Ранний старт 4 (СИ) - "Генрих". Страница 8

— Начнём с конца, — вальяжно закидываю одну ногу поперёк другой.

Носки не дырявые? Ага, всё нормально.

— Допустим, спроектировали мощный модуль, который сам прилунится и останется на поверхности. Скажем, пусть в двести тонн сухой массы. Полезная нагрузка при выводе на лунную орбиту примерно пятьдесят процентов…

— Откуда ты знаешь? — получаю первую придирку.

— И ты можешь узнать, если применишь формулу Циолковского. Вот и узнал, просто посчитав. Чтобы опустить на Луну двести тонн, на орбите должно быть четыреста, не меньше. До Луны долетает сорок процентов стартовой массы ракеты. От земной орбиты. Значит, с орбиты стартует тысячетонная ракета…

— Вот ты и попался, — ухмыляется Жердин. — Нет сейчас таких возможностей, чтобы вывести на орбиту сразу тысячу тонн.

— А зачем сразу? — искренне недоумеваю. — Сколько весит МКС? Больше четырёх сотен тонн, так? За один раз тысячу тонн не поднимешь, ну и что? Допустим, «Ангара» за раз может тридцать тонн вывести…

— «Ангара» пока не летает, — замечает второй упорственный оппонент староста Игорь.

— Полетит рано или поздно. Сколько надо запусков, чтобы вывести тысячу тонн? Возьмём с запасом, сорок стартов. Старты отменённых «Протонов» продавали за сто лямов долларов. Пусть «Ангара» обойдётся в сто пятьдесят вечнозелёных лимонов. Умножаем на сорок, получаем шесть миллиардов долларов. Округлим до десяти, на орбите ведь тоже что-то должно висеть. Всё!

В знак этого «всё!» поднимаю вверх сжатый кулак.

— В итоге получаем мощнейшую лунную базу. Со стенками из броневой стали сантиметров десять-пятнадцать и колоссальных по нынешним меркам размеров. Живи и радуйся! Возражения есть?

— Не получится ничего, — бурчит Жердин.

Староста помалкивает.

— То есть конкретной критики нет? — тут же подсекаю.

— Как ты прилунишься? Неотработанная технология.

— Полсотни лет назад амеры сказали, что без проблем шесть раз прилунились, и ничего. Почему-то проклятым пиндосам ты веришь, а своему товарищу, да что там товарищу — в отечественную науку не веришь!

Девочки, моя самая благодарная аудитория и незаметные судьи нашей дискуссии, смотрят на Жердина насмешливо и с хихиканьем.

— Проблемы тоже не вижу, — вдруг поддерживает меня староста. — Маск ведь смог добиться приземления первой ступени.

— Вот именно! — поднимаю палец вверх. — А в земных условиях посадка сложнее. Гравитация больше, в атмосфере ветра постоянные. Да и сигару эту длинную сажать намного труднее. Лунная база будет больше похожа на черепаху. Или невысокую консервную банку. Такую уронить набок постараться надо. Резюмирую! — поднимаю руку вверх. — Технических сложностей будет масса, спорить с этим глупо. Но принципиальных препятствий просто не вижу.

— Любой большой проект в итоге оказывается дороже, — подаёт голос как бы ни впервые до того молчавший Сергей. Незаметный, среднего роста и среднехлипкого телосложения паренёк.

— Пусть по итогу обойдётся не в десять, а в двадцать миллиардов долларов, — щедро увеличиваю финансирование. — Это проблема для нашей страны?

Затыкается. Другие тоже не находят аргументов. Все знают, что Россия ежегодно за счёт экспорта получает четыреста или почти четыреста миллиардов долларов. На фоне таких денег десять-двадцать миллиардов выглядят жалкими копейками. Олимпиаду же в Сочи проводили. Во сколько она обошлась, точно неизвестно, но оценки плавают в диапазоне от двадцати до пятидесяти миллиардов. Тех же вечнозелёных долларов.

— Ладно, хватит! — хлопаю руками по подлокотникам. — Девочки, объявляются танцы. Сначала самба. Повторяйте за мной.

Засиделся я что-то. И судя по воодушевлению девчонок, они тоже.

Глава 3

Спурт в начале дистанции

16 марта, воскресенье, время 18:35.

Кафе в главном здании МГУ.

