся шлифовать дуло.

– Нужно еще вычистить жерло, чтобы завтра приняться за лафеты…

– Хоть на минуту забудь о своих лафетах! – прошипела Агнес. – Речь идет о нас с тобой! Если мы…

Она замолчала на полуслове, краем глаза заметив бегущего к ним Ульриха Райхарта. Размахивая руками, взволнованный орудийщик сбежал по извилистой тропе и, задыхаясь, остановился перед друзьями.

– Господи, что такое? – спросил Матис. – На вырубке кто-то пострадал? С Гюнтером что-то стряслось или еще с кем-то?

Райхарт помотал головой. Он никак не мог отдышаться, и слова давались ему с трудом.

– Мы… нашли труп в угольных кучах, – выдавил он. – Он изуродован до неузнаваемости! Но, Богом клянусь, это наш казначей Хайдельсхайм.

Место, где обнаружили труп, было окутано клубами черного дыма, и поначалу Матис едва ли мог что-нибудь разглядеть.

Несколько недель назад Ульрих вместе со стражниками сложил две угольные кучи в хвойном лесу неподалеку от Трифельса. Одна из них еще сильно дымила. Выкапывая яму для следующего костра, они наткнулись на разлагающийся труп.

Матис присел на краю ямы и потер красные от дыма глаза. То, что там лежало, когда-то определенно было человеком. Был ли это Мартин фон Хайдельсхайм, с первого взгляда определить было трудно. Зарытое в землю тело оказалось защищенным от диких зверей, но было уже обезображено следами разложения. Более-менее сохранилась только одежда. На трупе были узкие брюки, разодранная рубаха и простой камзол, покрытый пятнами крови. Агнес зажала рот ладонью и отвернулась, чтобы сдержать рвотные позывы. С почтительного расстояния она наконец кивнула Матису.

– Это… Хайдельсхайм, – заключила она слабым голосом. – Никаких сомнений. Рост и волосы как у него, и одежда мне знакома. Этот камзол был на нем в тот день, когда я в последний раз видела его в конюшне.

Остальные стояли на краю ямы и, скрестив руки, моча смотрели на останки казначея.

В конце концов Матис и Ульрих спустились в яму. Задержав дыхание, они погрузили труп на импровизированные носилки из тонких стволов и хвороста, подняли его наверх и положили в стороне от дымящейся ямы.

Агнес между тем справилась с рвотными позывами. Она пожевала кусочек смолы, чтобы скрыть сладковатый запах, и присела возле мертвого Хайдельсхайма. Взгляд ее скользнул по запачканному кровью и грязью камзолу.

– Тут арбалетный болт, – объявила она и показала на оперенный стержень, торчавший из разодранной одежды. – А вот еще один.

– Будь проклят этот Вертинген! – Ульрих Райхарт презрительно сплюнул на землю. – Ублюдок, видимо, подкараулил его в лесу, а потом взял и подстрелил.

– А потом старательно закопал, как собака кость? – Матис покачал головой: – С чего бы Вертингену прилагать столько усилий? Он скорее бросил бы труп Хайдельсхайма перед нашими воротами. К тому же… – он встал и показал на оперение стрел: – Настоящие орлиные перья, хорошая работа. Не думаю, что у Вертингена или еще кого-то из местных висельников есть такие.

– Верно, – проворчал Гюнтер. – Такие дорогие стрелы есть лишь у знатных господ. Обычно их берут на охоту, стрелять косуль или оленей… – Он повернулся к Агнес: – У вашего отца, кажется, точно такие же.

– И вот что еще странно, – добавил Матис. – Болты воткнулись в плоть до самого оперения. Значит, стрелок стоял очень близко к жертве.

– Думаешь, Хайдельсхайм узнал своего убийцу? – прошептала Агнес.

Матис пожал плечами:

– Не исключено. Или же тот прятал арбалет и выхватил его в последнее мгновение… – Он бросил на останки казначея сочувственный взгляд. – Так или иначе, но малый заслуживает достойного погребения. Надо отнести его в часовню.