Пожарная застава квартала Одэнмате (СИ) - Богуцкий Дмитрий. Страница 2

— Когда?

— Сможешь ли ты быть к вечерней страже?

Я смотрел на него. Внимательно смотрел. Человек, отмеривший себе еще полдня жизни, — ради благопристойности… Мне показалось, он вот-вот заплачет.

— Я поговорю с господином старшим садовником, и он меня отпустит, — сказал я ему. — Я на очень хорошем счету. Я приду, Накадзима.

— Я буду ждать тебя.

И он ушел. Готовиться.

Я смотрел ему в спину и едва сдерживал крик. Самое ужасное в этой истории то, что, похоже, я знаю, куда делась селитра с его складов. Я знаю, что Накадзима не виновен. Ведь я сам участвовал во всем этом.

Старший садовник внимательно выслушал меня.

— Мой господин, — произнес я, опустившись на колени в поклоне, — моя просьба совершенно неуместна в такой момент, но, прошу вас, отпустите меня сегодня.

Старший садовник молча бросил на меня задумчивый взгляд. Он сидел за низеньким столиком в павильоне, предназначенном для ухода за Восточным садом, тут хранились инструменты и семена, перед ним на столе был разложен свиток с древним китайским трактатом по устройству садов, который он читал в оригинале. Я-то в этом тексте понимал только отдельные знаки.

— Похоже, — произнес он, глядя на деревья за моей спиной, — этот сад мы так и не закончим. А мы ведь едва начали. Я знаю, он тебе не нравится…

Я мог, лишь извиняясь, поклониться ему — так все и было. С некоторых пор, а именно с того момента, как мотыги слуг разворотили и сровняли насыпанный мной сухой сад, работа садовника меня не вдохновляла. Возведенный за год на его месте Восточный сад был совершенно каноничен, строг и совершенно безжизненен. Но назначение свое выполнял, защищая замок от тлетворных эманаций с востока.

— Ты согласился ему помочь, Исава, — заметил господин старший садовник.

Вот так, без посторонних, он позволял себе говорить со мной без изысков, почти как встарь, когда мы были на войне.

— Это так, господин старший садовник.

Это действительно так. Затем ведь вы и послали Накадзиму ко мне.

— Потому я и послал его к тебе, — задумчиво добавил господин старший садовник. — Мы не можем оставить его один на один с таким позором. Его дед был славным воином, я его знал. И хотя он уже много лет не с нами, мы не оставим его внука.

Даже мне понятно, что сейчас очень неподходящее время для этих событий. В замке Какэгава нет хозяина. Господин князь по старости лет безвозвратно обитает в Эдо под присмотром сёгуна, пытаясь выполнить условие наследования с очередной молодой женой и дать княжеству наследника, но пока дело не складывается и здесь его уже несколько лет как не видали.

В замке оставлен наместник. Первый заместитель Като. И это раскололо замок почти пополам.

Они зовут нас Престарелые вояки, или просто Старичье. Мы зовем их Лизоблюдами. Или, вежливей, Позолоченной молодежью. Они возглавляют почти все замковые службы, и Накадзима давно оказался в их власти. А мы держимся там, где оказались стечением обстоятельств. Наши сторонники умирают от старости один за другим, а их становится больше год от года.

— Накадзима ходил на прием к первому заместителю, — произнес господин старший садовник. — Просил о расследовании. А тот рекомендовал ему заточить меч и поступить сообразно. Защитить княжескую честь. Или с ним и семьей его поступят как с ворами.

— Господин мой! — вырвалось у меня. — Он не вор, вы же знаете. И вы же отказали в помощи… тем людям.

— Мы отказали, — согласился он. — Но на складе обнаружилась недостача. Значит ли это, что… тем людям помог кто-то еще? Через голову Накадзимы? Мы чего-то не знаем…

Господин старший садовник задумчиво бросил взгляд в туманную даль за деревьями сада у меня за спиной.

— Накадзима всегда был недалек, — произнес он. — Хорош на своем месте, но слаб в подсчетах и руководстве. Он кому-то доверился. И теперь поплатится за это. Идеальная жертва…

— Господин, я могу расспросить его!