Она меня всё-таки достала, эта Кира Хижняк. Настырная девица. По всему видать, за годы учёбы в МГУ пообтесалась, но если не ухватки, то их следы, типичной мажорки остались. Одно её извиняет — незаурядная внешность.

— Почему ты не записываешь наши разговоры? У нас же вроде интервью?

— Почему «не записываю»? — Кира кивает на смартфон.

Ага, это у меня стереотип срабатывает, когда журналюги микрофонами прямо в лицо тычут.

Несколько раз удавалось от неё отбрыкнуться, но вечно бегать невозможно. Ладно, заодно и поужинаю.

— По какой причине ты так долго не соглашался на встречу?

— Сам не думал, — говорю честно, — что я так занят, пока ты не заставила меня это осознать.

— Я тут кое-что о тебе узнала…

— Что⁈ — выпучиваю глаза. — Это всё враньё! Нет у меня никаких внебрачных детей! Клевета!

Киру аж отбрасывает на спинку стула, в ошеломлении вытаращивает на меня глаза. Я же мгновенно успокаиваюсь и принимаюсь за салатик. Пауза. Держу покер-фейс.

— Вообще-то я хотела спросить о международной олимпиаде, — неуверенно продолжает девушка.

— А что о ней спрашивать? В интернете всё есть, — никакого воодушевления по поводу старых побед не испытываю.

— В интернете нет главного. Как удалось? Именно тебе?

— Не удалось бы мне, удалось бы моему другу Андрюхе Пескову. Он за мной по пятам шёл. Тоже золотую медаль получил.

Пока она придумывает новый вопрос, расправляясь с пирожным, я сочиняю продолжение ответа:

— Ты не права. В интернете есть и об этом главном. Такие вопросы многим задают. Все отвечают одно и то же. И я ничего нового не скажу. Любой олимпийский чемпион, новый шахматный гроссмейстер — кто угодно, хоть, как и я, победитель международной олимпиады, в один голос все скажем одно и то же. Годы непрерывных и упорных тренировок без выходных и по много часов. Не важно, каникулы или выходные, занятия — каждый день. В каникулы даже лучше, потому что занимаешься не как в школе всем подряд, а исключительно по профилю.

Пока она переваривает, принимаюсь за камбалу. У меня сегодня рыбный вечер.

— А что ты там о внебрачных детях говорил? — осторожненько так спрашивает личинка журналистки. И вроде слегка отодвигается.

— Как «что»? — на этот раз я абсолютно спокоен. — Я же сказал: никаких детей у меня нет. Ни брачных, ни внебрачных. Какие могут быть дети, я сам пока несовершеннолетний.

Тут слегка задумываюсь, а нельзя ли моего брата Кира считать моим ребёнком? По воспитанию-то да — он больше мой, чем родителей…

— Над чем задумался? Всё-таки вспомнил, что могут где-то дети проявиться? — Кира начинает хихикать, но так, с подозрением.

— Брата вспомнил. Младшего. Он на четыре года моложе, всё время за мной таскался, так что воспитанием его приходилось мне заниматься. Но он хоть и кровный родственник, всё-таки не мой потомок. Если только по затраченным на него усилиям.

— И где сейчас твой брат?

— Как «где»? Дома, в Синегорске. В школе учится.

— И как он учится? Хорошо? По стопам брата не хочет пойти?

— В смысле? Удариться по олимпиадам? Не, он слишком ленивый, а в таких делах надо быть повёрнутым, как бы это сказать… фанатично упёртым. Хотя дома у него целая коллекция моделей космических аппаратов. Реальных и придуманных. Но сейчас не знаю, насколько у него это увлечение сохранилось. Вроде остывает.

— Выходит, ты — фанатично упёртый?

— Таких в МГУ каждый второй, если не каждый первый. Иначе не поступишь. Многие чем-то всерьёз увлечены.

— Откуда увлечение музыкой?

— Погоди-ка… — отношу посуду, беру ещё кофе и пару мороженых. Одно Кире. — Элементарно. Некоторые из моих друзей в музыкальную школу ходили, я и заразился. Так, мимоходом и ноты выучил. Кое-какие гаммы на пианино могу набренчать. Случайное хобби, короче говоря.

— Случайное хобби, значит… — Кира не отказывается от мороженого, — такое, что весь зал стонет от восторга.

— Ничего необычного. Средней популярности музыкантом, наверное, мог бы стать. Только зачем?

— Слава, популярность, известность.

— Золотая олимпиадная медаль не слава, что ли?