— Он ничего тебе не скажет. Ты же понимаешь, чем он рискует? Понимаешь? Хорошо. Вот, возьми. Получи по этой накладной на складе новую одежду вне срока, ты должен выглядеть подобающе. И сделай все так, как ты умеешь. Мы надеемся на тебя.

— Да, господин.

Что я еще мог ему сказать?

А день начинался так хорошо…

Вообще, конечно, я должен сам был приобрести одежду для столь ответственного дела, но господин старший садовник знал о моих затруднениях. Того несчастного мешка риса на год, что тратило княжество на мою должность, не хватало вообще ни на что. С тех пор как воинов указом сёгуна Токугава Иэцуна, четвертого из этого дома, перевели с земельного кормления на рисовый паек, все мы необратимо беднели. Просто мне-то терять было вовсе нечего.

Жил я в казарме пехотинцев в замке. Одежду мне, как работающему на земле, выдавали раз в полгода. Что-то удавалось выручить, сдавая эту одежду старьевщику.

На работе меня милостиво кормил господин старший садовник, делил со мной трапезу, это была моя самая сытная еда за день.

Обычным моим уделом был пустой рис. Да, я ел собственный паек, в отличие от остальных, менявших избыток риса на рыбу, соевый соус и сакэ. Большая семья могла распоряжаться пайками нескольких воинов и свое хозяйство еще вести, иная хорошая жена стоила целого такого пайка или даже двух, но я давно одинок, мой дом — стены сада, мои родственники — воины, ставшие садовниками.

И конечно, я был благодарен за эту внеурочную выдачу одежды, на которую старший садовник имел право, исходя из износа оной у его помощников.

Тропинка к казарме, где у меня было место, вела мимо здания Главного склада, громоздившегося под галереей внутренней стены замка, и я, мгновение поразмыслив, свернул к нему с намерением получить новую одежду тот же час.

Я предъявил привратнику на входе накладную, и тот пропустил меня внутрь. Внутри после зимы оказалось зябко. Тепло снаружи еще не заполнило огромный склад. Складской приказчик звонко чихал, кланяясь и принимая накладную у меня из рук.

— Тебе бы выпить чего горячего, — посоветовал я бедолаге. — А то и в баню сходить, погреться. Сляжешь так.

— Благодарю, господин Исава, так и сделаю сразу же, как смогу. — Приказчик скрылся среди уходящих в полутьму склада бамбуковых полок и вскоре вернулся с пачкой плотно перевязанной бумаги. Внутри упаковки — предназначенная мне одежда.

Судя по размашистой надписи на бумаге, одежда эта предназначалась участнику церемонии сэппуку.

Я медленно поднял взгляд на приказчика, тот довольно улыбнулся.

— Вам же такая одежда нужна? — чуть обеспокоившись моим угрюмым молчанием, уточнил он.

— Да, — не сразу ответил я.

Он уже знал…

Я взял упаковку с одеждой в руки, вздохнул, огляделся. Заметил в углу склада соломенные мешки, помеченные знаком «Уголь». И, прежде чем уйти, я спросил:

— А что, у вас на складе и уголь хранят?

— Ну что вы, господин Исава, это все крестьяне, нажгли с излишком, старательные они у нас очень… На мануфактуре места не нашлось, вот нам и отгрузили прямо от Товарных ворот. Господин Накадзима потому и ревизию провел, и недостачу нашел. Все-таки счастье, что есть друзья, готовые поддержать человека в такой трудный момент. Мы все за вас переживаем, господин Исава, поверьте. И за господина Накадзиму, конечно, тоже. Жаль-то как его, очень достойный человек, вот прямо как вы, господин Исава, всегда спросит как дела, совет какой даст…

— Да, — задумчиво ответил я. — Так и есть. А что с углем этим теперь будет?

— Даже и не знаю, господин Исава. Сложно теперь будет разобраться, что теперь откуда и куда, ведь господин Накадзима теперь… Хотя, говорят, новый старшина на пороховую мануфактуру уже назначен.

Я резко перевел на него взгляд:

— Вот даже как? И кто?

— Ну кто же мне доложит, господин Исава. Это ж так, люди поговаривают. Кого-то из Молодых назначили… Ну да разберутся, думаю, потихоньку, полегоньку. У нас же всё записывают, начиная с Товарных ворот и до мануфактуры вплоть. Все до рисового зернышка подбиваем.